В этой главе я бы хотел поговорить о том, почему профессию журналиста, внешне абсолютно мирную, справедливо можно считать едва ли, не самой, если не самой опасной профессией на земле. Но, перед тем, как мы с вами поговорим об этом, я бы хотел сделать небольшую подготовительную главку, более детально поговорив с вами о том, кто же такой «журналист».
Определения на этот счёт существуют самые разные. Приводить их все не имеет смысла, потому что, в целом, все они говорят об одном и том же. Интернет-ресурс Википедия разместил у себя следующее определение термина «журналист»:
«Журнали́ст - человек, занимающийся журналистикой в качестве своего основного рода занятий, способствующий информационному наполнению СМИ путём сбора, осмысления и изложения для аудитории информации о значимых фактах, событиях, людях, явлениях. Журналисты наиболее престижной специализации ориентированы на публицистическую работу (колумнисты), как правило, имеющую своей целью формирование определённого общественного мнения, а также оказание корректирующего влияния на решения и действия государственной власти и осуществление коммуникации между государством и обществом (распространена метафорическая характеристика журналистики как «четвёртой власти» — в дополнение к трём официальным ветвям) в рамках определённых учредителями изданий, радио и телеканалов».
В целом, правильно, но не совсем полно, хотя, в рамках определения, достаточно исчерпывающе. Я попытаюсь дать своё определение журналиста, исходя из собственного жизненного опыта.
Начну с главного.
Журналист – это человек, которому, прежде всего, просто интересно всё. Он хочет знать, как вертится планета, где находится ад и рай, как получается северное сияние и радуга, где пуп у земли, как живут другие люди, какого цвета африканец (действительно ли баклажанового), какого роста Президент России, сколько получают губернатор и мэр, как прожить на две тысячи рублей (это зарплата нянечки детского сада), как долго могут хамить людям чиновники и прочее.
Если у журналиста пропадает любопытство – он может со спокойной совестью выкинуть своё удостоверение в мусорный бак и пойти вешать номерки в гардероб, потому что очень скоро эта работа ему просто надоест...
Идём дальше.
Да, журналист – это пишущий человек и, при этом, очень много пишущий. Но, это правило относится далеко не ко всем людям. Я знаю немало любителей из числа электриков, военных и врачей, ставших впоследствии настоящими профессионалами журналистики. Равно, знаю немало своих коллег, окончивших вузы, причём, даже не читинские, которым стыдно называться газетчиками, телевизионщиками и радийщиками.
Сразу оговорюсь – таких немного. В основном, мои коллеги – народ умный и толковый. Ну, кто сказал, что на журналиста можно выучиться? Получить диплом журналиста – легко! А вот стать крепким газетчиком или телевизионщиком весьма и весьма непросто. Я всегда снимал шляпу перед настоящими профи редакций, потому что знаю, что такое – держать в голове тонны информации и, при этом, не провраться, ничего не перепутать, не заболеть, а если заболеть, то не подать вида и довести начатое до конца. Короче говоря, как нельзя выучиться на писателя, композитора, врача и священника, точно так же нельзя выучиться «на журналиста». В кармане, возможно, будет законно полученный диплом об окончании журфака, но это будет единственная связующая нить с журналистикой.
Часто к журналистам причисляют тех, кто работает в пресс-службах, министерствах и управлениях разного толка. Журналисты ли это?
Как бы так помягче сказать… Скажем так - не совсем. Конечно, в пресс-слуюбы попадают и журналисты с законными дипломами об окончании журфака, но работа у них, всё-таки, не журналистская. Пресс-секретарь, личность несколько иного плана. Определение «журналиста», данное в самом начале главки, говорит об осмыслении и изложении для аудитории информации о значимых фактах, событиях, людях и явлениях. Те же ребята и девчата, что лихо пишут пресс-релизы, всего лишь грамотно и послушно озвучивают в СМИ официальную информацию, касающуюся их ведомства.
Бывают, конечно, случаи, когда в границах ведомственного издания можно оставаться журналистом и очень крепким. Тут возможна работа практически по всем направлениям: это и репортаж, и интервью, и зарисовка, и даже очерк. Но, это бывает крайне редко, когда руководитель не «узкий специалист широкого профиля».
