«Газель» мчала меня на работу, подбрасывая на городских колдобинах, пиаря День Российской прессы, а я продолжал вспоминать свои многочисленные журналистские расследования, одно из которых – «Тать в закромах госрезерва» - заняло больше года, а другое, связанное с армией, тянулось больше трёх лет. Вспомнились командировки, настоящие разборки с читинскими бандюками, пугания по телефону, вручение диплома «Лучший публицист года», приём в Союз журналистов и губернаторские выборы 2000-го года, после которых я не мог найти работу больше трёх лет, а все последующие годы испытывал нешуточное давление читинских чиновников, поскольку работал в штабе не того кандидата на пост губернатора Читинской области.
Вспышка, вспышка… Ради чего всё это было? Ради зарплаты в десять тысяч? Ради славы «бультерьера», который, если схватит, то уже не отпустит? Ради кучи недоброжелателей, порождённых моими честными, но, как покажет время, абсолютно бесполезными публикациями? Ради сплетен о том, что «за Стефановича мама пишет»? Чего удивляетесь? Погодите маленько, я об этом дальше расскажу - будет интересно.
Ради чего всё это было?
«Ради единого слова» - цинично вламывается в сознание мыслишка, цапнувшая из памяти название книги Аграновского. «Разве что», - подкалывает её другая мыслишка, и они начинают в голове свару…
Иногда я думаю – как я такой получился? Из каких таких винтиков? Зачем пошёл в журналистику? Почему я не могу жить размеренно спокойно, безразлично, тихо, не высовываясь и не догоняя правду? Подумаешь, матери-одиночке чиновники отказали в льготах для ребёнка! Ой-ой: ветерану Великой Отечественной нахамили в городской администрации! Вот невидаль – пьяная молодёжь весело мочится на тротуар в центре города! Какая великая беда – милиция отбуцкала очередного задержанного просто потому, что у парней в форме защитников правопорядка от ощущения власти съехала крыша! Что в том удивительного?! Вся Россия так живёт! Давно бы пора к этому привыкнуть, а не бегать по газетам с пафосными статейками о гибели родины!
Вот как надо бы жить, следуя современной логике межличностных отношений. Но мне неймётся, и я снова режу правду-матку, костеря сам себя:
- Ведь можно же жить, никого не трогая! Сколько таких тихонь честно трудятся ради оклада на заводах, в больницах и школах, в милиции и армии, делая вид, что их не касается чей-то бессовестный цинизм, хамство и воровство. Половина страны! Почему я не могу так? Почему я не могу быть «как все»? Почему моим коллегам прощаются их алкогольные запои и выход в прямой эфир в полутрезвом состоянии, в то время, как другим не прощается обычное возражение на планёрке, а потом им в спину летят обвинения в «сложном характере» и неумении слушать?
Почему я не могу пройти мимо несправедливости и зла? Почему у меня до сих пор нет связей в высоких кабинетах и, наконец, я вынужден писать книгу, найдя в этом единственное средство высказаться, докричаться до мира и попытаться убедить его в том, что я самый обычный и не самый вредный на земле человек? Этот человек хочет ОЧЕНЬ НЕМНОГО:
- просто честно работать,
- получать зарплату, которой будет хватать не только на хлеб, но и на масло,
- помогать матери, покупая ей лекарства и еду,
- покупать детям игрушки и новую одежонку, а не совать им чью-то – ношеную,
- а жене, хотя бы изредка, дарить скромные, но приятные подарки в виде серёжек или духов.
Разве это много?
Думаю-думаю, и прибой памяти относит меня к берегам моей юности, где, как дом по кирпичику, складывался я сегодняшний, связавший свою жизнь с журналистикой - упрямый, любопытный и неугомонный правдолюб, рвущий цепи, на которые его регулярно пытаются посадить то общество, то нравы, то руководство…
Я всегда что-то вспоминаю или усиленно обдумываю, еду ли в транспорте или куда-то иду. Эта привычка сформировалась не случайно. Долгое время мне приходилось ездить на работу с одного конца города на другой. Пока я ехал до своей конечной остановки через весь город, то, чтобы не уснуть от скуки, внимательно наблюдал за людьми, учась разгадывать их характеры и привычки, овладевая азами бытовой психологии, которая так пригодится мне через несколько лет, когда придётся находить ключик как к дворнику, так и к профессору.
Постепенно я так втянулся в эту игру, что она стала моей второй натурой. Я частенько вступал в схватку взглядами то с молодым парнем, в упор смотревшим на меня, то с важной дамой, за что иногда чуть не получал по шее от проигравших.
Шашки
На соревнованиях по шашкам я выступал от команды "Радио-Сибирь", обыграв пятерых очень сильных соперников. Все журналисты - люди умные и, в хорошем смысле слова, хитрые. Но мне удалось найти к ним ключик. Главный судья соревнований после каждой партии подходила ко мне и говорила, прищурив глаза: "Вы ставите ловушки... Точно ставите..." - Я не понимал, о чём идёт речь, но после пятой выигранной партии судья снова подошла ко мне и, взяв меня за руку, с констатирующим видом произнесла:
- Не нужно меня обманывать. Вы ставите ловушки и у вас это очень хорошо получается.
За много лет сформировалась привычка наблюдать и думать. Думать и наблюдать. Это единственное, что я люблю делать больше всего. Возможно, поэтому однажды я получил медаль за занятое первое место в общегородской олимпиаде среди СМИ по шашкам. Конечно, это произошло далеко не случайно - каждый вечер мы с женой резались в шашки по сорок партий за один присест. Как-то раз мы заметили, что после очередного шашечного сражения пишется намного легче - голова поневоле начинала работать намного лучше.
