16 мая. Отдание праздника Пасхи. Предпразднство Вознесения Господня. Мучеников Тимофея и Мавры.

3 мая по старому стилю / 16 мая по новому стилю
среда
Седмица 6-я по Пасхе

Отдание праздника Пасхи. Предпразднство Вознесения Господня.
Мчч. Тимофея и Мавры (ок. 286). Прп. Феодосия, игумена Киево-Печерского (1074). Прп. Петра чудотворца, еп. Аргосского (X). Прпп. Иулиании (1393) и Евпраксии (1394), Московских. Свт. Феофана Перифеорийского (после 1353). Сщмч. Николая Беневоленского пресвитера (1941). Икон Божией Матери: Успения Киево-Печерской, принесенной из Царьграда (1073), Печерской (с предстоящими Антонием и Феодосием) (1085) и Свенской (Печерской) (1288).


Деян., 41 зач., XVIII, 22–28. Ин., 43 зач., XII, 36–47 1..

Начало вечерни, утрени и литургии пасхальное. Окончание и отпу'ст литургии по пасхальному чину.
При соединении служб отдания Пасхи и прп. Феодосия, игумена Киево-Печерского, можно руководствоваться 5-й Марковой главой Типикона под 8 мая: «...аще случится святаго апостола Иоанна Богослова... во отдание Пасхи».
Если совершается полиелейная служба прп. Феодосия, игумена Киево-Печерского, то на утрене читается Евангелие от Луки, 24 зач., VI, 17–23, а на литургии – чтения дня и преподобного: Евр., 334 зач., XIII, 7–16. Мф., 43 зач., XI, 27–30.
В греческой Цветной Триоди в этот день дается также чинопоследование, аналогичное последованию служб пасхальной седмицы, с пением пасхальных часов.
3. Кондак Недели о слепом поется, если служба прп. Феодосия не совершается.

Тропарь воскресный 5-го гласа
Собезнача́льное Сло́во Отцу́ и Ду́хови,/ от Де́вы ро́ждшееся на спасе́ние на́ше,/ воспои́м, ве́рнии, и поклони́мся,/ я́ко благоволи́ пло́тию взы́ти на Крест,/ и смерть претерпе́ти,/ и воскреси́ти уме́ршия// сла́вным Воскресе́нием Свои́м.

Кондак Пасхи, глас 8:
Аще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ и Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
́
Кондак Недели о слепом
Душе́вныма очи́ма ослепле́н,/ к Тебе́, Христе́, прихожду́,/ я́коже слепы́й от рожде́ния,/ покая́нием зову́ Ти:// Ты су́щих во тьме Свет пресве́тлый.

Тропарь преподобного Феодосия, глас 8:
Возвы́сився на доброде́тель, измла́да возлюби́в мона́шеское житие́,/ к жела́нию до́блественне дости́г, всели́лся еси́ в пеще́ру/ и, украси́в житие́ твое́ поще́нием и све́тлостию,/ в моли́твах, я́ко безпло́тен, пребыва́л еси́,/ в Росси́йстей земли́, я́ко све́тлое свети́ло, просия́в, о́тче Феодо́сие,// моли́ Христа́ Бо́га спасти́ся душа́м на́шим.

Кондак преподобного Феодосия, глас 3:
Звезду́ Росси́йскую днесь почти́м,/ от восто́ка возсия́вшую и на за́пад прише́дшую,/ всю бо страну́ сию́ чудесы́ и добро́тою обогати́вшу и вся ны/ соде́янием и благода́тию мона́шескаго уста́ва,// блаже́ннаго Феодо́сия.

МЫСЛИ СВТ. ФЕОФАНА ЗАТВОРНИКА
(Деян.18:22–28; Ин.12:36–47)
«Господи, ктó поверил слышанному от нас?» (Ис.53:1), так жалуется, изумляясь, пророк Исаия. Прилично и ныне взывать: кто ныне искренно верует слову Твоему, Господи? Все почти расшатались. Язык у очень многих еще немотствует о вере; но сердца редко какие не уклонились инуды.

Что за причина? Стал ощущаться интерес в неверии; развилась потребность неверия, для прикрытия интересов сердца, несогласных с верою. Тут – корень зла. Не разум противник веры, а развратившееся сердце. Разум тут только тем виноват, что покоряется сердцу и принимается умствовать не по началам истины, а по желаниям сердца. При этом сильные доводы за истину кажутся ему ничтожными, а малость какая против нее вырастает с гору; и, вообще, в область умственную вносится смятение, слепящее ум. Он не видит, да и не может видеть, хоть не толкуй ему.


Святые мученики Тимофей и Мавра Фиваидские
Святые Тимофей и Мавра пострадали за веру во время гонения императора Диоклитиана (284–305). Святой Тимофей происходил из села Перапеи (Фиваида Египетская), был сыном священника по имени Пиколпосс и состоял чтецом в церковном клире, а также хранителем и переписчиком Богослужебных книг. На святого Тимофея было донесено, что он хранит христианские книги, которые, по повелению императора, отбирали и сжигали. Святого Тимофея привели к правителю Ариану, который потребовал выдачи священных книг. За отказ выполнить приказание святого подвергли страшным мучениям. Ему вонзили в уши две раскаленные железные палки, отчего у страдальца вытекли глаза и он ослеп. Святой Тимофей мужественно терпел боль и благодарил Бога, что сподобился страдать за Него. Мучители повесили святого вниз головой, вложив ему в рот кусок дерева, и привязали к его шее тяжелый камень. Страдания святого Тимофея были настолько тяжки, что сами исполнители казни стали просить правителя ослабить истязания.

В это время Ариану сообщили, что у Тимофея есть молодая супруга по имени Мавра, на которой он женился всего 20 дней назад. Ариан приказал привести Мавру, надеясь, что в ее присутствии непреклонность мученика поколеблется. По просьбе Мавры, изо рта мученика вынули кусок дерева, чтобы он мог говорить. Святой Тимофей убедил не бояться мучений и идти вместе с ним на подвиг. Святая Мавра ответила: «Я готова умереть с тобой», – и смело исповедала себя христианкой. Ариан приказал вырвать ей волосы на голове и отрубить пальцы на руках. Святая Мавра с радостью перенесла пытки и даже благодарила правителя за муки, претерпеваемые во искупление грехов. Тогда Ариан приказал бросить святую Мавру в кипящий котел, но она не ощущала боли и осталась невредимой. Заподозрив, что слуги, из сострадания к мученице, наполнили котел холодной водой, Ариан подошел и велел святой брызнуть ему на руку воды из котла. Когда мученица выполнила это, Ариан вскрикнул от боли и отдернул обожженную руку. Тогда, мгновенно повинуясь силе чуда, Ариан исповедал Бога, в Которого верует Мавра, истинным Богом и приказал отпустить святую, но сильна еще была власть диавола над правителем, и вскоре он вновь стал убеждать святую Мавру принести жертву богам. Ничего не добившись, Ариан еще более распалился сатанинской яростью и стал измышлять новые мучения. Тогда народ стал возмущаться и требовать прекращения издевательства над ни в чем неповинной женщиной. Но святая Мавра, обратившись к народу, сказала: «Пусть никто не защищает меня, один у меня Защитник – Бог, на Которого я уповаю».

Наконец, после долгих истязаний Ариан приказал распять мучеников. В течение девяти дней висели они на крестах лицом друг к другу.

На десятый день мученического подвига святые предали Господу свои души. Это произошло в 286 году. Впоследствии в Константинополе стала торжественно праздноваться память святых мучеников Тимофея и Мавры и был построен храм в их честь.

Преподобный Феодосий Печерский, основатель общежительного монастырского устава и родоначальник монашества в Русской земле, родился в Василеве, неподалеку от Киева. С юных лет он обнаружил непреодолимое влечение к подвижнической жизни, ведя аскетическую жизнь еще в родительском доме. Он не любил детских игр и увлечений, постоянно ходил в церковь. Сам упросил своих родителей отдать его для обучения чтению священных книг и, при отличных способностях и редком усердии, быстро выучился чтению книг, так что все удивлялись разуму отрока. На 14-м году он лишился отца и остался под надзором матери – женщины строгой и властной, но очень любившей своего сына. За стремление к подвижничеству она много раз наказывала его, но Преподобный твердо стал на путь подвига. На 24-м году он тайно покинул родительский дом и постригся, по благословению преподобного Антония, в Киево-Печерском монастыре с именем Феодосий. Через четыре года мать отыскала его и со слезами просила возвратиться домой, но святой сам убедил ее остаться в Киеве и принять иночество в обители святителя Николая на Аскольдовой могиле.

