Лет восемь тому назад я жил в Москве, на одной из ее далеких окраин, расположенных на берегу реки.
Был один из первых дней апреля, когда, по обыкновению, река Москва, тихая и немноговодная во все остальное время года, в этом месяце с шумом и ревом высоко поднимает свои быстрые воды в гранитных берегах, в центре столицы, и широко разливается в низких местностях города, сокрушая и унося все, что попадется на пути...
День склонился к вечеру, и так как на утро было воскресенье, первое по Пасхи, то во всех церквах уже раздавался первый троекратный звон ко всенощной.
Покойная мать моя, с детства приучившая нас к посещению храма Божьего, и в этот раз, уходя куда-то из дома, просила меня не ходить на реку (куда я собирался с товарищами „смотреть на воду"), а, как и всегда, советовала лучше отправиться в церковь и отстоять Божественную службу.
Я дал ей слово исполнить ее желание, и мы расстались.
Всегда послушный и исполнительный во всех советах моей матери, на этот раз, оставшись один и сойдясь опять съ товарищами, я скоро забыл данное ей обещание и отправился на реку.
Река бушевала во всей своей силе...
Разлив ее был один из тех, какие весьма редко случаются в Москве, и старожилы толковали, что не запомнятъ такой воды с пятидесятых годов.
По обоим берегам реки стояли бесчисленные толпы народа и глядели на быстро бегущие воды, изредка проносившие или одинокую, оторванную где-либо, лодку, или запоздавшие куски льда.
Множество смельчаков, несмотря на глубину реки и быстроту течения, на худо сколоченных из разного старья пло-тиках, плавало между берегом и барками.
Подстрекаемые их выходками и не довольствуясь зрели-щем с берега, мы подошли к реке и, отыскав заброшенную, худую, на половину погруженную в воду плоскодонку, не долго думая, вдвоем взобрались на нее, чтобы перебраться на барки. А так как сидеть в ней было уже невозможно, то мы и поместились стоя на противоположных концах.
Подвернувшийся под руки шест заменил нам весло, и мы, не обращая внимания на предупреждения благоразумных людей об опасности, отчалили от берега.
По мере того, как мы подвигались ближе к цели, лодка наша все более наполнялась водою, и достаточно было одного неосторожного движения, чтобы окончательно пойти ко дну.
Так и случилось...
Товарищ мой, налегая на шест, по всей вероятности, глубоко завязил его в землю и, вытаскивая его обратно, сильно покачнул лодку.
Я потерял равновесие... Оступился на борт... голова моя закружилась... и что было дальше — не помню...
В то мгновение, когда я опомнился и открыл глаза, я с невыразимым ужасом увидал, или скорее, почувствовал себя погружающимся в мутное водное пространство, которое, борясь с воздухом, врывалось в меня через рот, нос и уши…
Сквозь зеленовато-мутную массу воды я увидал над собою далекий отблеск Божьего света, и сердце мое, как бы прощаясь с ним, болезненно сжалось...
В один миг предо мною пронеслась вся моя кратковременная жизнь: мое счастливое, безмятежное детство; мое, полное невзгод и лишений, отрочество и расцветающая юность.
В один миг во мне явилось тоскливое сожаление о безвременно утраченной мною, моим безумным поступком загубленной, молодой жизни... В один миг во мне пробудился горький упрек совести за нарушенное, данное мною матери, слово, и я понял, что Бог наказываетъ меня за этот проступок...
Кроткое, любящее лицо моей доброй матери, с младенчества поучавшей нас страху Божию, добродетели и любви к людям, живо представилось мне...
Я невольно вспомнил о том сыне, который, погибая среди бурного моря, мысленно просил свою мать помолиться Господу о избавлении себя от смерти... И, инстинктивно подняв кверху руки, я как бы умолял мою мать тоже помолить Всеблагое Провидение о моем спасении.
В это мгновение, несмотря на мое неуменье плавать, я почувствовал, что поднимаюсь кверху... Сквозь водное пространство я ближе к себе увидал свет Божий и, вынырнув на поверхность воды, очутился около нашей всплывшей плоскодонки, на которой уже сидел мой товарищ. Не помня себя, я взобрался на опрокинутое дно лодки и первым моим движением было крестное знамение с искреннею благодарностью Отцу небесному, не допустившему меня сделаться жертвою ребяческой шалости.
В это время, как бы напоминая о моем обещании ко всенощной и о проступке пред матерью, на ближней колокольне, раздался звон.
Вскоре с берега подали нам лодку, и мы, выбравшись на землю, убежали домой.
Спустя немного времени, разсказывая этот страшный случай моей матери, я узнал, что в это время она совершенно безпричинно впала в какое-то тоскливое состояние и, как бы предчувствуя что-нибудь недоброе со мною, мысленно вознесла к Господу обо мне свою горячую материнскую молитву, что и заставляет меня всецело приписать мое избавление от ужасной смерти великой милости Создателя по ее молитве и еще разъ подтвердить известную пословицу, что „материна молитва со дна моря вынимает".
(Истинное происшествие)
Из сборника прот. Григория Дьяченко "Искра Божия", по "Воскресному дню"
Комментарии не найдены ...