Думать и наблюдать…
Это приятно, но иногда хочется выбросить из головы всё и просто отдохнуть – от всего, в том числе, и от журналистики, выпившей меня почти до донышка в мои неполные сорок лет.
Но, думать нужно хотя бы потому, что не думать просто не получается, глядя на то, что происходит вокруг. Как-то раз в разговоре с лидером молодёжного крыла «Единой России» я услышал такую фразу: «А кому нужна ваша журналистика. Один глянец и гламур…» - Захотелось вспылить: «Да что ты знаешь о журналистике?!» - но, я вовремя взял себя в руки.
Он был прав, этот читатель деловой документации. Журналистика действительно превратилась в какую-то напомаженную и раскрашенную куклу, до жути боящуюся «кирпичей» - газетно-журнальных полос без картинок (а вдруг читатель газету брать перестанет), и «размышлизмов» журналистов. Тупой читатель любит что-нибудь попроще, повеселее: кроссвордики, попочки с сисечками и чтобы обязательно телепрограмма была.
Ещё более убийственным откровением для меня стала фраза одного из чиновников, работающих в краевой администрации: «Нигде не пригодился – иди в журналисты». - Вот как относятся они к нам! И ведь, не без причины, надо сказать честно. Дело в том, что в современную журналистику пришло очень много случайных людей, голодных до быстрой славы, до ощущения собственной значимости и псевдовласти, не имеющие за плечами ни жизненного, ни профессионального опыта. Пришли потому, что это, как им кажется, «круто» и «престижно". Кого-то устроили родственники или знакомые, а кто-то пошёл в журналисты просто потому, что «так получилось».
Я уже устал этому удивляться, особенно после того, как в одной из читинских газет редакторская или замредакторская рука поставила объявление: «Приглашаем к сотрудничеству врачей, учителей и всех, кто любит писать». – Это примерный текст, но весьма приближённый к оригиналу. – Меня можно упрекнуть в том, что я тоже бывший медик, а пишу. Да, я бывший медик, но медик, который родился от талантливой матери, пишущей интересные книги, медик, который рос среди книг и радиобобин и сам много лет читал книги, с малых лет писал первые несмелые заметушки, ездил по командировкам и натаскивался на журналистику, как собака на след. Поэтому мне об этом говорить можно, тем более, что теперь у меня есть законное алиби в виде диплома об окончании журфака, пусть и заочного.
Кстати об объявлении в газете. Там причина была, скорее всего, не в особой любви к указанным профессиям предполагаемых авторов. Думается мне, это была лишь банальная экономия денег – гонорарщику всегда платят меньше, чем штатнику…
* * *
Когда в голове копятся кучи «за» и «против», понемногу начинает доходить смысл библейской фразы – «В начале было Слово. И Слово было у Бога, и Слово был Бог…»
Какая огромная ответственность лежит на журналистах и как мало моих коллег об этом помнят! Как часто мы забываем о том, что кому-то может быть просто больно. До того ли! Пожар, ребята! Лобовое столкновение! Взрыв! Шахтёров завалило! Заложников взяли! Разъярённый муж свою бабу задушил! Ура! Есть «гвоздь» номера! Чтиво! Да-да, случалось и такое слышать от юных читинских журналисток «Комсомольской правды в Чите», которых их московские шеф-редакторы убеждали в том, что взрыв или убийство – это не что иное, как чтиво! Между тем, «чтиво» - это лёгкое, ни к чему не обязывающее чтение! Вперё-ё-д!
Гвозди, гвоздики, гвоздулечки..! Только и слышно, как стучат молоточками по компьютерной клавиатуре пальцы журналистов, распинающих свою профессию на газетно-журнальных крестах «гвоздями» номеров, не ведая того, что кому-то этими «гвоздями» они причиняют нестерпимую боль, как когда-то не ведал этого и я – в ту пору молодой, борзый писака, махавший газетным молотком налево-направо, о чём теперь, достигнув зрелого возраста, крепко сожалею.
Конечно. Наверное, нужны и такие новости, но разве в таком количестве. После прочтения газет в душе не остаётся ничего, кроме горького сожаления о том, что мы живём в «этой стране». Между тем, в «этой» стране, называемой Россией, есть немало хорошего, на чём можно и нужно сосредоточиться журналистам. Но, не получается - тираж упадёт, а чтобы не упал, его нужно хорошенько прибить. Гвоздями…
С некоторых пор у меня с «гвоздями» свои ассоциации, не имеющие прямого отношения к журналистике, но имеющие прямое отношение к людям. И эти гвозди гораздо полезнее газетных, потому что учат любить жизнь, вцепляться в неё клещём, вдыхать её всем своим существом. Один мой друг неожиданно похоронил мать. Всю ночь он пил, после чего жахнул себе в грудь из охотничьего ружья. Вечером, пойдя с женой в магазин, я вдруг, отчётливо услышал, как лязгнул затвор серёгиной «двадцатки». Помню, как сказал супруге:
- Оль, по-моему, Серёга застрелился.
Жена только усмехнулась:
- Да брось ты! Говоришь какие-то глупости.
Но оказалось, что я был прав. Утром на мой телефон пришла эсэмэска: «Петрович шмальнулся. Пока жив».
Вскоре я был у Серёги в больнице. Выжил он чудом – пуля, полетев точно в сердце, отрикошетила от ребра, прошла выше, расколола лопатку и вышла из спины, проделав в стене дырку. Позже я написал стихотворение, герой которого не выжил только затем, чтоб жил мой друг, сердце которого навсегда осталось простреленным стуком молотка.