Преподобный Феодосий трудился в обители более других и нередко брал на себя часть трудов братии: носил воду, рубил дрова, молол рожь и относил каждому иноку муку. В знойные ночи он обнажал свое тело и отдавал его в пищу комарам и мошкам, кровь текла по нему, но святой терпеливо занимался рукоделием и пел псалмы. В храм он являлся прежде других и, став на месте, не сходил с него до окончания Богослужения; чтение слушал с особым вниманием. В 1054 году преподобный Феодосий был рукоположен в сан иеромонаха, а в 1057 году избран игуменом. Слава о его подвигах привлекла множество иноков в обитель, в которой он построил новую церковь и келлии и ввел студийский общежительный устав, списанный, по его поручению, в Константинополе. В сане игумена преподобный Феодосий продолжал исполнять самые трудные послушания в обители. Святой обыкновенно вкушал только сухой хлеб и вареную зелень без масла. Ночи проходили у него без сна в молитве, что много раз замечала братия, хотя избранник Божий и старался скрыть свой подвиг от других. Никто не видел, чтобы преподобный Феодосий спал лежа, обычно он отдыхал сидя. Во время Великого поста святой удалялся в пещеру, расположенную недалеко от обители, где подвизался, никем не зримый. Одеждою его была жесткая власяница, надетая прямо на тело, так что в этом нищем старце нельзя было узнать знаменитого игумена, которого почитали все знавшие его. Однажды преподобный Феодосий возвращался от великого князя Изяслава. Возница, еще не знавший его, сказал грубо: «Ты, монах, всегда празден, а я постоянно в трудах. Ступай на мое место, а меня пусти в колесницу». Святой старец кротко послушался и повез слугу. Увидев же, как преподобному кланялись, сходя с коней, встречные бояре, слуга испугался, но святой подвижник успокоил его и, по приезде, накормил в монастыре. Надеясь на помощь Божию, преподобный не хранил больших запасов для обители, поэтому братия иногда терпела нужду в насущном хлебе. По его молитвам, однако, являлись неизвестные благотворители и доставляли в обитель необходимое для братии. Великие князья, особенно Изяслав, любили наслаждаться духовной беседой преподобного Феодосия. Святой не страшился обличать сильных мира сего. Незаконно осужденные всегда находили в нем заступника, а судьи пересматривали дела по просьбе чтимого всеми игумена. Особенно заботился преподобный о бедных: построил для них в монастыре особый двор, где любой нуждающийся мог получить пищу и кров. Заранее предуведав свою кончину, преподобный Феодосий мирно отошел ко Господу в 1074 году. Он был погребен в выкопанной им пещере, в которой уединялся во время поста. Мощи подвижника были обретены нетленными в 1091 году. К лику святых преподобный Феодосий был причислен в 1108 году. Из произведений преподобного Феодосия до нас дошли 6 поучений, 2 послания к великому князю Изяславу и молитва за всех христиан. Житие преподобного Феодосия составлено преподобным Нестором Летописцем, учеником великого аввы, через 30 с небольшим лет после его преставления и всегда было одним из любимейших чтений русского народа. Память преподобного Феодосия совершается также 14 и 28 августа, 2 сентября.

Преподобный Петр Аргосский, епископ
Преподобный Петр чудотворец, епископ Аргосский, жил в IХ – начале Х века и происходил от благочестивых родителей. Родители святого Петра, а затем его братья, Павел, Дионис, Платон, и сам святой Петр приняли монашество. Святой Петр усердно предался иноческим подвигам, так что превзошел всех своих сверстников. Это стало известно Италийскому епископу Николаю (с 895 года Патриарху Константинопольскому), который пожелал возвести его в сан епископа, но святой Петр уклонился, считая себя недостойным такой чести. Епископ Николай рукоположил Павла, брата святого Петра, во епископа Коринфского, а святой Петр пришел к брату-епископу и жил у него, взяв на себя подвиг молчания. Через год прибыли к епископу Павлу посланцы из города Аргоса, где скончался епископ, и просили поставить им епископом святого Петра. После долгих и усиленных просьб, святой Петр дал, наконец, согласие. Будучи епископом, святой Петр усердно трудился, управляя своей паствой, был чрезвычайно милостив, заботился о нуждающихся, особенно о сиротах и вдовах; в неурожайный год святитель кормил голодавших. По молитвам святого пища, предназначенная для голодающих, никогда у него не оскудевала. Святитель также выкупал пленников, исцелял больных и одержимых, обладал даром прозрения. Святитель задолго предсказал день своей кончины и отошел в мире ко Господу в возрасте 70-ти лет. Мощи его в 1421 году были перенесены из Аргоса в Навплию, где почивают, источая миро, совершая чудеса и исцеления.

Преподобные Иулиания, игумения и Евпраксия, монахиня, Московские
Пре­по­доб­ные Иули­а­ния и Ев­прак­сия бы­ли род­ны­ми сест­ра­ми свя­ти­те­ля Алек­сия, мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го, и про­ис­хо­ди­ли из знат­но­го ро­да чер­ни­гов­ских бо­яр.

В бла­го­че­сти­вом се­мей­стве ро­ди­те­лей свя­ти­те­ля бы­ло пя­те­ро сы­но­вей и две до­че­ри: Иулия (в мо­на­ше­ском по­стри­ге Ев­прак­сия) и Улья­на (Иули­а­ния). Лю­бовь к стар­ше­му бра­ту по­бу­ди­ла се­стер устро­ить оби­тель во сла­ву свя­то­го Алек­сия, че­ло­ве­ка Бо­жия – по­кро­ви­те­ля их бра­та в мо­на­ше­стве. Пер­во­на­чаль­но мо­на­стырь был воз­двиг­нут на Осто­жье (ныне тер­ри­то­рия Мос­ков­ско­го За­ча­тьев­ско­го мо­на­сты­ря). Мест­ность это в то вре­мя бы­ло ча­стич­но по­кры­та ле­сом, а боль­шую ее часть по­кры­ва­ли лу­га с се­но­ко­са­ми, от­че­го и на­зы­ва­лась она Осто­жье, Сто­же­нец, ныне Осто­жен­ка (се­но, скла­ды­ва­е­мое в сто­га). Ме­сто это бы­ло уеди­нен­ным, ти­хим, что яв­ля­лось очень бла­го­при­ят­ным для со­зда­ния оби­те­ли. С од­ной сто­ро­ны про­те­ка­ла реч­ка Осто­жен­ка, дав­но уже не су­ще­ству­ю­щая, с дру­гой – Москва-ре­ка.

Пер­вой игу­ме­ни­ей оби­те­ли ста­ла Иули­а­ния. Ле­то­пись то­го вре­ме­ни го­во­рит, что она бы­ла «от гра­да Яро­слав­ля, дщи неко­е­го бо­га­та ро­ди­те­ля и слав­на». Од­на­ко очень рас­про­стра­не­но пре­да­ние, что пер­вой игу­ме­ни­ей оби­те­ли бы­ла од­на из се­стер свя­ти­те­ля Алек­сия. Вся про­ник­ну­тая ду­хом хри­сти­ан­ско­го бла­го­че­стия, она муд­ро ру­ко­во­ди­ла вве­рен­ны­ми ей сест­ра­ми, обу­чая их мо­на­ше­ско­му жи­тель­ству не толь­ко по­ве­ле­ни­ем и со­ве­том, но и лич­ным при­ме­ром.

Пре­по­доб­ная Иули­а­ния, по­доб­но сво­е­му бра­ту ра­но пре­зрев­шая мир­ские удо­воль­ствия и обу­чен­ная мо­на­ше­ству ду­хов­ным по­дви­гом, сле­до­ва­ла в управ­ле­нии оби­те­лью опы­ту древ­них по­движ­ни­ков. Имея свет­лый ум, она яс­но со­зна­ва­ла необ­хо­ди­мость раз­ли­чия в об­ра­ще­нии с на­сель­ни­ца­ми мо­на­сты­ря и бла­го­слов­ля­ла но­во­на­чаль­ных на по­слу­ша­ния со­об­раз­но спо­соб­но­стям и ха­рак­те­ру каж­дой; смог­ла объ­еди­нить си­лою сво­е­го муд­ро­го прав­ле­ния раз­лич­ных по про­ис­хож­де­нию и мир­ским при­выч­кам лю­дей в ду­хов­ную се­мью. Все­це­ло про­ник­ну­тая ду­хом хри­сти­ан­ско­го бла­го­че­стия, обу­ча­ла она мо­на­ше­ско­му жи­тию не столь­ко по­ве­ле­ни­ем, сколь­ко со­ве­том, прось­бой и соб­ствен­ным при­ме­ром. Эти ду­шев­ные свой­ства снис­ка­ли ей все­об­щую лю­бовь не толь­ко мо­на­ше­ству­ю­щих, но и ми­рян.

Вер­ной по­мощ­ни­цей пре­по­доб­ной Иули­а­нии бы­ла ее сест­ра, мо­на­хи­ня Ев­прак­сия. Все тру­ды по устро­е­нию оби­те­ли они нес­ли вме­сте. В мо­на­сты­ре все де­ла­лось по со­ве­ту и бла­го­сло­ве­нию их стар­ше­го бра­та, и око­ло юж­ной ча­сти огра­ды бы­ла вы­стро­е­на ке­лья, в ко­то­рой он ча­сто оста­нав­ли­вал­ся.

Сест­ры свя­ти­те­ля Алек­сия про­си­я­ли по­движ­ни­че­ской жиз­нью. За ми­ло­сер­дие и кро­тость, ду­хов­ную муд­рость и сми­ре­ние еще при жиз­ни они по­чи­та­лись в на­ро­де как свя­тые.