В основном, все службы с приставкой «пресс», занимаются не журналистикой в её широком понимании с присущим ей «сованием носа во все дырки», а качественной и очень сухой обработкой ведомственной информации. В этом случае, ни о каких «амбразурах» и возвышении гласа за народ и речи быть не может. Такие специалисты - абсолютно ангажированные ПИШУЩИЕ МАШИНКИ с ручками и ножками, назовём их «ПМ», не делающие ни шага влево или вправо без приказа руководства. Как правило, «ПМ» получают очень приличную зарплату, что делает их исключительно покорными и молчаливыми существами. Обычно таких журналистов никто не преследует, не догоняет, не избивает, и, уж тем более, не убивает. Если их даже и увольняют, то происходит это обычно достаточно безболезненно для обеих сторон.
Помимо «пишущих машинок» есть другая категория журналистов – «ЛОШАДКИ», назовём их «Л». Обычно «Л» работают во всех типах СМИ: газетах, журналах, на радио и телевидении. Как правило, «Л» тянут на себе всю основную работу. Они мотаются по командировкам, ходят на пресс-конференции, освещают концерты, какие-то заседаловки, значимые события. «Л» - это уже журналисты, близкие к званию «настоящие». Они владеют секретами своего ремесла, обладают необходимым опытом и знаниями. Среди «лошадок» нередко встречаются как спокойные, так и особо брыкастые, способные лягнуть какого-нибудь чиновника, могущие высказать собственное мнение по какому-то вопросу. Как правило, определённые силы в редакции стараются такую лошадку объездить и накинуть на неё седло. В отношении «Л» уже вполне возможны маленькие репрессии.
Кроме «ПМ» и «Л» есть и ещё одна категория журналистов, которых действительно опасаются и ненавидят. Эту категорию я называю «ВЗРЫВАТЕЛЯМИ» («В») и «РОБИНГУДАМИ» («РГ»). Эти ребята испытывают особенное удовольствие от своей работы, когда ходят по краю пропасти, наезжая на власть, бизнесменов, депутатов, магнатов и прочую живность. Это уже элита журналистики. Такие - и на амбразуру, и в рукопашную, и на репортаж с петлёй на шее. Именно таких журналистов обычно преследуют или простите, «плющат».
В последние годы появилась достаточно широкая прослойка молодых журналистов, работающих по телефону и Интернету. Вроде бы, всё делается правильно и на выходе потребитель информации получает добротно сделанный медиапродукт, но, такой продукт, которым легко подавиться, потому что в нём нет души автора, нет его личной позиции. Такой продукт, в основном, выдают Интернет-СМИ.
Вебжурналистика – это отдельный разговор. Начнём с того, что пока такого понятия, как «вебжурналистика» нет, поскольку до сих пор нет конкретного определения, какие именно сайты можно считать средствами массовой информации, а какие нельзя. Да, есть сайты официальных печатных изданий, так называемые «электронные версии». На этих сайтах «вебжурналистика», по определению, есть. Но, во всех остальных случаях, когда читатель имеет дело с непонятными Интернет-страницами, у которых нет и намёка на какое-либо отношение к СМИ, говорить о как таковой журналистике нельзя.
В Интернете вообще всё несколько проще и легче – объёмы поменьше, а вреда побольше. В основном, у всех вебжурналистов нет ответственности за слово, как нет и конкретного имени. Это всегда люди-невидимки, живущие за стеночкой. Их материалы, как правило, без указания фамилии, в них много ошибок – такова специфика вебжурналистики; нужно быстрее всех выложить информацию в «паутинку». Какая там проверка! Поэтому говорить о серьёзной журналистике в веб-пространстве, думаю, не стоит.
* * *
В первой части уже шёл разговор о личном мнении журналиста. Мы подошли к очень важному моменту – нравственному. Настоящий журналист, что тоже входит в определение, это небезразличный человек, всё пропускающий через себя, сквозь призму своего личного восприятия. Вместе с героями своих материалов он радуется и грустит, болеет и выздоравливает, летает и ползает, получает аплодисменты и пинки. Это человек, который всё исследует сам, не брезгуя пройти пешком от автобусной остановки до дальнего села, не считающий личным оскорблением поколоть дрова во дворе старушки-вековушки, готовый влезть в робу кочегара и медицинский халат. Ради чего? Вот тут пафосное в прочих случаях «ради единого слова» будет целиком и полностью оправдано.