Мой лучший друг на днях запил,
когда,
давясь от слёз и злобы,
проклятый гвоздь, немея, вбил
он в крышку мамкиного гроба.
Серёга плакал и курил,
до хруста в пальцах сжав ружьишко,
и до утра друзьям звонил:
- Теперь мне, паря, точно крышка!..
Был месяц острым,
как палаш.
Гулял в ладонях ствол мелкашки,
и бился вместо сердца фарш
под старой выцветшей тельняшкой.
Когда он грохнулся с хлопком,
мать на портрете
стала старше.
И долго пахло коньяком,
как потом на пехотном марше.
Друзья молчали.
Ветер ныл.
Лежал в гробу мой друг Серёжка,
в который сдуру угодил
в мертвецкой новенькой одёжке.
Кот «пел»,
лакая молоко.
В стаканы наливали бражку,
и плакала под потолком
душа
в простреленной тельняшке.
Гвозди, гвоздулечки… Никто не говорит о том, что не нужно писать о происшествиях. Вопрос в другом – как именно это делать, и в каком объёме.
Когда-то, когда я только-только начинал первые шаги в медицине, старые врачи учили меня святой заповеди: «НЕ НАВРЕДИ». Человеку можно вколотить гвоздь в голову и, может быть, он выживет, но иногда этот же человек способен умереть от обиды, от холодного взгляда или от непонимания. Как мог, я всегда старался и стараюсь придерживаться этой заповеди, перенеся её из медицины в журналистику. Но с некоторых пор я начал замечать, что таких, как я, становится всё меньше. Не потому, что я какой-то особенный, нет! Просто других – нынешних: хватких, ловких, пробивных, охочих до быстрой славы, наверное, не научили жить так, как стараюсь жить я, как жили мои учителя, как учила меня моя мама. Таким, как я, трудно «вертеться» в этом мире, тем более, в своей профессии, где вредить – смерти подобно.
* * *
Главное в журналистике - ответственность
Через два дня – Новый Год, а на кухне всё-то нет ёлки. Зато есть замечательная крестовина от старого железного стула, пара электрических гирлянд и заранее прикупленные «боеприпасы» для салата «гранатовый браслет», который бесподобно делает моя супруга.
Пока пишу эти строчки, за моим окном властвует забайкальская зимняя ночь, раскинувшая свою бескрайнюю чёрную шаль над спящей Читой, знать не знающей о журналистской судьбе. На градуснике - минус 35. В квартире не выше 12-ти градусов, вместо положенных +20. Батареи в моей угловой «однюшке», как всегда, едва живые - чуть теплее руки. Под тремя одеялами спят жена и дети. Сколько раз говорил нашему тэсэжэшному начальству, чтоб разобралось с отоплением, а оно только руками разводит, мол, сантехника барахлит или строители-китайцы чего-то напортачили.
Жена, вымотанная расшифровкой диктофонных записей, ночной писаниной, стиркой, варкой и уборкой, легла на час раньше меня и сразу уснула. И ведь умудряется ещё на музыку силы найти. Обычно она записывает свои песни вечерами до поздней ночи в моём кабинетике на кухне, шириной в 80 сантиметров. Настоящая героиня…
Наши дети - Дашка и Генашка – заснули вместе с уставшей мамкой далеко за час ночи, сложив на неё руки и ноги! Дети большинства журналистов ложатся поздно, практически не зная слов «график» и «режим». Этих понятий в семьях журналистов обычно не бывает в силу особенности работы пап и мам. Зато дети работников информации раньше всех других своих сверстников заучивают слова «репортаж», «интервью», «расшифровка» и «гонорар», раньше остальных начинают фотографировать, выискивая нужный ракурс, понимать жизнь и учатся писать свои первые несмелые заметки.
Соседи видят десятый сон, а я, отписавшись для газеты, в которой изредка сотрудничаю в качестве гонорарщика формата «мальчик по вызову», сижу за компьютером и пишу книгу о журналистике, вспоминая свое бурное прошлое. Чего только в нём не было: погони, расследования, скрытые записи, писанина ночи напролёт, досадные ошибки, сражения с хамами-чиновниками, по десять раз переписывание заклинившей «информашек», дальние командировки, встречи с удивительными людьми, восхищения, разочарования, удивление…
Единственное, чего в моей журналистской практике не было никогда, так это недостатка в темах. А вот чего всегда не хватало, так это места и времени высказать то, что волнует и беспокоит, что радует и даёт силы жить, мимо чего нельзя пройти и на что невозможно закрыть глаза…
Эх, выспаться бы хоть разок по полной программе! Чтоб до тошноты, до колтунов в башке! Спать последнее время приходится как Штирлицу – всё больше днём, повинуясь многолетней привычке Исаева: «через 15 минут он проснётся - сработает годами выработанный рефлекс…» В моей семье богатырским сном спит только удача и редко-редко дети, когда не ходят в школу. Обычно они просыпаются ещё до восхода солнца, чтобы под покровом темноты мышью юркнуть под одеяло в ноги мамке с папкой – стра-ашно детёнкам в комнате.
Штирлиц, Штирлиц… Царствие Небесное Вячеславу Тихонову. Хороший был дядька и, кстати, борода с ружьём шли ему больше, чем форма рейхсфюрера. Помните – «Белый Бим - Чёрное ухо»? Сколько же Вячеслав Васильевич сделал в кинематографе! Вот он Володька Осьмухин из «Молодой гвардии», вот – представитель петербургской молодёжи в «Тарасе Шеченко». Вот врач-терапевт, потом тракторист, дальше матрос Райский и незабываемый учитель истории Илья Семёнович Мельников из картины «Доживём до понедельника».