Пре­по­доб­ные же­ны име­ли лю­бя­щие и ми­лу­ю­щие серд­ца и все­гда бы­ли го­то­вы ока­зать по­мощь го­лод­ным, убо­гим, обез­до­лен­ным, при­хо­дя­щим под кров свя­той оби­те­ли. Во вре­мя бед зем­ли Рус­ской ста­но­ви­лись они уте­ши­тель­ни­ца­ми, мо­лит­вен­ни­ца­ми, кор­ми­ли­ца­ми, це­ли­тель­ни­ца­ми всех страж­ду­щих и бо­ля­щих. Так, ока­зы­вая лю­бовь ближ­ним, в кро­то­сти и сми­ре­нии, пре­по­доб­ные сест­ры со­де­лы­ва­ли свое спа­се­ние.

Но вот по­до­шли к кон­цу дни зем­ной жиз­ни ос­но­ва­тель­ниц оби­те­ли. Скон­ча­лась лю­би­мая все­ми игу­ме­ния в 1393 го­ду в чет­вер­тую суб­бо­ту по Па­схе, в ночь на 3 мая 1393 г., и бы­ла по­гре­бе­на близ хра­ма.

Смерть на­чаль­ни­цы об­ще­жи­тия за­ме­че­на ле­то­пис­цем то­го вре­ме­ни: «По Ве­ли­ком дни (по Па­схе) на чет­вер­той неде­ли в суб­бо­ту на ночь пре­ста­ви­ся игу­ме­ния Алек­се­ев­ская Улья­на, дщи неко­е­го бо­га­та ро­ди­те­ля и слав­на, са­ма же зе­ло бо­го­бо­яз­ли­ва, чер­нечь­ство­вав­ши лет бо­лее 30 и игу­ме­ния быв­ши 90 чер­ни­цам, и об­ще­му жи­тию жен­ско­му на­чаль­ни­ца быв­ши, и за пре­мно­гую доб­ро­де­тель лю­би­ма бысть от всех и по­чте­на всю­ду и по­ло­же­на под­ле церк­ви». Через год пре­ста­ви­лась и сест­ра игу­ме­нии мо­на­хи­ня Ев­прак­сия.

Над ме­стом по­гре­бе­ния пре­по­доб­ных се­стер вско­ре бы­ла со­ору­же­на ча­сов­ня. Позд­нее, в 1766 г., на этом ме­сте был по­стро­ен храм в честь ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри «Неопа­ли­мая Ку­пи­на», ко­то­рый в 1887 г. со­еди­ни­ли с со­бо­ром Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и освя­ти­ли в честь Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри.

И по­сле кон­чи­ны пре­по­доб­ные не остав­ля­ли со­здан­ной ими оби­те­ли. Гос­подь спо­до­бил Сво­их угод­ниц бла­го­дат­ных да­ров, об­на­ру­жив­ших­ся мно­ги­ми чу­де­са­ми, ко­то­рые тво­ри­ли пре­по­доб­ные Иули­а­ния и Ев­прак­сия по усерд­ной мо­лит­ве всех, при­зы­ва­ю­щих их на по­мощь. К кон­цу XIX ве­ка бы­ли под­го­тов­ле­ны до­ку­мен­ты для ка­но­ни­за­ции по­движ­ниц, но со­бы­тия 1917 го­да по­ме­ша­ли это­му осу­ще­ствить­ся. Про­слав­ле­ние пре­по­доб­ных Иули­а­нии и Ев­прак­сии бы­ло со­вер­ше­но в 2000 го­ду.
Па­мять пре­по­доб­ных игу­ме­нии Иули­а­нии и мо­на­хи­ни Ев­прак­сии Мос­ков­ских со­вер­ша­ет­ся 3 (16) мая.

