Мысль и слово. Особенности умно-сердечной молитвы

Мысль и слово

Мысль и слово

Особенности умно-сердечной молитвы

В одном из писем наших читателей ставится ряд интересных вопросов. Процитируем некоторые из них, те, в которых обнаруживается тематическая взаимосвязь.

«При чтении ваших книг, – пишет читатель, – возникают недоумения. Особенно смущает идея о том, что молитва может идти без слов... Просим ваших разъяснений... "Вкладывай ум в слова молитвы", – читаем у святых отцов. Но если молитва (имею в виду умную молитву) не произносится в уме словами, как у вас написано, то во что же вкладывать ум?..

Человек = словек (см.: Ирзабеков В. Тайна русского слова). Человека отличает от остальных творений именно слово, logos – как высшая форма мышления... Человек бессловесный – это уже животное бессловесное... Какая же молитва без слов?.. Если Иисусова молитва оказывается без слов, то все содержание духовной жизни превращается в однообразие (я имею в виду умный уровень, описанный вами, как я понял). Ведь именно слова Иисусовой молитвы делают мысль о Боге, о духовном – молитвой. Неясен отход от слов Иисусовой молитвы. И потом, это отход – куда?.. Что может быть выше Слова?..

А мысль сапожника "Все спасутся, один я погибну", произнесенная на "умном уровне без слов", чем будет отличаться от молитвы Иисусовой бессловесной формы, мыслимой умом, находящемся в сердце?..

Молитва преуспевших – есть одно слово Иисусе, – читаем у святых отцов (см.: Каллист и Игнатий Ксанфопулы. О безмолвии и молитве. Гл. 50). Именно слово, – а не помысел, не умный прилог, содержащий в себе якобы всю молитву...

Умная молитва не отвлекает от слов богослужения и углубляет понимание их. Допустим, это так. Но при этом она же может мыслиться и словами...

Где-то читал, что у святителя Игнатия уходило определенное время на творение одной Иисусовой молитвы. У греческих монахов – меньше. Но, значит, они именно слова умом произносят, раз это занимает время...»

* * *


Попробуем разобраться в этих недоумениях, пройдем по порядку по каждому из пяти вопросов.

1. «Вкладывать ум в слова» – это метод освоения молитвы словесного уровня. Заметим, что отнюдь не всякий, кто впервые взял в руки молитвослов, уже молится молитвой словесной. Человек, начинающий молитвенную жизнь, вначале занят всего лишь молитвословием, молитвочтением. Он произносит молитвенные слова с известной долей внимания, с душевным чувством, может с выражением их читать, но это пока еще только чтение молитв. Он еще читатель молитв, но не молитвенник. Молитву же начального уровня, ту, что в аскетике принято называть словесной, – ее еще нужно суметь стяжать. И надо отметить, не всем и не всегда удается этого вполне достичь. Человек может так навсегда и остаться только читателем молитв, может быть даже профессиональным чтецом. А молиться молитвой – этому нужно учиться.

Признаком того, что словесный уровень молитвы уже освоен, что мы уже имеем молитву словесную, как раз и будет то, что ум сам собой будет укладываться в слова. Тогда читаемая по книге молитва начинает естественным образом осознаваться и исходить от души, как своя собственная. Только после того, как ум наш бывает уже постоянно вложенным в слова молитвы, возможным становится дальнейший духовный рост – переход от словесной молитвы к умной.

Вообще, надо сказать, что даже самая простая молитва словесная – это действо, которое с трудом поддается рациональному анализу. Что касается молитвы умной и сердечной, то – тем более. Объяснить эти таинственные процессы возможно только отчасти и с изрядной долей условности. Потому обычно об этом подробно не пишут. Это то, что постигается через опыт. Но в общих чертах иметь представление о духовном пути нужно, поэтому кое-что и пишется, и говорится. Однако, пока не переживем описанное на практике, оно вполне понятным не станет. Невозможно постичь с чужих слов характер различных состояний сознания. А вот для тех, кто их опытно пережил, они становятся узнаваемыми и различимыми.

2. Мыслим мы на самом деле не столько словами, сколько понятиями. Это и будет более точное значение того, что разумеется под logos. Словами же, как таковыми, мы только выражаем мыслимые нами понятия, мы оформляем их в слова. При этом одно и то же понятие можно выразить по-разному: озвученным словом, графически – буквами, иероглифом, пиктограммой – или через художественный образ. Так что основа – мыслимое понятие, а выражение его в слове вторично.

