«Экономическая» типографiя, улица Жуковского, №43.
1912.
Печатано по постановлению Правления Историко-Филологического Общества при Императорском Новороссийском университете.
Председатель Общества С. Г. Вилинский.
***
За недостаточностью фактических данных суд иногда лишен возможности с точностью установить истину по рассматриваемому им делу. Вместе с тем, и установляя истину, суд, однако, иногда ставится в невозможность воздать должное преступнику и вообще правонарушителю, за сокрытием последняго. Потребность и в подобных случаях так или иначе – и достигнуть истины, и осуществить правосудие, как известно, в давно минувшие дни породила верование в целесообразность применения здесь различных форм так называемого «суда Божьего». Одна из таких церковных форм, и именно (для обличения вора) – «испытание освященным хлебом» - применялась, между прочим, в прежней практике Греческой церкви, а затем и Русской.
Однако суд Божий, в точном его виде, в указываемых случаях не всегда мог иметь применение. Для его применения требовалось, как condition sine qua non, чтобы лицо, в отношении к которому настояла надобность установить истину (т. е. его правоту или неправоту, виновность или невиновность) или применить заслуженную им кару, было на виду, - требовалась, таким образом, наличность подозреваемого в преступлении или вообще подвергаемого сомнению в отношении его правоты. Между тем, всегда могут быть случаи, когда – или только подозреваемого в преступлении, или уже заведомо совершившего таковое – нет налицо. Вполне возможные и весьма нередкие в настоящее время (в особенности при совершении маловажных преступных деяний), такие случаи тем более могли быть заурядными в былое время. Неустроенность путей сообщения, затруднительность способов для скорого и своевременнаго сношения, недостатки в организации правосудия и административного надзора, обилие темных и захолустных углов и, наконец, простота и доверчивость людей былых дней – доставляли для того обилие благоприятнейших условий.
Само собой разумеется, в подобных случаях уже нельзя было помышлять о применении указанной или какой-нибудь другой аналогичной формы суда Божьего, ибо уличать было некого. Вместе с тем, конечно, здесь приходилось оставлять всякие законные чаяния о соответствующем воздаянии (т. е. наказании) виновнику преступного деяния обыкновенными и вообще какими бы то ни было способами. Между тем, в ряду случаев подобной категории порою могли быть и такие, когда вызывалась особенная надобность обличить или, что еще важнее, наказать преступника, - вызывалась надобность – или особенною важностью преступного деяния, взятаго само в себе, или связью его с какими-либо исключительными обстоятельствами. Это – одно. Другое. При всех подобных случаях человечеству искони было присуще верование, что преступник, ускользнувший из рук правосудия, так или иначе получит в свое время возмездие свыше за совершенное им злодеяние или вообще допущенное им неправое деяние. Наконец, с религиозной точки зрения, и в случаях возможности применения в какой-либо форме суда Божьего в тесном смысле, положительный его результат должен мыслиться зависящим собственно не от его формы или способа, а вообще от содействия к его цели свыше.
В виду таких представлений, - с церковной точки зрения, и для тех случаев, когда правонарушитель отсутствует в наличности и совершенно скрылся, мыслима столь же вероятная возможность – и обличить его, и воздать ему должное способом исключительным, - хотя несколько и напоминающим другие церковные формы суда Божьего в тесном смысле, но только более общего характера. Таким способом на этот раз всегда могло пониматься вообще моление Церкви об открытии преступника, - но только моление, специально назначенное для такой цели. И несомненно, в практике Греческой церкви применялся и такой способ. Практиковался он, однако, не в виде простого моления об открытии преступника, но в связи с провозглашением отлучения его от Церкви, а точнее – в связи с проклятием его Церковью. Вместе же с этим проклятием возносилось и пламенное моление о жесточайшем и всеобъемлющем наказании преступника и поражении его всяческими, внутренними и внешними, недугами, которые свидетельствовали бы о нем, как о преступнике и невольно вызывали бы его на самообличение и самообъявление о совершенном им преступном деянии.
Будучи таковым по общему характеру своего содержания, указываемое церковное действие, с внешней стороны неразрывно связывалось с одною характерно внешнею особенностью. Именно: материалом для молитвенных формул, входивших в его содержание, обязательно служили псалмы. Соответственно с этим оно и носило наименование – «Псалмокатара», т. е. проклятие псалмами.
При занятиях греческими литургико-каноническими рукописями мы ознакомились с двумя памятниками такого «отлучательного» моления или последования, которое по всей справедливости можно понимать проклятием преступника. Историко-критическим замечаниям о них и предназначаются наши строки.
Меня заинтересовала книга профессора Алмазова Александра Ивановича.
На сайте Азбука,Ру она давно "висит" в документе ПДФ. Никто никак не возьмется
за ее распознавание. Я три дня назад начала ее перепечатывать. Для себя и для тех,
кому интересно будет. Полностью завершить распознавание сего богословского памятника
не смогу, т. к. там много вставок на греческом языке, а я из греческого только алфавит наизусть
со школьной скамьи помню. Больше не бельмеса не понимаю.
Если, вдруг, кто знает греческий и сможет помочь, буду признательна и я, и потомки в веках.