Священномученик Николай Беневоленский, пресвитер
Свя­щен­но­му­че­ник Ни­ко­лай ро­дил­ся 30 мар­та 1877 го­да в го­ро­де Москве в се­мье свя­щен­ни­ка Вла­ди­ми­ра Пав­ло­ви­ча и его су­пру­ги Ека­те­ри­ны Алек­се­ев­ны Бе­не­во­лен­ских. Отец Вла­ди­мир слу­жил в хра­ме в честь пре­по­доб­но­го Си­мео­на Столп­ни­ка, сме­нив здесь сво­е­го те­стя, свя­щен­ни­ка Алек­сея Пет­ро­ви­ча Со­ло­вье­ва, от­ца бу­ду­ще­го стар­ца иерос­хи­мо­на­ха Алек­сия[a]. Ни­ко­лай стал впо­след­ствии его лю­би­мым пле­мян­ни­ком и в свою оче­редь очень лю­бил от­ца Алек­сия и во вре­мя уче­бы в Мос­ков­ской Ду­хов­ной ака­де­мии ед­ва ли не каж­дое вос­кре­се­нье по­се­щал его. Ле­том 1897 го­да ста­рец, то­гда еще про­то­и­е­рей Фе­о­дор, ез­дил вме­сте с ним вы­би­рать се­бе ме­сто для жиз­ни в мо­на­ше­стве.
«При­е­ха­ли мы с ним к Тро­и­це, – вспо­ми­нал впо­след­ствии иерос­хи­мо­нах Алек­сий, – от­ту­да взя­ли из­воз­чи­ка и по­еха­ли в Па­рак­лит. День был жар­кий, сол­неч­ный; мы еха­ли, все углуб­ля­ясь в лес, и чем даль­ше мы еха­ли, тем глу­ше ста­но­ви­лось: кру­гом все лес и та­кая бла­го­дать, что ты се­бе пред­ста­вить не мо­жешь! Всю­ду зе­лень, де­ре­вья, тра­ва, цве­ты, зем­ля­ни­кой в воз­ду­хе пахнет; солн­це све­тит сквозь ча­щу вет­вей, птич­ки по­ют, а кро­ме их го­ло­сов, кру­гом пол­ная ти­ши­на и без­лю­дье, серд­цу так лег­ко, так хо­ро­шо от ти­ши­ны. “Вот, – го­во­рю я пле­мян­ни­ку, – где мо­жет быть на­сто­я­щее жи­тие мо­на­ше­ское”. Вско­ре уви­де­ли мы ка­кие-то стро­е­ния. Смот­рим – де­ре­вян­ные до­ми­ки про­стые и цер­ковь, и все они об­не­се­ны де­ре­вян­ным за­бо­ром. Вхо­дим в пу­стынь: кру­гом ни ду­ши, буд­то ни­кто здесь и не жи­вет: обо­шли мы все стро­е­ния – ни­ко­го. На­ко­нец, на­толк­ну­лись на од­но­го мо­на­ха, шед­ше­го в оби­тель с ко­сой на пле­че, ви­ди­мо с ра­бо­ты. Мы к нему: “Где бра­тия?” – спра­ши­ва­ем. “На ра­бо­те, на лу­гу, се­но ко­сят”. – “Мож­но цер­ковь по­смот­реть?” Объ­яс­ня­ем, кто мы та­кие. “Мож­но, – го­во­рит, – сей­час бу­дет ве­чер­ня, я сам иду к ве­черне, я ведь по­но­марь”, – а сам с тру­дом пе­ре­сту­па­ет от уста­ло­сти... От­пер он нам цер­ковь, мы во­шли в нее, очень она мне по­нра­ви­лась. “Вот, – по­ду­мал я, – где мо­лить­ся хо­ро­шо!” Ста­ли мы сбо­ку, ждем на­ча­ла служ­бы. Ви­дим: вхо­дит ста­рый инок, та­кой сми­рен­ный и скром­ный, ста­но­вит­ся в сто­роне, в уг­лу, вме­сте с бра­ти­ей – это, ока­за­лось, сам игу­мен, и ста­рец там был, то­же за­ме­ча­тель­ной жиз­ни по­движ­ник, и то­же встал сми­рен­но по­за­ди всех. И бра­тия все, хо­тя, ви­ди­мо, уста­лые, толь­ко с по­слу­ша­ния при­шли, а сто­ят с пол­ным вни­ма­ни­ем и бла­го­го­ве­ни­ем. Служ­ба идет так чин­но и чте­ние устав­ное – гром­кое, яв­ствен­ное, и пе­ние строй­ное, неспеш­ное; очень мне все это по ду­ше бы­ло, и ду­ма­лось мне, ес­ли бу­дет на то во­ля Бо­жия – вот где я най­ду успо­ко­е­ние...»
Про­мысл Бо­жий, од­на­ко, на­пра­вил пу­ти стар­ца в Смо­лен­скую Зо­си­мо­ву пу­стынь Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии, но он на­все­гда со­хра­нил бла­го­дар­ные вос­по­ми­на­ния о Па­рак­ли­те. Со­хра­нил он и лю­бовь к пле­мян­ни­ку, став­ше­му впо­след­ствии весь­ма ува­жа­е­мым пас­ты­рем, так что по­сле смер­ти иерос­хи­мо­на­ха Алек­сия, по­сле­до­вав­шей в 1928 го­ду, мно­гие из его ду­хов­ных де­тей ста­ли окорм­лять­ся у от­ца Ни­ко­лая.
В 1892 го­ду Ни­ко­лай окон­чил ду­хов­ное учи­ли­ще, в 1898-м – Мос­ков­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию и по­сту­пил в Мос­ков­скую Ду­хов­ную ака­де­мию. Об­ща­ясь с от­цом Алек­си­ем, по­се­щая Зо­си­мо­ву пу­стынь и хра­мы Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры, Ни­ко­лай стал скло­нять­ся к то­му, чтобы по­свя­тить се­бя все­це­ло Гос­по­ду в мо­на­ше­ском зва­нии, и, про­хо­дя IV курс ака­де­мии, в 1901 го­ду на­пра­вил про­ше­ние рек­то­ру, епи­ско­пу Ар­се­нию (Стад­ниц­ко­му), в ко­то­ром пи­сал: «С ран­них лет чув­ствуя лю­бовь к Церк­ви и ее свя­тым уста­вам, я при­вык под ее по­кро­вом ис­кать по­коя и за­ступ­ле­ния. В на­сто­я­щее вре­мя это, преж­де ин­стинк­тив­ное чув­ство пе­ре­шло в со­зна­тель­ное, и я, на­сколь­ко поз­во­ли­ло мне еще ма­лое на­блю­де­ние над со­бой, убе­дил­ся, что без бла­го­дат­ной по­мо­щи Церк­ви, без ее осо­бо­го ру­ко­вод­ства я ни­где не мо­гу най­ти се­бе по­коя и уте­ше­ния, а ме­тусь и вол­ну­юсь, как ко­рабль, но­си­мый вол­на­ми. Близ­ко же – вре­мя, ко­гда я дол­жен бу­ду от­пра­вить­ся в мир, в это, по вы­ра­же­нию цер­ков­ной пес­ни, жи­тей­ское мо­ре. Кто же на­пра­вит ме­ня по вол­нам это­го мо­ря, кто бу­дет мо­им корм­чим, кто спа­сет и за­щи­тит, ко­гда ко­рабль бу­дет по­гру­жать­ся вол­на­ми? Я ве­рю и на­де­юсь, что в ино­че­ской жиз­ни, в ду­хов­ном об­ще­нии с людь­ми опыт­ны­ми в ду­хов­ной жиз­ни, в мо­лит­вен­ном на­стро­е­нии я най­ду ду­шев­ный по­кой и си­лу, столь необ­хо­ди­мые для успе­ха в даль­ней­шей де­я­тель­но­сти слу­же­ния Свя­той Церк­ви».
Епи­скоп Ар­се­ний дал пре­крас­ную ха­рак­те­ри­сти­ку сво­е­му сту­ден­ту, и мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Вла­ди­мир (Бо­го­яв­лен­ский) бла­го­сло­вил по­стричь Ни­ко­лая в мо­на­ше­ство. Но, ре­шив­шись на при­ня­тие мо­на­ше­ства, Ни­ко­лай стал за­тем со­мне­вать­ся в по­силь­но­сти это­го пу­ти для се­бя и вско­ре от­ка­зал­ся от бла­го­го на­ме­ре­ния. Обе­ты, в серд­це дан­ные Бо­гу, пусть и не за­вер­шив­ши­е­ся по­стри­гом, все же жи­ли в ду­ше и не раз, ве­ро­ят­но, им вспо­ми­на­лись – рас­кры­тые объ­я­тия От­ча, к ко­то­рым устре­мив­шись то­гда, он вне­зап­но оста­но­вил­ся. И как это тя­же­ло ока­за­лось по­том, ко­гда при­шлось в дни ис­то­ри­че­ские штор­ма, ко­гда на Ко­рабль Цер­ков­ный на­ле­га­ла на­во­дя­щая ужас сти­хия, за­бо­тить­ся не об од­ном лишь небес­ном, а, имея на по­пе­че­нии срод­ни­ков, стра­да­ю­щих вме­сте с ним, и о зем­ном.
Окон­чив в 1902 го­ду Мос­ков­скую Ду­хов­ную ака­де­мию, он был на­прав­лен пре­по­да­ва­те­лем бо­го­сло­вия в Ор­лов­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. В 1909 го­ду Ни­ко­лай Вла­ди­ми­ро­вич же­нил­ся на де­ви­це Аг­нии, до­че­ри свя­щен­ни­ка Вла­ди­ми­ра Ан­дре­еви­ча Вос­кре­сен­ско­го, слу­жив­ше­го в хра­ме Смо­лен­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри на Смо­лен­ской пло­ща­ди в Москве. В том же го­ду Ни­ко­лай Вла­ди­ми­ро­вич на­пра­вил про­ше­ние мит­ро­по­ли­ту Мос­ков­ско­му Вла­ди­ми­ру с прось­бой при­нять его в Мос­ков­скую епар­хию и 27 ав­гу­ста 1909 го­да был на­зна­чен свя­щен­ни­ком к Ни­ко­ла­ев­ской, что в Но­вой сло­бо­де, церк­ви в Москве и в том же го­ду ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка к этой церк­ви.