Кем ещё является журналист? Это человек, осознающий меру ответственности за свои слова. Помнится, по «ящику» шла дебильная реклама, что-то вроде «Маша - скандальная журналистка…» - Так вот, таких «маш» в наши дни – вагон и маленькая тележка. Их главная цель – карьера. Только карьера и ещё горячее, как пирожок с капустой, желание быстро прославиться. Для этого «маши» в юбках и штанах публикуют всё, что придёт им в их юные головушки, где опилок больше, чем у Вини-Пуха. Именно они называют серьёзные материалы вроде взрывов в шахтах или какого-нибудь ужасного ДТП «чтивом», даже не зная настоящего значения этого слова. Чтиво, вообще-то – несерьёзная, развлекательная литература, ни к чему не обязывающий текст, другими словами, «жвачка для ума» - прочёл и забыл. И бесполезно доказывать этим «машам», что они не правы. Уж они-то знают, что всё ол-райт, им же так в Москве сказали.
Именно такие «маши» и «пети» портят всё впечатление о журналистах и самой журналистике, сидя на пресс-конференциях нога на ногу, почёсывая волосатые ноги, чуть прикрытые шортами, вываливая свои прелести из декольте и жуя жвачку с лопаньем пузырей. Именно такие «маши» и «пети» позволяют себе садиться во время лекции задом на стол преподавателя, разговаривать по мобильнику во время просмотра спектакля, курить в лицо своему собеседнику и разговаривать матом, серьёзно полагая, что это круто.
И, наконец - настоящий журналист, это битый жизнью человек. Чем труднее у журналиста дорога, тем он профессиональнее и тем лучше он видит и понимает происходящее вокруг него. В последующих частях книги вы не раз убедитесь в этих словах. Без богатого жизненного опыта делать в журналистике нечего, но если есть желание быть журналистом – этот опыт очень быстро наберётся сам собой. Каждая командировка, каждая новая встреча с героем журналистского материала, даёт корреспонденту новые знания, новые впечатления и новые мысли, которыми, вполне логично, журналист спешит поделиться с миром.
Надо бы так – «заслуженный журналист России»
А теперь, когда вода нагрета, мы будем говорить об опасности журналистской профессии.
Многие ошибочно полагают, что журналисты – это такие книжные червячки с очёчками на носу, которые не вылезают из-за компьютера и дальше пределов редакции никуда не выходят, и о какой, спрашивается, опасности вообще идёт речь. Действительно, что может быть опасного в профессии «болтунов», снабжённых фотоаппаратами, диктофонами и блокнотами с шариковыми ручками? У них есть одна опасность – им морду могут набить, потому что они везде суют свой длинный нос. Чего народ смешить! Вот профессия лётчика – это да: сломался самолёт в воздухе и… ага. Или, скажем, эмчээсник прыгает с парашютом, запутались стропы от порыва ветра и вместо человека хоронят пузырь с костями в закрытом гробу. Да тот же сварной, электрод ему в подмышку, каждый раз рискует кувыркнуться от удара током. А тут жуть наводят: «Журналистика – опасная профессия»…
На первый взгляд, всё так и есть. Но, не будем спешить с выводами, попробуем разобраться во всём, не спеша.
Список опасных профессий на земле достаточно широк. Среди них есть «очень» опасные и «самые-самые». Речь идёт о профессиях, представители которых в любой момент имеют очень высокие шансы оказаться инвалидами или покойниками. Вот навскидку: лесорубы, военные, пожарные, водолазы, электрики, спасатели, лётчики, инкассаторы, моряки, шахтёры, испытатели, сапёры, разведчики.
Некоторые аналитики считают, что самой опасной профессией, является профессия лидера государства (президента, монарха или премьер-министра). Только в 20-м веке насильственной смертью погибли около 50-ти премьер-министров и глав государств. Но многие полагают, что по опасности профессия шахтёров опережает все остальные. В СМИ периодически проскальзывают новости то об одной, то о другой аварии на шахтах. Как правило, в каждом случае есть десять, а то и больше погибших. Самая крупная в мире авария случилась на шахте "Хинкейко" в Китае в апреле 1942 г. Там взорвалась угольная пыль. Взрыв унёс жизни 1572-х человек.
Входят ли в эту группу риска журналисты и если да, то какие для этого основания?