Если иметь в виду значение понятия logos, то оно довольно широко и прежде всего подразумевает как раз не слово вербализированное, воплощенное в звуках или знаках. Под логосом в основном подразумевается сущностное понятие о вещи, здесь преобладают такие значения, как: смысл, понятие, суждение, основание, и только потом уже – слово. Это утверждает нас в ранее сказанном: мыслимое понятие первично, слово, его выражающее, вторично. А значит, последнее не необходимо. Но все это не столь уж важно, поскольку интересует нас не философия и даже не богословие, тем более не филологические изыскания светских ученых, а – аскетика. Нам в первую очередь важна практическая сторона молитвы.

Мы мыслим понятиями. Сначала они возникают в сознании как движение чистой мысли, еще не вербализированной, а затем уже оформляются нами в слова. Последнее необходимо нам для общения. Сообщить свою мысль другому возможно, только придав ей форму, воплотив ее в слове, в звуке и знаке. Но когда человек выходит на уровень умно-сердечной молитвы, то получает как бы иную возможность общения. Он словно восходит к той стадии чистой мысли, где еще не нужны слова, он способен теперь обращаться к Богу непосредственно, вне всякой формы. Это уровень довербальный: человек оперирует не артикулированными понятиями. Такая молитва абстрагируется от слова и выражается в чистом движении мысли, воли и чувства. Причем чувства духовного, а не душевно-эмоционального.

Понять, что происходит в процессе умной молитвы, все-таки возможно по аналогии, поскольку у каждого есть нечто подобное в житейском опыте. Например, когда мы думаем молча, то обычно мысленно говорим словами, мы проговариваем их про себя, ведем в уме воображаемый диалог или рассуждаем в беззвучном монологе. Такой процесс аналогичен тому, что мы имеем при молитве словесной. То есть при словесной молитве состояние сознания у нас остается на том же уровне, что и при самом обыденном размышлении.

Но со всяким случаются и другие моменты, когда мысль опережает слово. И тогда мы невольно начинаем оперировать одними понятиями. Это уже аналог молитвы умной. Такое бывает, когда некая пространная мысль, какая-то емкая идея посещает человека внезапно – в один момент. Так, например, происходят открытия. Понимание какого-то сложного явления вдруг раскрывается в один миг, озаряет человека, и он тогда восклицает: Меня осенило!.. Эврика!.. Но чтобы другим объяснить то, что пришло в голову одномоментно, ему придется писать ряд статей, а то и целую книгу.

Или другой пример, более прозаичный. Приходит вдруг мысль: а поеду-ка я завтра туда-то! Мысль посещает в одну секунду, но она же, облеченная в словесную форму, уложиться в секунду никак не сможет. Потому что включает в себя целую развернутую программу: поеду туда-то для того-то, увижусь там с таким-то и сделаем мы то-то... Чтобы эту секундную мысль выразить в слове, объяснить замысел поездки, потребуется не одна минута.

Нечто подобное происходило с Моцартом. Известно, что идея целой симфонии возникала у него мгновенно. Он как бы разом слышал в уме все произведение, оно звучало, как единый звуковой образ, содержащий в себе все музыкальные темы. А после этого предстояло услышанное перевести в нотные записи, разработать отдельные темы, расписать по партиям, – один миг начинал разворачиваться во времени.

Примерно то же происходит при умно-сердечной молитве. Человек свое обращение к Богу не в словах формулирует, но выражает его на уровне понятий и духовных движений. А на более высоких, благодатных уровнях молитвы преодолевается и это: в молитве созерцательной человек духовно зрит в Духе Святом различные откровения. Эти вышеестественные видения и переживания, эти созерцания по своему содержанию выходят за пределы наших земных, человеческих понятий. Поэтому они тем более невыразимы адекватно в слове. Такие состояния неописуемы, поскольку выходят за грань нашего чувственного и интеллектуального опыта, говорить о них можно только метафорически.