Став свя­щен­ни­ком, отец Ни­ко­лай сра­зу же опре­де­лил свое от­но­ше­ние к пас­тыр­ской де­я­тель­но­сти, что это преж­де все­го слу­же­ние ве­ру­ю­ще­му на­ро­ду. Мно­гие из его при­хо­жан бы­ли небо­га­ты, и им отец Ни­ко­лай по­мо­гал ма­те­ри­аль­но, он ни­ко­гда не брал пла­ту за тре­бы, ко­гда ви­дел, что лю­ди огра­ни­че­ны в сред­ствах.
В 1917 го­ду отец Ни­ко­лай был на­зна­чен в храм пре­по­доб­но­го Си­мео­на Столп­ни­ка, где слу­жи­ли ко­гда-то его дед и отец, и за­тем был на­сто­я­те­лем это­го хра­ма до его за­кры­тия. Несколь­ко раз он слу­жил здесь с Пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном, ко­то­рый при­ез­жал в храм на пре­столь­ные празд­ни­ки.
В 1921 го­ду отец Ни­ко­лай был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом, в 1923-м – воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея, в 1926-м – на­граж­ден кре­стом с укра­ше­ни­я­ми, в 1929‑м – па­ли­цей. В 1929 го­ду храм пре­по­доб­но­го Си­мео­на Столп­ни­ка был без­бож­ни­ка­ми за­крыт, и отец Ни­ко­лай пе­ре­шел слу­жить в рас­по­ла­гав­ший­ся непо­да­ле­ку храм По­кро­ва Бо­жи­ей ма­те­ри на Лы­щи­ко­вой го­ре.
Про­то­и­е­рей Ни­ко­лай, слу­жа в хра­ме пре­по­доб­но­го Си­мео­на Столп­ни­ка и за­тем в По­кров­ском, жил с се­мьей в квар­ти­ре на Ни­ко­ло­ям­ской ули­це, где на­хо­дил­ся храм пре­по­доб­но­го Си­мео­на Столп­ни­ка. В 1918 го­ду у се­мьи свя­щен­ни­ка ото­бра­ли часть ком­нат, все­лив в квар­ти­ру се­мью ра­бо­чих; се­мье свя­щен­ни­ка бы­ли остав­ле­ны толь­ко две ком­на­ты. В этой же квар­ти­ре в од­ной из ком­нат жи­ли брат от­ца Ни­ко­лая, уче­ный, и сест­ра, биб­лио­те­карь. В на­ча­ле трид­ца­тых го­дов к ра­бо­чим при­е­хал по­го­стить их род­ствен­ник из де­рев­ни, ко­то­рый до­нес вла­стям, что в квар­ти­ре жи­вет свя­щен­ник и за­ни­ма­ет две ком­на­ты, и по­тре­бо­вал его вы­се­ле­ния. Ра­бот­ни­ки жи­лищ­но­го управ­ле­ния, со­чув­ство­вав­шие от­цу Ни­ко­лаю, по­со­ве­то­ва­ли ему по­ме­нять­ся ком­на­той с бра­том, оста­вив ему и де­тей, как бы на ижди­ве­ние, и та­ким об­ра­зом ула­дить кон­фликт. Так свя­щен­ник и сде­лал: по­ме­нял­ся ком­на­та­ми с бра­том, по­се­лив­шись всей се­мьей в од­ной ком­на­те. Од­на­ко ра­бо­чий по­дал в суд на свя­щен­ни­ка, чтобы то­го во­об­ще вы­се­ли­ли вме­сте с се­мьей из квар­ти­ры как лю­дей, идей­но чуж­дых уста­нов­кам со­вет­ской вла­сти. Суд при­нял сто­ро­ну жа­лоб­щи­ка и по­тре­бо­вал от свя­щен­ни­ка вы­ехать из квар­ти­ры вме­сте с се­мьей в де­ся­ти­днев­ный срок.
Отец Ни­ко­лай об­ра­тил­ся к при­ход­ско­му со­ве­ту По­кров­ско­го хра­ма с прось­бой: вы­де­лить ему по­ме­ще­ние под хра­мом, от­ре­мон­ти­ро­вав его, а что храм из­дер­жит на ре­монт, то он по­сте­пен­но по­ста­ра­ет­ся вы­пла­тить, так как упла­тить сра­зу у него нет воз­мож­но­сти за от­сут­стви­ем средств. Но при­ход­ской со­вет от­ка­зал свя­щен­ни­ку, и от­цу Ни­ко­лаю при­шлось уехать в Сер­ги­ев По­сад, где его хо­ро­шо зна­ли как род­ствен­ни­ка стар­ца Алек­сия. Но и здесь ему не сра­зу уда­лось най­ти квар­ти­ру: он хо­дил по го­ро­ду в ря­се, и хо­зя­е­ва от­ка­зы­ва­лись сда­вать свя­щен­ни­ку ком­на­ту. На­ко­нец кто-то по­со­ве­то­вал пой­ти к ста­ро­сте хра­ма свя­тых апо­сто­лов Пет­ра и Пав­ла, где слу­жи­ли в то вре­мя лавр­ские мо­на­хи. Здесь се­мью свя­щен­ни­ка при­ня­ли, а за­тем их при­гла­сил к се­бе ста­ро­ста Ильин­ско­го хра­ма, у ко­то­ро­го был двух­этаж­ный дом, и ниж­ний этаж, где бы­ло три ком­на­ты, пу­сто­вал. Из Сер­ги­е­ва По­са­да отец Ни­ко­лай ез­дил на служ­бы в По­кров­ский храм. Ино­гда он но­че­вал у бра­та, ино­гда – у ко­го-ни­будь из при­хо­жан. Од­на из при­хо­жа­нок, вы­шед­шая за­муж за пре­по­да­ва­те­ля во­ен­ной ака­де­мии, пред­ло­жи­ла ему оста­нав­ли­вать­ся у них. Ее муж ска­зал то­гда от­цу
Ни­ко­лаю: «Ба­тюш­ка, не хо­ди­те и не уни­жай­тесь, мой ка­бинет все­гда к ва­шим услу­гам!» И с это­го вре­ме­ни отец Ни­ко­лай стал оста­нав­ли­вать­ся у них.
В 1932 го­ду в квар­ти­ру, ко­то­рую отец Ни­ко­лай сни­мал с се­мьей в Сер­ги­е­вом По­са­де, при­шли с обыс­ком. Аг­ния Вла­ди­ми­ров­на спро­си­ла со­труд­ни­ков ОГПУ, что им нуж­но, они от­ве­ти­ли – «ли­те­ра­ту­ру»; они пе­ре­во­ро­ши­ли ве­щи, пе­ре­тряс­ли дет­ские иг­руш­ки и, ни­че­го не най­дя, ушли. Аг­ния Вла­ди­ми­ров­на по­сла­ла дочь Ве­ру в Моск­ву в По­кров­ский храм, где слу­жил отец Ни­ко­лай, пре­ду­пре­дить, чтобы он не при­ез­жал в эти дни, так как до­ма был обыск и его мо­гут аре­сто­вать. Ве­ра тут же со­бра­лась и по­еха­ла. Брат Ве­ры, ко­то­рый был стар­ше ее на шесть лет, при­слу­жи­вал от­цу в ал­та­ре, и отец Ни­ко­лай, уви­дев дочь, по­слал его спро­сить, что слу­чи­лось. Она со­об­щи­ла, что до­мой при­хо­ди­ли с обыс­ком и мо­гут аре­сто­вать от­ца. В те­че­ние неде­ли отец Ни­ко­лай оста­вал­ся жить в Москве и не при­ез­жал к се­мье в Сер­ги­ев По­сад.
В 1933 го­ду вла­сти аре­сто­ва­ли на­сто­я­те­ля Воз­не­сен­ской церк­ви в Сер­ги­е­вом По­са­де, и про­то­и­е­рей Ни­ко­лай по­дал про­ше­ние, чтобы его пе­ре­ве­ли в этот храм. При­хо­жане По­кров­ско­го хра­ма вы­ра­зи­ли неудо­воль­ствие, что свя­щен­ник остав­ля­ет при­ход, но отец Ни­ко­лай все же пе­ре­шел слу­жить в Воз­не­сен­ский храм, по­то­му что по­езд­ки из По­са­да в Моск­ву ста­но­ви­лись для него все опас­нее, так как он не имел ни­ка­ких до­ку­мен­тов: в Москве в ми­ли­ции тре­бо­ва­ли, чтобы он по­лу­чал их по фак­ти­че­ско­му ме­сту жи­тель­ства, а в По­са­де тре­бо­ва­ли до­ку­мен­ты с ме­ста его ра­бо­ты в Москве.
В 1934 го­ду про­то­и­е­рей Ни­ко­лай был на­граж­ден мит­рой. Во все вре­мя сво­е­го слу­же­ния отец Ни­ко­лай все­гда го­во­рил про­по­ве­ди, за­ча­стую ма­ло учи­ты­вая враж­деб­ную Церк­ви по­зи­цию со­вет­ской вла­сти, и его су­пру­га неод­но­крат­но про­си­ла его, чтобы он воз­дер­жал­ся от про­по­ве­дей, но не про­по­ве­до­вать отец Ни­ко­лай не мог; он по­сто­ян­но чи­тал ду­хов­ную ли­те­ра­ту­ру и счи­тал сво­им дол­гом до­не­сти сло­во прав­ды и зна­ния до сво­их при­хо­жан. Вре­мя бы­ло ли­хое, и со дня на день мож­но бы­ло ожи­дать аре­ста. Од­на­жды глу­хой но­чью в их квар­ти­ру по­сту­ча­ли. Аг­ния Вла­ди­ми­ров­на от­кры­ла дверь. На по­ро­ге сто­я­ли два незна­ко­мых че­ло­ве­ка, и один из них ска­зал: «Ба­тюш­ка, мы при­е­ха­ли к вам, в де­ревне у нас уми­ра­ет мать, про­сит при­ча­стить. Мы от­ка­зать ей не мо­жем, по­это­му мы при­е­ха­ли на те­ле­ге за ва­ми. По­жа­луй­ста, при­ча­сти­те». Отец Ни­ко­лай за­ко­ле­бал­ся: нет ли тут ка­ко­го об­ма­на, и неко­то­рое вре­мя мол­чал, и то­гда за­го­во­ри­ла су­пру­га: «Ты не име­ешь пра­ва от­ка­зы­вать! Ведь ты же едешь со Свя­ты­ми Да­ра­ми! Че­го ж ты бо­ишь­ся! Те­бя Гос­подь со­хра­нит!.. По­ез­жай!» Отец Ни­ко­лай тут же со­брал­ся, по­ехал, ис­по­ве­дал и при­ча­стил уми­ра­ю­щую.