В поисках самой опасной профессии английские психологи из университета города Манчестер решили провести исследование, которое строилось на уровне стресса, испытываемого представителями разных профессиональных групп. Список получился на полторы с лишним сотни названий. В редакции английских психологов степень стресса определялась по частоте сердечных приступов и других заболеваний, в частности алкоголизма, а также по частоте разводов и участия в дорожных происшествиях людей разных специальностей.
На первое место по этой шкале вышли шахтеры, их показатель риска - 8,3 балла, за ними оказались полицейские - 7,7. Риск строителей и журналистов англичане оценили в 7,5 баллов. 7,2 балла набрали актёры, 7 баллов - политические и общественные деятели. 6,8 балла набрали врачи. Стресс водителей автобусов не превысил отметки в 5,4 балла, стресс дипломатов и фермеров достиг отметки в 4,8 балла. Одной из самых спокойных была признана работа сотрудников библиотек и музеев. Их показатель - 2,8 балла.
Можно по-разному относиться к этой статистике, но примерно англичане угадали – как с баллами, так и со стрессом - одним из основных параметров «опасных» профессий. Стресс, безусловно, оказывает огромное влияние на психику человека, на его работоспособность и здоровье. Но со стрессом, при желании, ещё как-то можно справиться, привыкнув к нему, как привыкают к звуку тарахтящего холодильника. Что же есть в профессии журналиста, что гораздо страшнее стресса?
Сразу трудно сказать, особенно если ты не имеешь к журналистике прямого отношения. Я долго думал над тем, чем отличается журналистика от остальных профессий, и однажды нашёл ответ – один из тысяч возможных.
Журналистика – это единственная профессия на земле, за которую убивают не только физически, но и НРАВСТВЕННО и даже СОЦИАЛЬНО
Я специально выделил жирным шрифтом это место. Запомните его, потому что скоро вы в этом убедитесь. Убивают во всех смыслах слова и гробят до конца жизни. Други мои, если бы это было метафорой, гиперболой, всё было бы не так плохо. Но, к сожалению, ребята, это горькая правда. Просто поверьте мне. Журналистика – единственная в мире профессия, которая в геометрической прогрессии плодит врагов и недоброжелателей без всякой компенсации со стороны работодателя и государства. Причём, это происходит не только в России, но и во всех странах, где живёт и здравствует журналистика.
Начнём с того, что работа в средствах массовой информации – это постоянный нервный стресс. Кроме того, это ещё и неблагодарность читателей с героями журналистских материалов. Страшнее же этих вещей - те пагубные следствия, которые проистекают из обиды и неблагодарности и иногда бывают просто непоправимы.
- Ну, и сравнил! – Недоуменно скажет читатель. – Какую-то неблагодарность сравнил с болезнями лёгких, угольной пылью, риском погибнуть от удара током или от бандитской пули!
Кажется, что такое сравнение, по меньшей мере, неравнозначно, но, при более пристальном взгляде, оказывается, что не всё так просто.
Давайте более внимательно посмотрим на то, что происходит. Рассмотрим профессию шахтёра. Шахтёров уважают во всём мире. Это профессия для настоящих мужчин. Достаточно сказать, что эти бесстрашные парни спускаются под землю на глубину до четырёх километров, чтобы добыть уголь, золото или алмазы. Каждый Божий день шахтёра связан с риском для жизни, но при этом, нет ни одного шахтёра, которого бы гнобили до конца его дней за плохо добытый им уголь, золото или алмазы или за сам факт принадлежности к его профессии.
Да - нечеловеческие условия работы.
Да – стресс и тяжёлые заболевания: бывают случаи, когда у проходчиков с забойщиками, работающих на виброустановках, от страшной вибрации отстаёт мясо от костей! Спору нет и низкий поклон всем шахтёрам за их нечеловеческий труд. Но! В качестве компенсации они получают:
- народную славу героев и настоящих рабочих людей – раз,
- хорошую зарплату – два,
- раннюю пенсию – три,
- и качественное лечение – четыре.
Теперь посмотрим на труд полицейских.
В отличие от шахтёров, служители закона не спускаются в забой. Их уважают уже не так – больше боятся. Они тоже могут погибнуть, но уже не от угольной пыли и вибрации, а чаще от бандитской пули, биты или ножа. Они, как и журналисты, порой тоже работают без выходных. Как журналистов, их тоже могут уволить, но! Пока полицейский работает, у него есть:
- власть,
- оружие,
- очень хорошая зарплата,
- юридическая защита,
- льготы,
- ранняя пенсия
- и право вершить закон.
