Темы участника: Елена Бруйло — Добавить тему »

Баба Галя выжила после реанимации. Домой вернулась с большой дыркой в многострадальной голове. И сразу к нам. Потихоньку по стеночке добралась. -Может сахар есть? Мне бы стаканчик. Пенсия скоро,- а из глаз капают слёзы, говорить мешают, она их рукой досадливо смахивает, а они снова набегают. -Витя мой такой мальчик хороший был. По русскому вот учительницу до сих пор как встречаю, рассказывает, что он на каждом уроке руку тянул. Не было такого вопроса, чтоб не знал, - переводит дух после длинной речи, закашливается. Беззвучно отхлёбывает из чашки зелёный чай. Долго держится за больное щитовидкой горло, словно на ощупь ловит ...

Помоги ему, Господи! Поддержи и боль утоли. Научи его, Господи, быть достойным Твоей любви. Научи его душу молиться. Сердце тёплой слезою омой. И прости ему, Господи, Ты ведь знаешь, что он Твой.

Дорога спускалась к самому морю. Брызги сверкали на солнце. Люди входили в зеленоватую воду. Море смывало пот и боль, студило разгорячённые головы, растворялось в телах и в мыслях. На дорогу прибрежной волной то и дело выбрасывало ракушки. Люди оставляли на ней свои мокрые следы, и дороге было удивительно радостно от этого. Правда, следы очень быстро испарялись. А дороге надо было бежать в другую сторону. Прочь от моря. Отчего, кто-то — море, а кто-то — только дорога? Дорога вообразила, что она вполне могла бы стать морем. Растворять боль и растворяться в тех, кто идёт по ней. И так живо она это вообразила, что и вправду ...

Галя из первого подъезда бабкой считалась давно. Лет с пятидесяти. И не потому, что внуки пошли. Просто жизнь по ней прошлась такой бороздной глубокой, что от той вспашки у неё как-то разом поседели волосы, выпали зубы, а на шее кадык раздулся до невероятных размеров от непонятной болезни щитовидной железы. Встречные отводили взгляд от этого её уродства и пытались сосредоточиться на прозрачно-голубых глазах бабы Гали. Баба Галя была жуть какой неловкой. Всё падала, да о косяк дверной стукалась. Поговаривали, однако, что дело вовсе не в особой неловкости. А в детях. Дети Бабы Гали из детского возраста вышли лет уж двадцать ...

Осень. Холодная и хлипкая. Маленькая Анечка полутора лет от роду лежит в инфекционном отделении областной больницы. Два месяца. Никто к ней не приходит. Она попала в хирургию с переломами и ушибами - пьяная мама пыталась успокоить голодного ребёнка. В результе руки и рёбра ребёнка серьёзно пострадали. Девочка оказалась крепенькой. В больнице быстро оправилась, но подхватила инфекцию и вот уже два месяца как обитала в инфекционке, так как забрать её оттуда было некому. Медики жалели Анечку, не выписывали, полагая, что с матерью ей будет хуже, чем в больнице. Здесь хоть накормят. Со временем к Анечке привыкли и заходили только во ...

Мне не с чем к Тебе прийти, мой тёплый и искренний Боже. В карманах - звенящая медь, глаза у надежды пусты. А вместо целой души- две сотни осколков похожих. И в каждом –моих грехов уродливые черты. Но только я знаю одной И верю каждой двухсотой, Что есть на свете любовь, и доброта, и честь. Пока Ты следишь за мной, мой Спас Нерукотворный, Пока Ты веришь в меня, Я тоже на свете есть.

Раздавали стеклянные бусы за продажную не-до-любовь. Опоили уста мне укусом. Лобызали меня вновь и вновь. Маскарадные маски в округе были злы, но зато хороши, и забыл я об искреннем друге и о том, чем до этого жил. Расплескалась доверчиво вера, изошлась от стыда за обман. Это сон? Или быль, или небыль? Что же бусы мне тянут карман..

велосипед или несерьёзная притча Высоко в горах жил мудрец. В беде и печали обращались к нему за советом. Никому не отказывал он в помощи. В городе. В богатстве и пороке жил молодой человек. Страсти несли его по жизни. Последняя страсть имела последствия необратимые. А образ- привлекательный. Юноша продал имение своего отца, чтобы заслужить её расположение. Увы. Деньги закончились. Снова и снова стопы его возвращались на порог порочного дома. Но его избранница только смеялась. Нищий, он не был ей нужен. И в душе его зажглась злоба. Тут-то он и услышал про мудреца из высоких гор. Долго и тяжело добирался юноша до кельи, ...

Эти руки – самые честные из всех, Когда-то бывших и не бывших со мной. Они тревожно оберегают мой смех, Не отпускают, когда во мне боль. На языке пегАсова сУрдо Даже двух слов не могут связать, Но они рядом, если трудно, И спать без них – просто ложиться в кровать. Я им нужна чуднОй и несчастной, Белой от злости до скрипа в зубах. Какая есть — до безумия разной. Хорошая – только в их снах. Они знают все мои шрамы и впадины, Слёзы на ощупь находят мои. Осторожно гладят души ссадины. Я думаю, это больше просто любви.

Обнажиться душа боится… Да и надо ли ей, убогой? И лицом черна и собой дурна, Да к тому ж ещё - однонога. Ну а если закутать в лохмотья, Или в шубы собольи душу? Я боюсь, что тогда свою душу Живой - трепетной не обнаружу. От тряпья задохнётся, бедняга, Много ль ей, доходяге, надо? И пускай она непутёвая, Пылью,грязью дорожной заляпана, На луну временами принимается выть Только как без души прожить?