В 1939 го­ду в Воз­не­сен­ский храм был на­зна­чен по­чет­ным на­сто­я­те­лем бла­го­чин­ный из го­ро­да Мо­жай­ска про­то­и­е­рей Фе­дор Ка­зан­ский, имев­ший весь­ма дур­ную сла­ву в Мо­жай­ске. К от­цу Ни­ко­лаю на ис­по­ведь по­до­шла то­гда жен­щи­на и со­об­щи­ла, что она спе­ци­аль­но при­е­ха­ла его пре­ду­пре­дить, что этот свя­щен­ник чрез­вы­чай­но опа­сен и цер­ков­ным лю­дям уже при­нес мно­го зла в Мо­жай­ске, а об от­це Ни­ко­лае они слы­ша­ли толь­ко хо­ро­шее, и по­сколь­ку к нему при­ез­жа­ет мно­го ду­хов­ных де­тей из Моск­вы, ему на­до быть осто­рож­ней. Это из­ве­стие весь­ма опе­ча­ли­ло от­ца Ни­ко­лая, и он стал ду­мать, как ему из­быть оче­ред­ную бе­ду. А но­вый на­сто­я­тель – сек­рет­ный осве­до­ми­тель НКВД по клич­ке Ле­бе­дев – сра­зу же при­нял­ся за «ра­бо­ту».
«Алек­се­ев­щи­на, – со­об­щал он 1 ап­ре­ля 1939 го­да сво­е­му ку­ра­то­ру из НКВД, – это осо­бая сек­та, про­ис­хо­дя­щая от схи­мо­на­ха... из­вест­но­го ду­хов­ни­ка па­лом­ни­ков, при­ез­жа­ю­щих и при­ез­жав­ших в Тро­и­це-Сер­ги­е­ву Лав­ру, Алек­сия... Про­то­и­е­рей Бе­не­во­лен­ский (по­дроб­ный ма­те­ри­ал о нем мной пред­став­лял­ся)... яв­ля­ет­ся по пло­ти и кро­ви пле­мян­ни­ком... Алек­сия... и в пол­ном смыс­ле сло­ва не толь­ко под­ра­жа­ет ему, но ти­пич­но ста­ра­ет­ся ему упо­до­бить­ся, его оли­це­тво­рять, дей­ство­вать в при­хо­де имен­но в этом на­прав­ле­нии, осу­ществ­лять де­я­тель­ность Алек­сия. Весь фа­на­тизм, вся контр­ре­во­лю­ция, то есть та­кая, ка­кая бы­ла в свое вре­мя в Пу­тин­ках при Ага­фоне[c], те­перь на­хо­дит­ся имен­но здесь...
Го­во­ря о Бе­не­во­лен­ском, мож­но ска­зать да­же так, что о нем имен­но и рас­про­стра­ни­лись по го­ро­ду За­гор­ску све­де­ния, что он ор­га­ни­за­тор тем­ных сил. Че­ло­век с выс­шим об­ра­зо­ва­ни­ем, кор­чит из се­бя мо­на­ха, увле­ка­ет на­род для бе­сед в тем­ные уг­лы, чи­та­ет им неиз­вест­ные книж­ки, да­ет сек­рет­ные на­став­ле­ния “втихую”...»
«К на­сто­я­ще­му вре­ме­ни про­дол­жа­ет­ся и да­же уве­ли­чи­ва­ет­ся в го­ро­де За­гор­ске па­лом­ни­че­ство, – до­но­сил он в оче­ред­ной раз в НКВД. – При вы­яс­не­нии ока­зы­ва­ет­ся су­ще­ству­ю­щей ос­нов­ной при­чи­ной это­го яв­ле­ния – уко­ре­нив­ша­я­ся в го­ро­де За­гор­ске алек­се­ев­щи­на. Алек­сий – это ста­рец, схи­мо­нах, про­зор­ли­вец, из­вест­ный ду­хов­ник всех па­лом­ни­ков быв­шей Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры. Алек­се­ев­щи­на за­клю­ча­ет­ся в том же ду­хов­но-нрав­ствен­ном из­вра­щен­ном на­прав­ле­нии, ко­то­рое осу­ществ­ля­лось иоси­фов­ской груп­пой ду­хо­вен­ства – юро­ди­вы­ми и про­зор­ли­вы­ми мо­на­ха­ми. К этой имен­но груп­пе в на­сто­я­щее вре­мя осо­бен­но ост­ро вы­яв­ля­ет свою при­над­леж­ность пле­мян­ник на­зван­но­го схи­мо­на­ха Алек­сия – свя­щен­ник Воз­не­сен­ской церк­ви го­ро­да За­гор­ска отец Ни­ко­лай Вла­ди­ми­ро­вич Бе­не­во­лен­ский. Несмот­ря на то что он свя­щен­ник – по­чи­та­ет­ся как мо­нах. Он, Бе­не­во­лен­ский, для при­вле­че­ния к се­бе по­чи­та­те­лей поль­зу­ет­ся осо­бен­но свое­об­раз­ны­ми и рез­ки­ми при­е­ма­ми. Су­дя по су­ще­ству­ю­щим раз­го­во­рам, он, Бе­не­во­лен­ский, очень лю­бит част­ную ис­по­ведь... По его соб­ствен­ным сло­вам, он по­вто­ря­ет жизнь схи­мо­на­ха Алек­сия, сво­е­го дя­ди, и убеж­ден­но ему под­ра­жа­ет... Осо­бен­но ост­ро это ска­зы­ва­ет­ся в на­сто­я­щее вре­мя, в пе­ри­од по­ста – мас­со­вых ис­по­ве­дей. Осо­бен­но за­мет­но, что при­ез­жа­ю­щие па­лом­ни­ки с це­лью ис­по­ве­ди бы­ва­ют имен­но у от­ца Ни­ко­лая Бе­не­во­лен­ско­го...»
По­сле по­доб­но­го ро­да до­но­сов от­ца Ни­ко­лая в ав­гу­сте 1939 го­да вы­зва­ли в За­гор­ское от­де­ле­ние НКВД, и один из со­труд­ни­ков стал рас­спра­ши­вать его о зна­ко­мых, о том, где ему при­хо­дит­ся бы­вать, о на­ло­гах, ко­то­рые при­хо­дит­ся пла­тить. В кон­це раз­го­во­ра он пред­ло­жил свя­щен­ни­ку дать под­пис­ку, что тот обя­зу­ет­ся со­об­щать в НКВД о тех ли­цах, ко­то­рые на­стро­е­ны контр­ре­во­лю­ци­он­но. Отец Ни­ко­лай ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся; тот стал уго­ва­ри­вать, но уго­во­ры не по­дей­ство­ва­ли; то­гда со­труд­ник НКВД за­явил, что ес­ли свя­щен­ник даст под­пис­ку, то он мень­ше бу­дет пла­тить на­ло­гов, а ес­ли не даст – ему при­дет­ся пла­тить все на­ло­ги и в кон­це кон­цов он мо­жет ока­зать­ся в тюрь­ме.
Диа­воль­ское ис­ку­ше­ние по­чти все­гда за­ста­ет че­ло­ве­ка врас­плох, чтобы че­ло­век не успел по­мо­лить­ся, воз­звать за по­мо­щью к Гос­по­ду, ото­гнать злую, враж­деб­ную си­лу мо­лит­вой, чтобы не са­мо­му от­ве­тить му­чи­те­лю, но чтобы за него от­ве­тил Гос­подь. «Не за­боть­тесь, как или что ска­зать...» (Мф.10:19), – за­ве­щал Хри­стос. Диа­вол же всей мо­щью на­ле­га­ет в это вре­мя на вся­ко­го, на­де­ю­ще­го­ся на се­бя и по­то­му бес­по­мощ­но­го без Бо­жьей под­держ­ки че­ло­ве­ка, за­хва­ты­вая ду­шу раз­лич­ны­ми стра­хо­ва­ни­я­ми, ста­ра­ясь, чтобы про­яви­лось в его ду­ше ма­ло­ду­шие, и отец Ни­ко­лай по ма­ло­ду­шию дал под­пис­ку с обя­за­тель­ства­ми со­об­щать в НКВД обо всех контр­ре­во­лю­ци­он­но на­стро­ен­ных ли­цах под дан­ной ему в НКВД клич­кой «Схим­ник».
Од­на­ко па­мять о стар­це и мо­лит­ва дя­ди не оста­ви­ли его. Вый­дя из зда­ния НКВД, он до глу­би­ны ду­ши осо­знал всю ан­ти­хри­сти­ан­скую сущ­ность при­ня­то­го им пред­ло­же­ния, со­вер­шен­но для него невоз­мож­но­го, так как каж­дый шаг в эту сто­ро­ну – это путь в неиз­быв­ную без­дну, ше­ствие вслед за Иудой к по­ги­бе­ли.
Неде­лю от­вел се­бе отец Ни­ко­лай по­жить на сво­бо­де, а за­тем, со­брав все необ­хо­ди­мое для жиз­ни в тюрь­ме, явил­ся в некую мос­ков­скую квар­ти­ру, на­зна­чен­ную ему со­труд­ни­ком НКВД для кон­спи­ра­тив­ных встреч, и за­явил, что со­об­щать в НКВД о ли­цах, контр­ре­во­лю­ци­он­но на­стро­ен­ных, про­тив­но его убеж­де­ни­ям, это­го он де­лать не бу­дет. От­ца Ни­ко­лая то­гда не аре­сто­ва­ли.
21 ок­тяб­ря 1939 го­да сек­рет­ный со­труд­ник «Ле­бе­дев» встре­тил­ся со сво­им ку­ра­то­ром из НКВД; и тот за­пи­сал: «12 ян­ва­ря 1939 го­да к ис­точ­ни­ку при­хо­ди­ли пред­ста­ви­те­ли Ма­шу­тин­ско­го при­хо­да За­гор­ско­го рай­о­на... Эти ли­ца в этот день все сто­я­ли всю служ­бу в церк­ви. В этот день ис­точ­ник слу­жил, а Бе­не­во­лен­ский ис­по­ве­до­вал, и по­то­му все на­зван­ные ли­ца бы­ли у него на ис­по­ве­ди. По­сле служ­бы, тут же в церк­ви, под­хо­дят они к ис­точ­ни­ку и про­сят дать им свя­щен­ни­ков в их при­хо­ды, так как они “ду­хов­но из­го­ло­да­лись, не имея дав­но в сво­их при­хо­дах свя­щен­ни­ков и служ­бы. Вот как у вас хо­ро­шо в церк­ви, служ­ба хо­ро­шая и свя­щен­ни­ки хо­ро­шие”. “Отец Ни­ко­лай – вы­ли­тый порт­рет и ко­пия сво­е­го дя­дюш­ки, схи­мо­на­ха Алек­сия. Все мы лю­бим это­го стар­ца, а отец Ни­ко­лай нам его на­по­ми­на­ет”, – ска­за­ли они. Ис­точ­ник при­гла­сил их всех на квар­ти­ру. Здесь они на­ча­ли ру­гать кол­хо­зы, за­яв­ляя, что они “ни­че­го не да­ют кре­стья­нам, а толь­ко тре­бу­ют ра­бо­ты, цер­ков­ных празд­ни­ков не при­зна­ют, мо­лить­ся не да­ют. Так мы и ска­за­ли от­цу Ни­ко­лаю. А он на это от­ве­тил: “Ищи­те свя­щен­ни­ков для сво­их при­хо­дов. Бу­дут свя­щен­ни­ки – бу­дет служ­ба, и то­гда все пой­дут мо­лить­ся, и кол­хоз­ни­ки пой­дут в хра­мы, несмот­ря на все за­пре­ще­ния...” Бе­не­во­лен­ский вну­ша­ет кол­хоз­ни­кам и кол­хоз­ни­цам, при­хо­дя­щим к нему, что “кол­хо­зы – вра­же­ское са­та­нин­ское де­ло, что они – сеть, ко­то­рая, по Свя­щен­но­му Пи­са­нию, бу­дет на­ки­ну­та на лю­дей пе­ред кон­чи­ной ми­ра...” Он вну­ша­ет сво­им по­чи­та­те­лям и в осо­бен­но­сти по­чи­та­тель­ни­цам из кол­хоз­ниц, чтобы они, несмот­ря на все за­пре­ще­ния со­вет­ской вла­сти, со­блю­да­ли все цер­ков­ные празд­ни­ки. И дей­стви­тель­но, все пре­дан­ные ему кол­хоз­ни­ки и кол­хоз­ни­цы со­блю­да­ют все цер­ков­ные празд­ни­ки... И этим со­блю­де­ни­ем... ре­ли­ги­оз­ных празд­ни­ков... при­но­сят весь­ма су­ще­ствен­ный вред го­су­дар­ству и своевре­мен­но­му со­би­ра­нию уро­жая... Сверх это­го, Бе­не­во­лен­ский го­во­рит, что не нуж­но бо­роть­ся с ни­ще­той (на­про­тив, нуж­но по­да­вать всем ни­щим ми­ло­сты­ню), он за­яв­ля­ет, что раз­но­го ро­да ли­ше­ния и стра­да­ния по­сы­ла­ют­ся Бо­гом за гре­хи, что от на­ка­за­ния за гре­хи мо­жет спа­сти толь­ко ве­ра во Хри­ста Ис­ку­пи­те­ля... Кро­ме то­го, Бе­не­во­лен­ский вну­ша­ет ис­по­ве­ду­ю­щим­ся, чтобы они бо­лее за­бо­ти­лись о спа­се­нии сво­ей ду­ши, об от­кры­тии хра­мов и о при­ис­ка­нии свя­щен­ни­ков в те хра­мы, кои не функ­ци­о­ни­ру­ют... Та­ким об­ра­зом, этим ча­да ду­хов­ные Бе­не­во­лен­ско­го пре­вра­ща­ют­ся по его со­ве­ту в хо­до­ков: они ез­дят в Моск­ву в Пат­ри­ар­хию, ищут свя­щен­ни­ков для сво­их хра­мов. Все это из­вест­но ис­точ­ни­ку со слов кол­хоз­ни­ков и кол­хоз­ниц – ду­хов­ных чад Бе­не­во­лен­ско­го, спи­сок ко­их при сем при­ла­гаю...»
Чув­ствуя, что об­ста­нов­ка сгу­ща­ет­ся и мо­жет при­ве­сти к аре­сту, отец Ни­ко­лай все ча­ще стал раз­ду­мы­вать над тем, как из­ба­вить­ся от опас­но­го со­сед­ства с осве­до­ми­те­лем. В 1939 го­ду аре­сто­ва­ли вто­ро­го свя­щен­ни­ка Ильин­ско­го хра­ма, и отец Ни­ко­лай ре­шил про­сить­ся ту­да. При­дя к на­сто­я­те­лю Ильин­ско­го хра­ма, он по­про­сил взять его к се­бе в при­чт, на­пря­мую на­звав и при­чи­ну, не зная то­гда, что и тот яв­ля­ет­ся та­ким же осве­до­ми­те­лем.
С ок­тяб­ря 1939 го­да отец Ни­ко­лай стал слу­жить в Ильин­ской церк­ви. Про­то­и­е­рей Фе­дор Ка­зан­ский, од­на­ко, не остав­лял его сво­им вни­ма­ни­ем и стал за­хо­дить к нему до­мой. При­дет, бы­ва­ло, и ска­жет: «Ба­тюш­ка, а я вот гу­лял и ре­шил вас на­ве­стить. Что это о вас ни­че­го не слыш­но дав­но. Вот и ре­шил вас на­ве­стить». И при­хо­ди­лось его при­ни­мать и от­ве­чать на его до­су­жие во­про­сы. Отец Ни­ко­лай с тру­дом то­гда скры­вал тре­во­гу, а су­пру­га ста­ра­лась при­нять про­то­и­е­рея Фе­до­ра с лю­бо­вью, ока­зать ему хри­сти­ан­ское го­сте­при­им­ство, на­по­ить его ча­ем и по­лу­чить от Хри­ста Спа­си­те­ля на­гра­ду за ока­за­ние го­сте­при­им­ства вра­гу.
В кон­це кон­цов на ос­но­ва­нии его до­не­се­ний 9 ян­ва­ря 1940 го­да бы­ло вы­пи­са­но по­ста­нов­ле­ние на арест про­то­и­е­рея Ни­ко­лая Бе­не­во­лен­ско­го, в ко­то­ром вкрат­це бы­ли по­вто­ре­ны фор­му­ли­ров­ки до­нос­чи­ка.
Про­то­и­е­рей Ни­ко­лай в дни слу­же­ния вста­вал очень ра­но и в пять ча­сов утра уже от­прав­лял­ся из до­ма в храм, по­то­му что ид­ти при­хо­ди­лось пеш­ком. 11 ян­ва­ря 1940 го­да в шесть ча­сов утра в дом, где жил свя­щен­ник с се­мьей, по­сту­ча­ли со­труд­ни­ки НКВД – свер­ху на­бро­ше­но штат­ское паль­то, под ним – во­ен­ная фор­ма.
– Мы к вам, – ска­зал один из них, – вот ор­дер на арест. Мы долж­ны сде­лать обыск. Где на­хо­дит­ся Ни­ко­лай Вла­ди­ми­ро­вич?
– Его нет. Ушел слу­жить в цер­ковь, – от­ве­ти­ла Аг­ния Вла­ди­ми­ров­на.
– Как? Так ра­но?
– Да. Так ра­но. Он ра­но ухо­дит. В шесть ча­сов служ­ба.
Они пе­ре­гля­ну­лись, и один из них ска­зал:
– Ну, нач­нем обыск.
Ста­ли пе­ре­во­ра­чи­вать ве­щи, в ос­нов­ном за­би­рая пись­ма. За­тем, рас­спро­сив, где на­хо­дит­ся храм, двое со­труд­ни­ков на­пра­ви­лись ту­да, а один остал­ся сто­ро­жить в квар­ти­ре. Отец Ни­ко­лай в это вре­мя слу­жил. Чтобы не под­ни­мать из­лиш­не­го шу­ма, му­чи­те­ли да­ли ему за­вер­шить ли­тур­гию, за­тем бы­ло со­вер­ше­но от­пе­ва­ние школь­ной учи­тель­ни­цы, ко­то­рая учи­ла де­тей от­ца Ни­ко­лая част­ным по­ряд­ком, так как вла­сти не до­пус­ка­ли их в шко­лу и им при­хо­ди­лось сда­вать эк­за­ме­ны экс­тер­ном. Ко­гда свя­щен­ник вы­шел из хра­ма, со­труд­ни­ки НКВД по­до­шли к нему и за­яви­ли, что он аре­сто­ван и ему необ­хо­ди­мо воз­вра­тить­ся до­мой для про­дол­же­ния обыс­ка.
Обыск за­кон­чил­ся в тре­тьем ча­су дня. Пе­ред тем как уй­ти, отец Ни­ко­лай бла­го­сло­вил всех до­маш­них ико­на­ми и по­про­щал­ся. Сна­ча­ла его от­пра­ви­ли в Моск­ву во внут­рен­нюю тюрь­му НКВД, а за­тем в Та­ган­скую.
По­сле аре­ста он сра­зу же был до­про­шен; сле­до­ва­тель по­ин­те­ре­со­вал­ся его род­ствен­ни­ка­ми и зна­ко­мы­ми и в кон­це до­про­са спро­сил:
– Вы зна­ли стар­ца Алек­сия?
– Да, знал. Это мой дя­дя, брат мо­ей ма­те­ри. Он был иерос­хи­мо­на­хом Зо­си­мо­вой пу­сты­ни, в два­дца­ти ки­ло­мет­рах от За­гор­ска. По­след­нее вре­мя он про­жи­вал в го­ро­де За­гор­ске. В 1928 го­ду он умер. Как ста­рец, он имел боль­шой ав­то­ри­тет сре­ди ве­ру­ю­щих.
До­про­сы на­чи­на­лись во вто­рой по­ло­вине дня, за­кан­чи­ва­ясь глу­бо­кой но­чью, что бы­ло до­воль­но му­чи­тель­но, так как днем в тюрь­ме не да­ва­ли спать, а при­дя по­сле до­про­са в ка­ме­ру, не все­гда воз­мож­но бы­ло сра­зу уснуть.
Рас­по­ла­гая по­ка­за­ни­я­ми осве­до­ми­те­ля, сле­до­ва­тель по­нуж­дал свя­щен­ни­ка их под­твер­дить, но отец Ни­ко­лай от­ве­чал, что ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­ров при встре­чах не ве­лось, во вся­ком слу­чае, он их не пом­нит. Но сам он ан­ти­со­вет­ские взгля­ды вы­ска­зы­вал, по­то­му что недо­во­лен со­вет­ской вла­стью, но не пом­нит, в чем они за­клю­ча­лись и ко­гда бы­ли вы­ска­за­ны.