Возьмём любую другую профессию – «не опасную», а лучше сразу несколько. Военный и врач, учитель и строитель, водитель, охранник и дворник с дояркой делают, безусловно, полезную и нужную работу, вполне осязаемую и неоспоримую. И те, и другие, и третьи – полезные специалисты в обществе, в котором кто-то должен защищать страну, строить, лечить, учить, водить машины, охранять собственность, убирать и доить.
В каждой из этих профессий, конечно же, есть и плюсы, и минусы. Военный может погибнуть на войне. Врач - подхватить опасную болезнь. Преподавателя могут обвинить в «давлении» на учеников. Строители нередко гибнут под бетонными плитами и срываются со стен зданий. Водители попадают в ДТП и давят людей, переходящих улицу в неположенном месте. На охранника могут повесить украденное кем-то имущество, да и грабители могут напасть. Дворника, вполне возможно, больше не возьмут ни на одну уважаемую работу после того, как он возьмётся за метлу и лопату, а доярка раньше времени изработает руки и в 35 лет будет похожа на 60-летнюю старуху, пропахшую силосом и коровьим навозом. Но, НИ ОДНОГО из этих людей не назовут «растлителем общества», «политической проституткой», бесполезным, ненужным и даже вредным существом. С журналистами это происходит сплошь и рядом.
Посмотрите на труд врача, военного и учителя. Речь, как вы понимаете, не идёт о физических нагрузках - их у всех хватает. Разговор, ещё раз напомню, идёт о народной славе. Как бы сегодня ни клацали зубами правозащитники, находящие изъяны в их работе, представители этих профессий не особо подвергаются гонениям и притеснениям.
У врачей всегда есть что покушать, хотя бы в том самом отделении, где они работают. Учителя хорошо научились зарабатывать деньги на школьниках, развивая моду то на «добровольные пожертвования», без которых ребёнка не зачисляют в первый класс, то на «родительские взносы», которых в месяц может накопиться до тысячи и больше, смотря в каком регионе находится школа. Военные, худо-бедно, но получают по двадцать пять-сорок тысяч, в зависимости от звания, раньше всех выходят на пенсию, имеют бесплатные проезды и льготы. И врачи, и учителя, и военные, вроде бы, нужны государству. Одни лечат, другие учат, третьи защищают.
Как же обстоят дела у журналистов?
А у журналистов в этом отношении – веселуха: ни достойной зарплаты, ни ранней пенсии, ни званий, ни юридической защиты. НИЧЕГО! Спецбольницы, правда, есть, но далеко не во всех городах и не у всех СМИ. Бывает, что некоторым журналистам присваивают звания «заслуженных работников культуры», которые сами же их обладатели давно и насмешливо прозвали «ЗасРаКу». Но, это не правило, а, скорее, исключение из него. Хотя на практике надо бы так:
«ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖУРНАЛИСТ РОССИИ»,
чтобы звучало гордо, громко и уверенно.
Бывает, что журналисты получают квартиры, как когда-то я получил свою «однюшку» из резервного фонда губернатора Читинской области Равиля Гениатулина, выехав из комнаты в 14 квадратов в бараке 1901-го года выпуска под снос в однокомнатную квартиру в 51 квадрат новой планировки. Но такое происходит только в том случае, когда у тебя есть комната в бараке под снос, и когда к тебе в гости пришёл замгубернатора, чтобы удостовериться в том, действительно ли ходить по-маленькому зимой приходится на виду друг у друга в комнате, где от входной двери до окна - четыре шага и шесть шагов от стены до стены. Тут тебе печка, тут же дрова, умывальник, тут же кроватка с маленьким годовалым сынишкой, холодильник, сервант, стол, пара стульев, диван и ведро для больших и малых нужд – ночами в тридцатиградусные морозы не шибко набегаешься «до ветру».
«Ты должен с нами работать…»
Я всегда старался работать по максимуму и ставил на карту всё, мог сорваться с места в одну минуту и умотать на край света за убойным материалом и, конечно, всегда брался за такие дела, за которые дрейфили браться остальные, не ведая всей опасности происходящего со мной. Не знаю, почему. Может, не пуганный был, а может, потому, что людям нужна была помощь. При этом, я никогда не брал с людей денег, хотя сегодня думаю: «А может, зря?»
Мне почему-то казалось, причём, довольно долго, что своими публикациями я смогу изменить мир. Сегодня я понимаю, что это была иллюзия, мираж, в который я безоговорочно верил. Да, были моменты в моей жизни, когда я раскатывал людей в блин, но только тех, кто жил не по небесному уставу, а ежели я был бы неправ, то они давно бы подали на меня в суд. Как-то раз я разговорился с одной молодой журналисткой насчёт профессионализма. К слову сказал о том, что за десять лет работы журналистом на меня ни разу не подали в суд, хотя я провёл не одно серьёзное журналистское расследование. И тут слышу от своей юной собеседницы:
- Значит, вы плохо работали.
- То есть? – не совсем понимая, о чём говорит моя молодая коллега, спросил я.
- Нас в университете на журфаке учили тому, что на журналиста обязаны подавать в суд. Суд – это показатель качества его работы.
О как! А я-то думал, что профессионализм в том, чтобы этого избежать. К сожалению, моя юная собеседница вряд ли знала о том, что преподаватели журналистского мастерства промывали ей её неокрепшие мозги лишь затем, чтобы хоть как-то оправдать свои собственные бесконечные иски в суд.
Часто я был опасен для героев своих публикаций. Моя «опасность», как журналиста, всегда заключалась в том, что я никогда не отпускал свою жертву, вцепляясь в неё мёртвой хваткой. И мои потенциальные «жертвы» прекрасно знали об этом, именно поэтому часто шли со мной на мирные переговоры задолго до публикации материала. Но, я всё равно не отпускал - иначе было нельзя. Если уж ты вышел на битву, то должен понимать, что либо ты уронишь своего противника, либо он непременно уронит тебя. Это железный закон, которому я старался следовать всегда.
Довольно часто бывали моменты, когда я намеренно давал героям своих материалов время на раздумье:
- Взвесьте всё, прикиньте. Представьте, что выходит статья и ваши фамилии начинают жить своей непредсказуемой жизнью. Хотите ли вы безмерной и нерегулируемой известности, сможете ли прожить месяц-два-три в обывательском прицеле?
Иногда мои оппоненты сдавали назад, и публикация откладывалась. В моей журналистской практике случалось разные моменты, в том числе и такие, когда пытались уронить уже меня. Чтобы не быть голословным, отстаивая теорию «опасности журналистской профессии», я приведу один пример.
Как-то раз, побывав на экскурсии в колонии строгого режима, я написал материал, который назывался «Очень хорошая колония». – Собственно, ирония уже сквозит в самом названии, поскольку любому нормальному человеку, который хоть немного знает о жизни за колючкой, понятно, что «хороших колоний» не бывает. Но, братва поняла всё так, как ей было выгодно. Меня долго пытались уговорить работать «почтальоном» у сидельцев, пропихивая в прессу жалостливые публикации о нелёгкой судьбе зэков. Напирали на то, что по моей вине несколько «правильных пацанов» специально сделали на читинской «четвёрке» несколько правонарушений, чтобы попасть в «хорошую» нерчинскую колонию.
А дальше начался дурдом, который продлился почти три месяца. В моём доме не хватало только таблички с надписью «палата номер шесть». Мне звонили в три часа ночи и давили на мозг:
- Ты должен с нами работать…
Меня выслеживали на улице энергичные и очень интеллигентные ребята и приглашали «поговорить» в летнее кафе, где мы мирно беседовали на одну и ту же тему. Они не раз звонили моей матери и не очень уважительно пытались раскачать уже её, чтобы она убедила меня сотрудничать с ними. Короче говоря, «прессовали» меня по полной программе, правда, исключительно психологически.
Слава Богу, тогда всё обошлось. Сегодня мы просто хорошие знакомые. Это я к тому, что в серьёзной журналистике, где всё по-взрослому, где иногда на карту поставлена жизнь корреспондента, бывает ещё не то. Однако всё это куёт характер и волю бойца за справедливость, без которых быть журналистом-расследователем, да и просто качественным журналистом, нельзя. Это как в бодибилдинге. Мышца всегда растёт только при стрессе – физической нагрузке. Чем выше нагрузка, тем больше новых волокон строит организм.