И, конечно же, Макс Отто фон Штирлиц, он же разведчик Исаев, образ которого не перевесил даже образ Николая Стрельцова из фильма «Они сражались за родину».
Можно только по-хорошему позавидовать такой судьбе, в которой, помимо автографов и искренней зрительской любви, безусловно, были и свои трудности. И всё же - столько бы журналистам давали делать, а то ведь не успеет человек на старте пятку от земли оторвать, ему уже подножку «добрые люди» делают, чтобы далеко не убежал.
Конечно, и в журналистике есть свои успешные «тихоновы», но их настолько мало, насколько мало было самих «тихоновых». Основная масса журналюг – обычные рабочие лошадки, тянущие на себе ежедневно огромный груз проблем и вопросов общества, для которого средства массовой информации всё ещё остаются «рупором», только вот уже давно не народным. Это в прежние, «советские времена», практически любая статья в газете «Правда» или «Известиях» воспринималась как откровение свыше и по коридорам коммуналок, по кухонькам и кабинетам начальников разлеталось, рассыпаясь бисером: «Читали?»
Да, время тогда было сложное и опасное. В ту пору журналисты были зависимы от ЦК настолько, что шаг влево или вправо без цэу редактора был практически невозможен. Журналистам 21-го века, даже трудно представить себе те драконовские условия работы газетчиков, в которых трудились наши коллеги сначала во времена Сталина, потом Хрущёва и дальше Брежнева вплоть до Андропова. Спасибо Горбачёву, который позволил журналистам писать так, как думают лично они, а не как думал их руками редактор газеты. Тогда за ошибку в тексте журналиста сразу вызывали на «ковёр» - в райком или в обком партии, где ему «мыли» голову таким «шампунем» фабрики «Серп и молот», от которого голова чесалась ещё очень долго.
В советской журналистике было самое главное – она была настоящей по сути и востребованной народом, кто бы что сегодня ни говорил, пеняя на СССР с КПСС. Это было время исключительной ответственности за каждое произнесённое и напечатанное слово.
Да - никакой творческой лирики в советской журналистике не было. Всё было сухо, конкретно и крайне информативно: «там-то там-то случилось то-то то-то»:
«…Из пункта А в пункт Б замечательный советский поезд имени товарища Сталина перевёз тысячу тонн угля, героически добытых советскими шахтёрами на шахте имени товарища Берии для металлургического завода имени товарища Молотова, где были отлиты пушки для прославленной дивизии имени товарища Жукова. Ура, товарищи, нашей партии и правительству во главе с вождём народов товарищем Сталиным!»
От этого никуда нельзя было деться, но находились те, кто даже в рамках капээсэсовской газетной стилистики умудрялся писать умно и честно. Те, кому это всё-таки удавалось, генерировали в себе истинную энергию журналистики и ради единого слова в газете были готовы ехать за тысячи вёрст, потому что понимали – если не они, то – никто.
Среди советских читателей было немало таких, кто вообще не читал газет, кто прекрасно понимал, что советская пресса абсолютно ангажирована, но, в целом, газетчикам, телевизионщикам и радийщикам верили, как Богу. Тогда невозможно было представить, что журналисты могли кого-то оклеветать и очернить, если это не было прямым политическим заказом. Авторитет журналистов был настолько непререкаем, что угроза «пойду жаловаться в газету» была сильнее любой другой угрозы.
Это было просто другое время. Совершенно - идеологически, политически, социально, с другими ценностями, идеями, задачами и другим сознанием людей. Газеты, журналы и радио были единственным средством информации помимо библиотечных фондов, киножурнала «Фитиль» и наборов открыток. Именно поэтому газеты с журналами выписывали, хранили и цитировали. Всё было идеологизировано и политизировано до крайности. Многих тошнило от Ильича во всех его многочисленных форматах, глядевшего на советского человека то с октябрятской звёздочки, то с переходящего трудового знамени, то с ордена, то с грамоты. Но был единый вектор, создававший в обществе достаточно цельную систему ценностей и взглядов, что было не так уж и плохо.
Ценности, конечно, и тогда были разными - достаточно было зайти в любой советский туалет, чтобы убедиться в этом, глядя на разрисованные похабными картинками стены. Но, в общем, нравственный климат общества того времени был намного здоровее нынешнего.
Людям важно знать, что их слышат
Сегодня всё изменилось. Нет ЦК, нет тотальной цензуры и «единого мнения руководства»; конечно, оно есть, но, в подавляющем большинстве случаев, исключительно в границах одного учреждения. Появились тысячи информагентств, журналов и газет-однодневок. Вроде бы, информационное поле стало необозримым – читай и смотри, сколько хочешь. Но, вместе с ЦК и цензурой и появлением мириад СМИ исчезла ценность журналистики, как таковой. Я не ратую за возвращение тех времён, когда в стране было 10 изданий, но иногда начинаешь думать, что в этом тоже что-то есть. Это как с колбасой: плохо, когда на витрине всего два сорта колбасы, но есть охота и мы её всё равно возьмём. Но ещё хуже, когда этих сортов – под сотню: во-первых, запутаешься, какой взять, во-вторых, есть возможность взять не тот сорт, в третьих, колбаса уже не так важна, когда её – десятки видов.
В России становится всё меньше людей, которые бегут в киоск за газетой, как за хлебом, что в прежние времена было обычным делом. Я был маленьким шкетом, но постоянно, бегая в магазин за хлебом и молоком, попутно покупал матери газеты в киоске...