Кстати, именно по этим причинам описания сверхъестественного опыта носят характер нереалистичный, они выглядят несколько сказочно, фантастично, а потому для некоторых неубедительно – например когда ради нашего назидания приводятся свидетельства о встречах в Духе со святыми небожителями, о посещении райских обителей или о прохождении посмертных мытарств и тому подобном. Эти описания вызывают порой скепсис и недоверие. Напрасно. Смущаться тут нечем, так как иносказательность здесь неизбежна. Созерцательные состояния и мистические переживания в принципе не укладываются в систему наших обыденных понятий, им нет аналогов в нашей земной реальности, в нашем чувственном опыте. Потому отобразить их возможно только условно – языком образа и символа, как это и практикуется в иконописной или гимнографической традиции.

Все сказанное не означает, что во время умно-сердечной молитвы человек, молящийся бессловесно, теряет дар устной речи. Он, разумеется, может (как и при словесной молитве) читать вслух любые молитвословия, акафисты или псалмы, но при этом он будет этими, произносимыми вслух словами молиться сердечно в духе. А может и замолчать и продолжать молитву в полной исихии, без всяких слов, только сердечно.

3. В письме читателя ставится вопрос: «Мысль сапожника "Все спасутся, один я погибну", произнесенная на "умном уровне без слов", чем будет отличаться от молитвы Иисусовой бессловесной формы, мыслимой умом, находящемся в сердце?»

Вопрос надо, видимо, понимать так: как различить молитвы одну от другой, когда обе мыслятся бессловесно? Но тогда возникает другой вопрос: кому различить? Если Господу, то Он в любом случае не слова наши слушает, но зрит сокровенные движения ума и сердца. И тут о словах беспокоиться нечего. Очевидно, что и при отсутствии словесного выражения различие этих молитв в их содержании, в том, что именно мыслится молящимся, в направленности воли и чувства молящегося ума и сердца.

Кроме того, можно этот вопрос понимать иначе – как вопрос о различии между молитвой умной и молитвой сердечной.

Мысль сапожника «Все спасутся, один я погибну», точно так же как молитва Иисусова, как любая другая молитвенная мысль, может быть выражена и в словесной молитве, и в умной, и в сердечной. Различие между этими уровнями молитвы заключается в особенностях состояния сознания человека. Проявляется это различие в следующем.

Молитва является словесной, пока ум человека соединен с рассудком. Молитва умная характеризуется тем, что ум уже отделен от рассудка, но не способен еще к устойчивому соединению с сердцем. При сердечной молитве ум соединяется в одно целое с духовным сердцем, с человеческим духом. Так способность к тому или иному виду молитвы определяется соответствующим состоянием сознания, или, в терминологии аскетической, – различным действием мыслительной силы человека (иначе говоря, характером взаимодействия ума и рассудка).

При молитве сердечной деятельной эти соединения бывают эпизодическими и требуют определенных усилий со стороны человека, при благодатной сердечной молитве соединение вершится только силой Духа Святого и может оставаться непрерывным длительные периоды времени. Молитва словесная всегда произносится словом – или вслух, или мысленно про себя. Умно-сердечная может мыслится бессловесно, но может при этом, как было сказано, сопровождаться и устным словом.

4. Далее в письме говорится следующее: «Молитва преуспевших есть одно слово Иисусе, – читаем у святых отцов (Каллист и Игнатий Ксанфопулы. О безмолвии и молитве. Гл. 50). Именно слово, – а не помысел, не умный прилог, содержащий в себе якобы всю молитву».

Как уже говорилось, слово не может не быть помыслом (разве что при механическом воспроизведении звуков), мысль всегда первична, слово – вторично, мысль порождает слово, а не наоборот. В то же время, любое слово может безмолвно мыслиться, оставаясь не только не озвученным вслух, но и про себя не проговоренным.

В письме, по сути, ставится вопрос о молитве, состоящей из одного слова, о которой говорят прпп. Каллист и Игнатий Ксанфопулы в Добротолюбии. О чем же, собственно, идет речь у святых отцов?

Дело в том, что с опытом, по мере перехода от словесной молитвы к умно-сердечной, текстовая формула Иисусовой молитвы может начать непроизвольно сокращаться. Вместо восьми-семи слов достаточно бывает пяти: Господи Иисусе Христе, помилуй мя. Остальные, произносимые про себя, слова исчезают, они уже не проговариваются. Но при этом сами понятия, которые этими словами выражались, не исчезают, они звучат в уме без слов, мыслятся безмолвно.