В жизни всё происходит по той же схеме. Чем сильнее нас бьют, тем мы крепче становимся. Чем больше журналист «воюет» с системой, тем больший профессиональный и психологический навык он получает, равно, как и большее количество недоброжелателей. Тут дело не только в умении быстро и качественно создавать тексты, а в способности журналиста, выстрелившего в «жертву» своим материалом, психологически восстанавливаться после отдачи, когда начинаются бесконечные звонки, угрозы, попытки уволить с работы, нарушение отношений с коллегами и знакомыми, потеря важных связей с теми, кого задел ваш серьёзный материал.
Чем труднее работа журналиста, чем больше стресса и даже угроз для жизни, тем больше шансов, что он научится быстро реагировать на возникшую проблему. Иногда в считанные секунды нужно правильно оценить ситуацию, при необходимости «просканировать» собеседника, определив его сильные и слабые стороны, возможные привычки и приоритеты и выбрать единственно правильное решение. Это бывает, например, при беседе с большими начальниками, когда от вашей одежды, от правильно выбранного тона разговора, от того, как и где именно вы сидите, от тембра вашего голоса и движения глаз, от верно построенных вопросов зависит судьба будущего интервью или очерка.
Главная задача СМИ – анализировать и менять жизнь
Трудностей в журналистской профессии хватало всегда. Одна из таких трудностей – невозможность доказать обществу, что журналист имеет право на бесплатное посещение каких-то культурных мероприятий, в частности, концертов.
Многие высокопоставленные чиновники из числа руководителей культурных заведений на полном серьёзе считают, что журналисты должны ходить на концерты, спектакли и прочие культурные мероприятия за свои кровные. Правы ли они? Вопрос серьёзный и требует детального осмысления. С одной стороны, да. Если на концерт Розенбаума придут журналисты сразу всех читинских СМИ, освещающих культурные мероприятия, для простых граждан мест будет несколько меньше. Кто возместит заведению упущенную выгоду в виде семи-восьми непроданных билетов в зале на восемьсот мест? Логика руководства очевидна.
Однако при этом руководство культурного заведения не думает о том, кто именно возместит газете упущенную выгоду, связанную с тем, что место рекламных материалов заняли бесплатно-анонсовые (пиаровские), посвящённые тому концерту, на которые журналист этого издания должен идти за свой счёт. Причём, руководство многих культурных заведений в России непременно ратует за то, чтобы анонсы в газетах были бесплатными. И после этого журналистов смеют называть «халявщиками»!
Посмотрим на эту ситуацию глазами журналистов. Каждую неделю в крупных городах и районных центрах России идёт либо какой-то спектакль, либо фильм, либо концерт. Если журналист будет покупать билеты на все культурные мероприятия, его зарплаты хватит только на проезд, если вообще хватит, учитывая стоимость билетов и размер среднестатистической журналистской зарплаты, в регионах, как правило, не превышающей 15-ти тысяч (речь идёт о рядовых журналистах, а не редакторате). Возникает вопрос – как быть в таком случае? Руководству культурных заведений такие «зайцы», понятное дело, не нужны, но, при этом, нужен качественный пиар своей деятельности. При этом, практически в каждом городе в любом концертном комплексе всегда есть один бесплатный ряд для чиновников, получающих свои раздутые зарплаты, которые начинаются от 25 и заканчиваются в районе 70-80-ти тысяч, из карманов налогоплательщиков.
Допустим, руководство решает хвалить себя само, послав газетчиков подальше. Оно обзаводится собственным штатным журналистом а-ля «пресс-секретарём», кладёт ему хороший оклад и говорит: «Пиши, что мы самые-самые!» - Пресс-секретарь-то напишет, но публиковать хвалебный материал всё равно придётся в городских СМИ, при этом, такая публикация будет считаться чистой воды рекламой, за которую руководство культурного заведения будет вынуждено заплатить изданию немалые деньги.
Что же делать в таком случае? Заводить своё СМИ? Это - выход, но кто будет читать издание, посвящённое узко-специальной тематике? Ну, раз человек почитал о театре, два-пять-десять, а потом его вырвало. Значит, нужно расширять тематику и жанры, вводя в рубрикатор новые тематические полосы, привлекая к раскрутке издания известных журналистов, которым всё равно придётся хорошо платить, увеличивать объём издания и его тираж, чтобы понизить себестоимость одного номера. Но, если расширять тематику, то нужно расширять и штат работников издания, резервировать зарплату для редактора, верстальщика, корректора, журналистов, фотографа, рекламных агентов, учреждать гонорарный фонд, тратиться на дополнительное оборудование: компьютеры, диктофоны, сканеры, на канцелярию, принтеры, фототехнику, симки для сотовых телефонов, на дисконт и командировочные. Плюс мебель, развоз, регистрация издания, налоги… Это выльется в такую сумму, что не захочешь никакой собственной газеты.