Изменился не только калорийный состав журналистских материалов, в которых «сои» - 50 процентов. Изменилось и отношение властей к СМИ, а это уже страшнее.
Нельзя сказать, что журналисты стали врагами для власти. Это было бы неправдой. Государство поддерживает журналистов, чему подтверждение – многочисленные конкурсы, проводимые при непосредственной поддержке госструктур. Однако личная обида отдельно взятого чиновника 21-го века Злобина на отдельно взятого журналиста Писарева может стать причиной увольнения журналиста или гибели целого издания, потому что Злобину что-то не понравилось в статье, написанной Писаревым чуть более смело и правдиво, чем того хотелось бы чиновнику.
К сожалению, злобины не понимают, что у журналиста есть просто РАБОТА, которую он ДОЛЖЕН ВЫПОЛНИТЬ – написать, снять или озвучить своё материал. И всё! Другой разговор, что эта работа напрямую задевает КОНКРЕТНЫХ ЛЮДЕЙ. К сожалению, она не может не задеть никого, поскольку журналисты пишут не только для людей, но и о самих людях!
Допустим, читатель натыкается в газете на информацию о том, что в Чите или в Москве (неважно) упал тополь, сломав скамейку и погнув крышу дорогущей иномарки во дворе жилого дома. Этому читателю, в принципе, до лампочки как посадивший дерево, так и сделавший скамейку с хозяином безымянной иномарки. А вот тут внимание! Если в информации будет написано, что тополь упал во вине начальника ЖКХ Сидорова, который вовремя не позаботился о нафиг сгнившем тополе, сломавшем скамейку, сделанную по заказу депутата Самохвалова на его средства в период предвыборной борьбы, а погнутая иномарка фирмы «Mercedes» принадлежала начальнику УВД Наручникову, тут реакция читательской аудитории будет уже иной:
- Сидоров, Сидоров… Это не тот ли самый Сидоров, что в таком-то районе дом к зиме не сдал? Вот же сук-кин сын!
Ещё лучше, если информашка попадёт в руки ведомства, надзирающего за самим Сидоровым:
- Тополь, говорите, упал? Скамейку Самохвалова сломал? «Mercedes» Наручникова помял (а Наручников лучший друг непосредственного начальства Сидорова)? А ну сюда, этого Сидорова!
И начинают начальника ЖКХ морщить, и гнуть его, как во поле берёзку, а он только скрипит зубами и думает: «Ну, с-сука, журналист! Не дай бог узнаю, что ты в моём районе живёшь, все батареи поотключаю!» - Вы думаете, Сидоров не заинтересуется автором информашки? Обязательно заинтересуется и обязательно же внесёт его в свой «чёрный список», как первого врага.
Поэтому для сегодняшней власти выгоднее безымянная и беззубая журналистика, фиксирующая лишь сами происшествия, события и явления. Упал тополь и хрен с ним. Новый посадим. Главное, не посадят Сидорова. Вроде бы, нормальный вариант, так сказать, щадящий. Но такой «правильный» вариант создаст только благоприятные условия для процветания беззакония во всех его формах и видах – всё равно информашка будет безымянной! И цвести это беззаконие будет на нашей с вами земле, как плесень на чашке Петри, потому что информация о главных устроителях беззакония будет абсолютно закрытой.
Хорошо, допустим, гипотетически я был бы согласен на беззубую и безымянную журналистику в её «мягком переплёте», но только взамен на писанные или неписанные обязательства властей убрать ту лужицу, которую сделал в общественном коридоре их собственный «котёнок», какую бы фамилию он ни носил: Сидоров ли, Иванов или ещё кто-то. Упади тополь во дворе упомянутого начальника – да и не жалко, на дрова распилит. Но упал он на улице, во дворе дома! А ежели бы ребёночка чьего задавило?
* * *
В одной из своих телепередач известный тележурналист Владимир Познер в разговоре с протоиереем Дмитрием Смирновым посетовал на то, что российские журналисты, мол, не умеют писать, они, мол, вместо того, чтобы доносить до читателя, зрителя и слушателя чистую информацию без личных оценок, делают свои выводы, что не есть гуд. Тут стоит заметить, что позиция Владимира Познера, сама по себе, есть уже ВЫВОД, а не просто голая информация. Познер даёт зрителю не что иное, как личную оценку происходящего. Скажи просто – российские журналисты не умеют писать. И точка. Зачем продолжать дискуссию, подкрепляя её своими выводами? Хотя и такое высказывание есть прямое «суждение» или «умозаключение»: Владимир Познер считает, что его российские коллеги не умеют просто информировать население. Это он так считает – заметьте. В это же самое время другой журналист на другом телеканале будет уверять зрителей в обратном – умеют и ещё как умеют информировать!
Вообще – идея Владимира Познера писать безоценочно, утопична, по своей сути. В том-то и соль журналистской работы, что остаться в стороне от происходящего медийщик просто не в состоянии, поскольку абсолютно независимым и лишённым личного мнения журналист быть НЕ МОЖЕТ! Он всегда будет выражать чьё-то мнение – своё или редакторское... Даже если в материале не будет личных суждений, одно присутствие на полосе информации, скажем, критического содержания будет уже проявлением личной воли и мнения редакции в лице автора материала.
Помню, несколько лет назад по ТВ прошёл репортаж о российском адмирале, который продал несколько боевых кораблей на металлолом за рубеж, а потом он вышел сухим из воды за недостаточностью улик. Как бы безоценочно ни выглядела информация об этом адмирале, она уже имеет элемент личностной оценки хотя бы потому, что подобный репортаж с озвученной фамилией коммерсанта в погонах попал в информационный блок, хотя мог и не попасть…
Никто не спорит с тем утверждением, что главная задача журналиста – донести информацию о каком-то событии или явлении до читателя-зрителя-слушателя, потому что есть чёткое понятие «единого информационного пространства» внутри отдельно взятого государства или сообщества. Кто бы с этим спорил! Но кто сказал, что журналистика должна быть абсолютно дистиллированной, лишённой человеческих эмоций?
СМИ – это одно. Журналистика – это нечто иное в структуре СМИ. Можно зарегистрировать СМИ, но, при этом, в зарегистрированном СМИ не будет ни грамма журналистики, потому что это – разные вещи. Журналистика не просто информирует население страны, она формирует ещё и её менталитет, а формирование менталитета – это уже отдельная задача, выполнение которой возможно лишь при чётком осмыслении происходящего и с чётким, продуманным планом воздействия на целевую аудиторию. Заниматься этим, не имея личных мотивов, чётких представлений о добре и зле, не зная психологии, ментальности, культуры и традиций этого общества, бессмысленно и вредно – получится беда.
Многие эксперты в области СМИ считают, что личная позиция в журналистском материале не нужна, что она, мол, мешает усвоению информации в чистом виде. С этим можно как полностью согласиться, так и полностью не согласиться. Если речь идёт об информировании населения о принятии каких-то думских законов, то, возможно, личная позиция журналиста и не нужна. Вот вам, господа читатели - зрители - слушатели сухая справка и делайте с ней, что хотите. Но, если речь идёт, скажем, о каком-то случае, имеющем общественный резонанс, тут личное мнение журналиста, которому, согласно Википедии, доверено осмысление и изложение для аудитории информации о значимых фактах, событиях, людях, явлениях, будет очень даже кстати.
Случился пожар в детском саду. Жертвами пламени стали несколько детей. Можно написать сухо:
«На прошлой неделе в детском саду № 135 города Энска во время сончаса произошёл пожар. На место происшествия незамедлительно прибыли три пожарных расчёта. Только благодаря слаженной работе пожарных, удалось спасти почти всех детей. В результате, десять детей получили серьёзные ожоги разной степени тяжести. Одного ребёнка, к сожалению, спасти не удалось. Причины пожара выясняются. Мэр города Энска лично взял на контроль расследование этого инцидента. По предварительной версии, огонь мог возникнуть в результате короткого замыкания».
Вот пример сухой информации без всякой души и осмысления. Есть факт возгорания, указан номер садика и количество пострадавших. Если информация выйдет в СМИ в таком виде, не будет никакого нарушения юридического закона, чего не скажешь о законе нравственном. Если бы речь шла, скажем, о посевной кампании, во время которой в закрома родины было собрано два миллиона тонн зерна, то здесь личные эмоции не нужны. Но, когда речь заходит о фактах, касающихся безопасности людей, тем более, детей, всегда нужна встряска для общества, а для этого нужны такие слова и заголовки, которые бы смогли обратить внимание уставшего от буквочек взгляда на очевидную проблему. И тут, как нигде, может пригодиться личная гражданская позиция журналиста, которая, естественно, повлияет на качество текста:
«Ванька плыл по озеру в лодке со своим отцом, которого не видел вот уже месяц – мама и папа неожиданно развелись. Полуденное солнце отражалось в прозрачной воде. Вдруг Ваньке стало тяжело дышать и он.... проснулся. Мальчик открыл глаза и увидел дым в спальне. Этот сон-час он запомнит надолго. Малыш всё-то ещё не проснулся до конца и пока не мог ничего понять. Дым щипал глаза и нос, дышать становилось всё труднее. Ваньке стало страшно, и он заплакал. И тут он услышал, как вокруг стали кашлять и плакать другие дети.
В этот момент в комнату вбежала воспитательница Татьяна Алексеевна и закричала: «Дети, вставайте! Быстро! Пожар!»
За окном уже слышался вой пожарных сирен и крики взрослых. Что-то шумело и трещало. В разных частях садика слышался топот ног, детский плач и крики воспитательниц. В воздухе чувствовался отчётливый запах гари. Ванька кашлял от дыма, изо всех сил стараясь одеваться быстро, но колготки никак не хотели налезать на ноги. Одна из нянечек быстро схватила мальчика на руки и опрометью побежала с ним в коридор, заполненный дымом, сталкиваясь на лестнице с другими нянечками и воспитательницами. Тут были и незнакомые люди, тащившие детей на руках к выходу. Всё превратилось в одну большую давку и толкотню.
- Мишка! Там мой мишка! – закричал Ванька, вспомнив о своей любимой игрушке с оторванным ухом.
- Мишка, мишка… Дома будет тебе и мишка, и белка, и свисток, - частила, задыхаясь от дыма, нянечка, выбегая с воющим от страха мальцом на улицу, где детей уже ждали взрослые и врачи скорой помощи.
…Ваньке повезло. Его успели вывести, потому что его подготовительная группа была на первом этаже. Вечером его будут жалеть бабушка и родители, мама будет гладить его по голове и почему-то плакать. А потом придёт любимый Ванькин папка и принесёт ему набор машинок и мультики на дисках. Никто не скажет Ваньке о том, что в тот день в его садике девочка из ясельной группы больше никогда не увидит своих родителей…Через день газеты напишут о том, что «по предварительной версии, огонь мог возникнуть в результате короткого замыкания», а через неделю город забудет о пожаре, занявшись другими делами".
Примерно так может выглядеть один и тот же текст при разном подходе.