В дальнейшем молитва может продолжать сокращаться, может остаться всего два слова, одно только имя Иисусе Христе... Это краткое обращение вмещает теперь в себя все содержание полной Иисусовой молитвы. Слова уже не нужны, человек мыслит и чувствует себя грешным, он жаждет помилования и взывает из сердца к Сыну Божию этой прочувствованной мыслью.

Так, в конце концов, опытным подвижникам бывает достаточно помыслить только одно: Иисусе... В это святое слово, в это интимное обращение к Богу возможно вложить любое самое обширное содержание: выразить любую просьбу, излить благодарения, наполнить имя Божие покаянным чувством или состраданием к ближним и дальним, пролить плач о враждующих и о спасении всего мира.

Об этом и пишут прпп. Каллист и Игнатий: «преуспевшие и совершенные о Христе... даже только возглашением "Иисусе" довольны бывают, приемля это [возглашение]... как полное делание молитвы, и чрез это одно исполняемы бывая неизреченной... сладости». Так писано в интерпретации свт. Феофана Затворника, а в славянском оригинале у святых отцов сказано более лаконично и точно: «еще же и единым, Иисусе, наречением довольни суть» [1].

Действительно, «полное делание молитвы» через одно только «возглашение (наречение)» имени Иисусе, когда при этом молящиеся «исполняемы бывают» благодати, – такое характерно для «преуспевших и совершенных», то есть для стяжавших как минимум молитву умно-сердечную. Такое делание недоступно на уровне молитвы словесной. В умно-сердечной молитве возглашение является бессловесным актом: умно и сердечно возглашается – то есть к Богу возносится – молитвенное мысле-чувство. Конечно, такое сердечное излияние может сопровождаться и устным возглашением имени Иисуса, а может происходить и в полнейшей исихии.

5. Еще одну важную мысль читатель выражает таким образом: «Умная молитва не отвлекает от слов богослужения и углубляет понимание их. Допустим, это так. Но при этом она же может мыслиться и словами...»

При определенном навыке словесная Иисусова молитва, читаемая про себя параллельно молитве литургической за богослужением, действительно не мешает, а помогает воспринимать богослужение. При этом она может читаться или звучать внутри как бы сама собой, что еще никак не означает благодатной самодвижности, но есть лишь телесный навык. При дальнейшем углублении и переходе на умный и сердечный уровень параллельная молитва может как и словами мыслиться, так и идти чисто умно. Таким же образом она может сопутствовать не только богослужению, но и чтению книг, общению с людьми, может сопровождать работу и т.д.

Эти свойства внутренней молитвы связаны с особенностями взаимодействия нашего ума и рассудка. Вопрос не такой простой, – чтобы вникнуть в него требуется разобраться в природе нашей мыслительной силы. Но это уже отдельная тема.

6. И наконец, последний вопрос из читательского письма: «Где-то читал, что у святителя Игнатия уходило определенное время на творение одной Иисусовой молитвы. У греческих монахов – меньше. Но, значит, они именно слова умом произносят, раз это занимает время?»

Разумеется, любая молитва занимает какое-то время. И не только у свт. Игнатия Кавказского. И не только словами произносимая. Время это может быть очень разным, что зависит от множества факторов [2]. Теоретически молитва умная быстрее словесной, а сердечная может стать почти молниеносной. Но и молния имеет свою временну́ю длительность.

Новиков Н.М. 12.09.2011


Примечания

[1] См.: Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 5. С. 374; Добротолюбiе (на слав. яз.). М., 2001. Т. 1. С. 430.

[2] Подробнее на эту тему см.: Новиков Н.М. Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий. Т. 3. Раздел «Ум и сердце», гл. «Граница естества» («Не торопись языком твоим»).

http://www.nnproekt.ru/pages/text_1_3.html

Комментарии (1)

Всего: 1 комментарий
  
#1 | Андрей Рыбак »» | 03.09.2014 17:17
  
2
Адронный Коллайдер


Метод Сжатия Времени и Большои Адронныи Коллаидер 43:12

Большой адронный коллайдер - это самое дорогостоящее устройство за всю историю человечества. Но мало кто знает, что этот проект не состоялся бы в такие короткие сроки, если бы при его создании не внедрили метод "сжатия времени" основанный на духе русской культуры.

Василий Харьковой, студент ВГИКА (режиссерский факультет) снял документальный фильм про Адронный Коллайдер.



Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© LogoSlovo.ru 2000 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU