Как-то раз попал я к другу, тоже студенту, из консерватории, и по его намёку дал ему денег. Но он пустил их куда-то не по назначению. Другой раз дал – он тоже сделал не так, как нужно. Третий раз просил – я уже не хотел ему давать, но заколебался, и внутренне говорю: «Господи, вразуми, давать ему или не давать? Они вроде бы не идут по назначению, я сам студент…» Хотя я уже тогда и работал, но 60-70 рублей на полное обезпечение себя – не много. И благоразумно ли давать милостыню в значительных размерах, если она не употребляется на необходимости? И тут мне приходит такой внушительный помысел: «Давай, пока есть возможность. А то, может быть, впоследствии придется самому брать» (в смысле – милостыню). Думаю: «Ничего себе! Что это случится, что я буду брать милостыню?! Странно…» Дикой мне показалась эта мысль, но я встрепенулся.
Надо сказать, медицину я любил, и любил сильно. Я никак не мог подумать, что когда-нибудь смогу ее оставить или изменить свой образ жизни.
Но Господь потихоньку вразумлял. Попалась мне как-то раз одна брошюра. Там я прочитал приблизительно следующее: «Если ты делаешь доброе дело, и оно тебе нравится, и тебя за это благодарят, и ты это принимаешь, значит, ты получаешь всю свою награду здесь, на земле. Мзды на небесах, в Царствии Небесном, уже не жди». Прочитал я это и подумал: «А чем же я буду спасаться, если я уже все получаю здесь?» Задумался я тогда…
Страсть гордости трудноврачуема и ставит человека в опасность падения с любой высоты, на каком бы уровне кто не находился – хотя в большинстве случаев мы только мним о себе, что мы как бы имеем благодать и спасаемся лучше других, а на самом деле это бывает почти всегда наоборот. Но даже если и действительно кто-то духовно восходит, то и тогда он должен помнить, что опасность его падения в пропасть погибельной гордости остается до самого последнего издыхания.
Назидательный пример в этом отношении имеется в житии преподобного Макария Великого. Когда преподобный проходил воздушные мытарства, то бесы, стоя в отдалении, вопили: «Избежал ты наших рук, Макарий!» Но он сказал: «Нет, но надобно еще избежать». И только когда он был уже во вратах Рая, а бесы с сильным воплем продолжали кричать: «Избежал ты нас, избежал!», преподобный Макарий ответил: «Ограждаемый силой Христа моего, я избежал ваших козней».
В чем же состоит искание Царствия Небесного и правды его? Выражаясь словами апостола, оно, это искание, проявляется в искании познания, что есть воля Божия благая, угодная и совершенная. Эта воля открыта нам в Новом Завете. Изучая и исполняя ее на деле, мы мало-помалу начнем просвещать свое душевное око, т.е. ум, преобразовываясь в новую тварь во Христе.
Но очень жаль, что сегодня редко кто занимается преобразованием ума своего. Подавляющее большинство верующих ошибочно считают, что они знают Евангелие. Они, к сожалению, не улавливают той большой разницы, которая существует между понятиями «ежедневно читать» и «ежедневно изучать». Это – разные вещи. И вот это чтение, а не изучение является заблуждением сегодняшнего верующего. Это состояние есть не что иное, как самообольщение: «Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя» (Иак. 1, 22).
Для того чтобы спастись, нужно творить волю Божию.
Для того чтобы творить волю Божию, необходимо преобразовываться умом.
Для того чтобы преобразовываться умом и творить волю Божию, нужно изучить Евангелие и Апостольские послания так, чтобы эти новозаветные заповеди сделались достоянием нашего ума. Изучить так, чтобы изречения Нового Завета всегда предстояли памяти. И чтобы на каждом нравственном шагу, для каждого поступка, для каждого желания и помысла иметь в памяти готовое наставление Евангелия. Только тогда возможно точное и постоянное исполнение заповедей Господних; такое, какого требует Господь: «Что вы зовете Меня: “Господи, Господи!” и не делаете того, что Я говорю?» (Лк. 6, 46).
Относительно борьбы с тщеславием запомнился мне один разговор, в котором Давид высказал такую мысль. «Нам, – сказал он, – просто нужно понять, как все происходит (бывает) в нашей жизни. Если мы что-то имеем – естественные душевные или духовные дарования, так это ведь не наше, а Божие. Если мы отличаемся от другого человека каким-то превосходящим качеством – это дар Божий, который присваивать себе просто глупо (ибо пытаться присвоить себе что-то Божие – величайшая глупость). А если я – глупый человек, то, следовательно, нечем мне и тщеславиться». Это было как-то так убедительно преподано, что я подумал: «Какой простой и уникальный круг, который очень быстро замыкается и уничтожает то, чем враг пытается надмить». Вот такой у него был настрой на противодействие тщеславным помыслам.