Как ни крути, а журналистика, сама по себе, вещь – абсолютно личностная, имеющая некий план и чёткие очертания. Если этих очертаний нет, то это уже не журналистика, а СМИхотворное занятие…
СМИ – это единое информационное пространство, в котором не должно быть «неинтересных», «ненужных» и безоценочных журналистских материалов. Это моё глубокое убеждение. Читатели, зрители и слушатели должны дышать одним информационным воздухом хотя бы затем, чтобы быть в курсе происходящего в своей стране, в своём родном городе или посёлке, чтобы быть на одной волне с соотечественниками. И в этом нет ничего плохого. В любом обществе должна быть единая система координат, которую во многом формируют СМИ, донося до людей основные принципы сотрудничества, общежития и жизнеустройства. Иначе люди попросту перестанут понимать друг друга. Один будет говорить: «Брито», - а второй стучать кулаком по столу: «Стрижено!»
Но, вся беда в том, что «злобины» этого не понимают просто потому, что пребывают в собственном мнении относительно средств массовой информации. У каждого из нас своё представление о СМИ и именно этим объясняется существование тысяч мнений о том, какой должна быть журналистика. Год от года эти мнения множатся, искажаясь и переставая иметь хоть что-то общее с истинным пониманием смысла информирования.
* * *
Многим очень хотелось бы видеть СМИ исключительно благообразными и беззубыми – без насилия, без критики и «наездов» на власть, без громких дел и скандалов, в которые всё чаще оказываются втянутыми чиновники и силовики, короче - без «дна». Я вас очень удивлю - этого хотят и журналисты, которым, в общем, мало нужно ковыряние в человеческом дерьме и походы по судам, в которые их втягивают для защиты чести и достоинства те, кто дал повод для написания острых материалов. Но, кто виноват в том, что СМИ всего лишь отражают происходящее, а не придумывают это!
Однако, многие думают, что СМИ лишь «пудрят людям мозги».
В чём же, на самом деле, состоит задача СМИ, кроме того, чтобы «пудрить людям мозги»? Она состоит в переливании информационной крови от донора-журналиста реципиенту - читателезрителеслушателю.
Но, это ещё не всё.
Задача состоит, прежде всего, в независимом и нейтральном освещении в прессе, на радио и телевидении событий, происходящих в обществе. При этом, не нужно думать, что "нейтральное и независимое" - это "равнодушное" и "безоценочное". Это первое!
Второе – на СМИ лежит обязанность по созданию благоприятных условий для развития бизнеса и экономики, для взаимодействия власти и общества.
Кроме того, СМИ – это ещё и главный идеологический инструмент государства, об этом тоже не нужно забывать тем, кто считает, что журналистика – это только "нейтральные" выпуски новостей, телепрограмма с прогнозом погоды и сплетни из мира «звёзд» шоу-бизнеса.
В интернете я нашёл забавную «ветку», посвящённую вопросу, какова главная задача СМИ. Вот что думает народ:
- Задача СМИ передать информацию и ничего больше.
- Неправда, неправда и ничего кроме неправды!!!
- Зомбирование масс!
- Зомбировать население.
- Хвалить спонсоров.
- Тупо сплетничать, засорять наш мозг!
- Освещать и наставлять на светлый путь истины, темные и заблудшие души.
- Средства массовой информации - это способ проинформировать как можно большее количество людей о какой-либо информации. А уж правдивая она или нет - это уже другой вопрос.
- СМИ формируются и финансируется не для просвещения и информирования населения, а для формирования общественного мнения нужного тем кто их финансирует. Никто филантропией в СМИ не страдает, все конкретно отрабатывают выделенные деньги.
()
Пусть это – своеобразноё позёрство, кривляние и стёб, но на пустом месте такие вот рассуждизмы не возникают.
Сегодня всем нужно понять, что пресса - это важнейшая составляющая государственной идеологии и тут одними административными телепередачами, в которых тишь и благодать, явно не обойдёшься, учитывая их политизированный и ангажировано-заказной характер. Ну, не говорят всю правду в передачах и статьях, сделанных и написанных по заказу краевых и городских администраций и лично мэров с губернаторами, потому что тем нужно хорошо выглядеть перед Центром - раз, набирать политические очки - два, создавать о себе положительное мнение электората – три и оправдывать зарплату своих особо приближённых сотрудников – четыре.
Конечно, нужны и такие передачи и статьи. Но, говорить правду, донося до людей объективную информацию о происходящем в стране и конкретных населённых пунктах, тоже нужно. Нужно, хотя бы, по-познеровски - без личных суждений, доносить до людей информацию о том, что есть в России и чего нет, что нужно исправить, от чего напротив - избавиться, но во многих СМИ даже это не практикуется. Зато очень хорошо практикуется однобокая административная журналистика, посаженная на чётко контролируемый властями бюджет. Такая журналистика только вредит стране, потому что цепь «донор – реципиент» безнадёжно ломается.
Когда вместо пилюли, заряженной настоящим информационным лекарством, зритель-слушатель-читатель (ЗСЧ) получает заправленную зубным порошком «куклу», это уже вредительство. Да – ЗСЧ получит информацию в виде априорно-хвалебных теле- и радиопередач, а также заказных статей думцев, но эта информация не будет отражать дум и чаяний обычных людей. Можно насочинять всё, что угодно, пытаясь выглядеть поборниками демократии, но поверят ли такому сочинению люди? Конечно, нет. Давно не верят. Когда люди слышат о том, что на улицах их родного города буквально цветут маслины, а вместо них видят бесконечные очереди в Центрах занятости населения, долгострои, рухнувшие козырьки подъездов и провалившийся асфальт, сладенькая сказка быстро переходит в разряд плохо припудренной лжи.