Стоит оно того? Думаю, вряд ли, учитывая сегодняшнюю экономию всех на всём.
Так какой же выход в таком случае? Не проще ли пустить «бесплатно» журналиста на концерт, чем платить за рекламный материал, стоимость которого в десятки раз превышает стоимость входного билета. Да, это повлечёт за собой неизбежные риски в виде «некомпетентности», «неточностей», «нарушения стилистики и статистики» и прочего шлака, который руководство культмассовых заведений обязательно находит в чужих «журналистско-дилетантских» материалах. Зато это будет бесплатно и честно. Понравилось – значит, понравилось. Нет, значит – нет.
Свет клином на одной газете не сошёлся. Пришло четверо-пятеро журналистов из разных изданий, всё равно, мнения будут разными – одни поругают, другие похвалят. Из разницы мнений родится что-то среднее. Одни увидят плюсы, другие заметят минусы – то, что надо! Не может спектакль понравиться всем зрителям! Все ведь не аплодируют – какая-то часть зрителей откровенно зевает и при этом никто не ставит вопрос о продаже билетов на культурное мероприятие лицам, исключительно лояльным к заявленной культурной программе. А хвалить спектакль только потому, что это нужно руководству, которое постарается заключить с гастролёрами или местными исполнителями очередной контракт, потому что в СМИ промелькнули хвалебные материалы, тоже глупо. Да и будет ли польза самим выступающим от такой рекламы, когда всех будет попросту тошнить от намеренно расхваленного искусства?
Многие чиновники считают, что уж в своей-то газете они будут полновластными хозяевами всяких там «правд». Это же своя газета! Хвали себя на всех полосах день и ночь, особенно, если речь идёт о министерских изданиях, на страницах которых всё просто блестит и сияет. Неважно, что такую газету подавляющее большинство людей читают из-под палки в приказном порядке, используя его исключительно в гигиенических целях, поскольку в таком СМИ объективности и правды, без которых никакой серьёзный диалог просто невозможен – полпроцента. Главное – есть своё собственное издание, что само по себе уже высокий статус. Есть издание – выбьем под него и дополнительный бюджет, помимо, и без того не хилых, министерских окладов и накруток.
Руководство подобных изданий не понимает или намеренно не хочет понимать, что главная задача СМИ – не хвалить, а ПРОЕЦИРОВАТЬ происходящее, ОБОЗРЕВАТЬ, АНАЛИЗИРОВАТЬ его с помощью собственных аналитиков и обозревателей или сторонних – раз. И МЕНЯТЬ жизнь в лучшую сторону – два. СМИ – это иммунная система общества, борющаяся с негативом, посредством озвучивания информации. Когда журналисты начинают лакировать действительность, намеренно игнорируя так называемый «негатив», замалчивая любые неудобные для конкретного ведомства или человека факты, происходит резкое падение доверия к средству массовой информации, в данном случае, дезинформации, со стороны общества, поскольку информация до читателя дошла в урезанном варианте.
Информация в урезанном виде - это, конечно, плохо. Но, даже не это страшно. Когда на полном серьёзе начинаются разговоры о том, что журналистам нужно запретить критиковать власть, что уже происходит то там, то тут, у меня по коже холодок пробегает. Вроде бы, хороший посыл – нет критики, нет косых взглядов общественности в сторону власти, которая, поправляя галстук, успокаивает народ:
- Своё грязное бельё мы уж как-нибудь сами постираем.
Такой подход к информированию населения - прямой путь к ещё большему развалу общества и государственности, как таковой. СМИ на сегодняшний день – это единственный фактор сдерживания любого вида зла, как нарушения общепринятых в обществе законов, вроде бы, утверждённых для соблюдения прав и свобод личности, на самом же деле, практически никем не соблюдаемых. Искать этому доказательства долго не нужно, достаточно лишь включить телевизор и посмотреть программу «Вести», «Человек и закон» или «Час пик».