Пару раз в моей жизни были моменты, когда я оставался без работы и, естественно, вставал на учёт в городской Центр занятости населения. Один раз я просидел без работы почти год – в маленькой Чите не было свободных мест для журналиста. Каждые две недели я был обязан приходить на отметку в Центр занятости. Всякий раз, сидя в длиннющей очереди, я смотрел в жктелевизор, прикрученный к стене, и удивлялся – ну, как же всё в Забайкалье хорошо-то! Ну, прям, страна Эльдорадо! И предприятия-то в Забайкалье работают, и фирмы, и идёт «подъём уровня жизни». Не спорю – конечно, есть. Только вот откуда берутся тысячи безработных людей, большая часть которых не пьяницы и дебоширы с прогульщиками? Почему из Забайкалья ежемесячно с монатками уезжают по двести-триста человек, находя в этом единственный выход для того, чтобы не умереть с голоду, потому что в Забайкалье нет работы, особенно для интеллектуалов, для которых есть только две подходящие профессии – дворник и охранник?
И сидят люди в очереди за подходящей вакансией, смотрят в телик и думают: «Козлы вы все: «подъём производства», «рост экономики»… На тачках крутых ездите, детишечек своих к тёплым местам попристраивали, лес для заграницы втихушку пилите, фирм, зарегистрированных на своих родственничков наоткрывали… Только пыль в глаза людям пускаете – средняя зарплата в Забайкалье 26 тысяч. Где она такая? Кого ни спроси – у всех 10-12, 15 максимум. Коммуналка под четыре тысячи, продукты в магазинах как золотые украшения стоят. Ребёнка в школу собрать – вынь да положь 6-7 тысяч. Одни торгаши и вояки да банкиры с коммунальщиками жируют, а обычные люди в расцвете своих сил должны доказывать, что нужны государству…»
Можно сколько угодно пытаться говорить о том, что, мол, кто на кого учился и дальше по тексту, но это, в любом случае, неправильно. Согласитесь, все ну, не могут быть военными, судьями, полицейскими, банкирами, директорами, адвокатами и начальниками всех мастей. Ну, НЕ МО-ГУТ! Кто-то должен лечить, учить, убирать, охранять, делать самую чёрную работу и быть просто ОБЫЧНЫМ человеком. Это ж математика! Но при этом, каждый человек должен жить, а не существовать, проклиная власти и правительство, отдельные представители которого абсолютно серьёзно считают всех не членов правительства «быдлом», «серой массой», «челядью», «скотом», «пиплами, которые всё схавают» и Бог весть кем ещё. Я не шучу – я слишком много общался с депутатами и знаю, о чём говорю. Дело ведь не во мне, выливающем на страницы своей книги обиду, накопленную в Центре занятости населения, а в подходе российских властей к проблемам населения.
Зацепило? Чувствуете? Вот где начинается журналистика - найти хвостик проблемы и распутать тот змеиный клубок, в который она свернулась. Но властям такая журналистика не нужна, поэтому хвостик старательно прячется: вроде бы, есть проблема, но пойди, найди и докажи…
Уже много лет подряд телекомпании, лояльные к властям, гонят по «ящику» дикие стада наскоро сколоченных видеорепортажей о неведомом «подъёме производства», которого нет уже лет пятнадцать, о «соблюдении прав человека», с чем в России вообще большие трудности, о добрых современных тимуровцах из числа партийных детишек, об «инвестициях в образование» и «в детей», с родителей которых каждый год школы вытряхивают тысячи кровных на бесплатные учебники. Свистит административный кнут, бегут стада репортажей, но толку от них мало. Под острыми копытцами этих информационных дзеренов гибнет доверие людей к таким телекомпаниям. И ладно, если бы эти инфосайгаки скакали бы по экранам телевизоров и газетно-журнальным полосам только в преддверии думских и президентских выборов – теперь они скачут день и ночь, вызывая у людей неприкрытое раздражение, о чём частично свидетельствуют тонны критических замечаний на страницах Интернет-порталов в адрес власти.
Иногда, глядя на этот медийный маразм, думаешь: «Неужели властям некому подсказать, что так доверие людей не заслужишь?» - Видимо, некому.
Людям важно знать, что их СЛЫШАТ, ПОНИМАЮТ и ПОМОГАЮТ РЕШИТЬ накопившиеся проблемы. Слышишь, власть? У врача есть медицинская карта больного, в которой он ведёт историю болезни и выздоровления пациента. У государства тоже есть такая медицинская карта, и называется она СМИ. Именно в них написана вся история болезни общества. Конечно, многим не нравится такая история болезни. Кто-то считает, что не всегда нужно вписывать в неё результаты плохих анализов. Может быть. В принципе, можно вообще разорвать и выбросить в корзину все эти СМИ с их курсом лечения, но от этого общество вряд ли само по себе выздоровеет.
Власть должна слышать тех, кто её кормит. За это общество платит ей немалые деньги в виде налогов, идущих на раздутые оклады чиновников. В конце концов, это просто принцип личной безопасности. Одним повышением налогов, увеличением зарплат силовиков и судей страну не поднимешь. Когда чёткое понимание этого исчезает, внутри общества автоматически начинает накапливаться «чёрная энергия», порождающая социальные взрывы, мощность которых порой бывает больше мощности взрыва атомной бомбы. Зачем далеко ходить, вспоминая Спартака и Емельяна Пугачёва. В наше время немало стран уже ощутило на себе такие социальные взрывы, от которых трясёт целые континенты.