– След­ствие не удо­вле­тво­ре­но ва­шим от­ве­том. Ес­ли вы вы­ска­зы­ва­ли ан­ти­со­вет­ские взгля­ды, то вы долж­ны пом­нить, ко­гда вы их вы­ска­зы­ва­ли, где и в при­сут­ствии ко­го.
– Я это­го не пом­ню, – по­вто­рил свя­щен­ник.
– Вы со­жа­ле­ли о цар­ской вла­сти? – спро­сил его сле­до­ва­тель.
– Да, я о цар­ской вла­сти со­жа­лел.
– Вы со­чув­ство­ва­ли со­вет­ской вла­сти?
– В пер­вые го­ды су­ще­ство­ва­ния со­вет­ской вла­сти я к ней от­но­сил­ся без­раз­лич­но. Но по­том я стал недо­во­лен со­вет­ской вла­стью и под­вер­гал кри­ти­ке ее по­ли­ти­ку.
В Та­ган­ской тюрь­ме в ка­ме­ру к от­цу Ни­ко­лаю был по­ме­щен осве­до­ми­тель, ста­рав­ший­ся вы­ве­сти свя­щен­ни­ка на от­кро­вен­ный раз­го­вор. 26 ян­ва­ря 1940 го­да он до­нес сле­до­ва­те­лю, что отец Ни­ко­лай «жа­ло­вал­ся на то, что аре­сто­вы­ва­ют свя­щен­ни­ков “ни за что”, что по­ли­ти­ка в СССР та­кая, чтобы в 1940 го­ду аре­сто­вать всех свя­щен­ни­ков. Бе­не­во­лен­ский го­во­рит, что НКВД всех свя­щен­ни­ков по­сы­ла­ет в та­кие ла­ге­ря и мест­но­сти, где они уми­ра­ют... Жа­ло­вал­ся Бе­не­во­лен­ский на “чрез­мер­ные”, по его сло­вам, на­ло­ги... Се­мья Бе­не­во­лен­ско­го, в осо­бен­но­сти его дочь стар­шая... уго­ва­ри­ва­ла от­ца не пла­тить во­все на­ло­га, так как, по ее сло­вам, от­ца долж­ны ра­но или позд­но аре­сто­вать, и то­гда день­ги, мол, все рав­но про­па­дут... Бе­не­во­лен­ский го­во­рил, что он “не хва­лил” со­вет­скую власть за то, что она яко­бы пре­сле­ду­ет цер­ков­ни­ков. Он счи­та­ет, что стар­ший свя­щен­ник в За­гор­ске – “бла­го­чин­ный” – яв­ля­ет­ся сек­рет­ным со­труд­ни­ком НКВД и “вы­да­ет свя­щен­ни­ков”, что это “низ­кий и под­лый”, по его сло­вам, че­ло­век, – пре­да­тель. Бе­не­во­лен­ский, на­хо­дясь в ка­ме­ре, по­сто­ян­но мо­лит­ся, чи­та­ет, а ино­гда впол­го­ло­са по­ет мо­лит­вы. Не со­блю­да­ет пра­ви­ла внут­рен­не­го рас­по­ряд­ка – не спит но­ча­ми, а спит ино­гда днем, за что неод­но­крат­но по­лу­ча­ет за­ме­ча­ния над­зо­ра».
До­про­сы про­дол­жа­лись око­ло ме­ся­ца, в те­че­ние ко­то­ро­го сле­до­ва­тель вся­че­ски ста­рал­ся за­пу­тать свя­щен­ни­ка.
– Об­ви­ня­е­мый Бе­не­во­лен­ский, вы при­зна­ли се­бя ви­нов­ным в про­ве­де­нии ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции. Но меж­ду тем кон­крет­ных по­ка­за­ний по это­му во­про­су по­чти не да­ли. Чем это объ­яс­ня­ет­ся?
– На про­шлом до­про­се я по­ка­зал, что я кри­ти­ко­вал по­ли­ти­ку со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства в во­про­се вой­ны с Фин­лян­ди­ей. Кро­ме то­го, я был недо­во­лен по­ли­ти­кой со­вет­ской вла­сти в об­ла­сти школь­но­го де­ла. Я счи­тал, что в шко­лах необ­хо­ди­мо вве­сти пре­по­да­ва­ние За­ко­на Бо­жия. Но со­вет­ская власть это за­пре­ща­ет.
По­ли­ти­ку со­вет­ской вла­сти в этой об­ла­сти я так­же под­вер­гал кри­ти­ке. Я был недо­во­лен со­вет­ской вла­стью по­то­му, что она за­кры­ва­ет хра­мы. Дру­гих фак­тов ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции я сей­час вспом­нить не мо­гу.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы сре­ди кол­хоз­ни­ков про­во­ди­ли аги­та­цию, на­прав­лен­ную про­тив кол­хоз­но­го строя. Вы при­зна­е­те се­бя в этом ви­нов­ным?
– Нет, не при­знаю. Я не пом­ню, чтобы я про­во­дил аги­та­цию сре­ди кол­хоз­ни­ков про­тив кол­хоз­но­го строя.
– Вы по­ка­за­ли, что кри­ти­ко­ва­ли по­ли­ти­ку со­вет­ской вла­сти в об­ла­сти школь­но­го де­ла, что вы вы­ра­жа­ли недо­воль­ство со­вет­ской вла­стью за то, что она за­пре­ща­ет пре­по­да­ва­ние За­ко­на Бо­жия в шко­ле и за­кры­ва­ет хра­мы. Ска­жи­те, сре­ди ко­го вы под­вер­га­ли кри­ти­ке по­ли­ти­ку со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства в этой об­ла­сти?
– Я под­вер­гал кри­ти­ке по­ли­ти­ку со­вет­ской вла­сти по вы­ше­ука­зан­ным во­про­сам сре­ди ве­ру­ю­щих. Мно­го ве­ру­ю­щих при­хо­дят ко мне на ис­по­ведь в цер­ковь. В раз­го­во­рах с ни­ми я кри­ти­ко­вал по­ли­ти­ку со­вет­ской вла­сти. Фа­ми­лий ве­ру­ю­щих я не пом­ню.
– Вспом­ни­те фа­ми­лии этих ве­ру­ю­щих и на­зо­ви­те их след­ствию.
– Фа­ми­лий ве­ру­ю­щих я вспом­нить не мо­гу.
– На до­про­се 17 ян­ва­ря… вы от­ве­ти­ли: «Сущ­ность мо­их ан­ти­со­вет­ских вы­ска­зы­ва­ний сво­ди­лась к то­му, что я го­во­рил о необ­хо­ди­мо­сти свер­же­ния со­вет­ской вла­сти и вос­ста­нов­ле­нии ца­риз­ма, вы­ска­зы­вал со­жа­ле­ние о жиз­ни при цар­ской вла­сти, вы­ра­жал недо­воль­ство су­ще­ству­ю­щим в СССР стро­ем и под­вер­гал ан­ти­со­вет­ской кри­ти­ке по­ли­ти­ку пар­тии и со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства». Под­твер­жда­е­те ли вы этот от­вет?
– Этот от­вет я под­твер­ждаю не пол­но­стью. О необ­хо­ди­мо­сти свер­же­ния со­вет­ской вла­сти я не го­во­рил.
29 фев­ра­ля след­ствие вы­нес­ло по­ста­нов­ле­ние: по­сколь­ку «на­прав­ле­ние де­ла Бе­не­во­лен­ско­го в суд свя­за­но с до­про­сом и вы­зо­вом в су­деб­ное за­се­да­ние двух сек­рет­ных осве­до­ми­те­лей, ко­то­рые в на­сто­я­щее вре­мя про­дол­жа­ют раз­ра­бот­ку ан­ти­со­вет­ски на­стро­ен­ных лиц, что мо­жет по­ве­сти к их рас­шиф­ров­ке и сры­ву раз­ра­бот­ки... след­ствен­ное де­ло... по об­ви­не­нию Бе­не­во­лен­ско­го... на­пра­вить на рас­смот­ре­ние Осо­бо­го Со­ве­ща­ния при НКВД...».
3 июня 1940 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при НКВД СССР при­го­во­ри­ло про­то­и­е­рея Ни­ко­лая Бе­не­во­лен­ско­го к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре. 12 июля 1940 го­да отец Ни­ко­лай при­был в Кар­лаг на стан­цию Ка­ра­бас в Ка­зах­стан, и 2 ав­гу­ста 1940 го­да был от­прав­лен в Спас­ское от­де­ле­ние Кар­ла­га. 13 ав­гу­ста он пи­сал сво­им род­ным из ла­ге­ря: «При­е­хал я в Спас­ское, ла­герь для ин­ва­ли­дов, в Ильин день, но пи­шу толь­ко се­го­дня, по­то­му что это день пи­сем. Я мо­гу пи­сать толь­ко од­на­жды в ме­сяц, вы мо­же­те пи­сать сколь­ко угод­но. По­это­му пи­ши­те как мож­но ча­ще, мне бу­дет ве­се­лее. Страш­но ску­чаю по вас... Я ду­маю, что вы жи­ве­те те­перь в боль­шой нуж­де и неко­му усла­дить го­речь ва­шей жиз­ни, как, бы­ва­ло, де­лал это я. Страш­но ка­юсь, что не был лас­ков с ва­ми, и ду­маю, не на­ка­зан ли я за это дол­гой раз­лу­кой с ва­ми... Как устро­и­лись?.. Есть ли служ­ба в По­са­де?.. Ка­ко­ва судь­ба бла­го­чин­но­го?.. Я ра­бо­тал в обув­ной, рвал ре­зи­ну для по­дошв из ре­зи­но­вых шин, а зав­тра пе­ре­хо­жу в гон­чар­ную... До­ро­гие де­ти! Про­сти­те ме­ня и ра­ди ме­ня слу­шай­тесь ма­му, не раз­дра­жай­те ее – ей, бед­ной, и так тя­же­ло, и она нуж­да­ет­ся в ва­шей лас­ке и за­бо­тах. Обо мне не за­бы­вай­те – пи­ши­те ча­ще и по­мо­гай­те мне тем, в чем я осо­бен­но нуж­да­юсь и о чем вы зна­е­те, и да со­вер­шит­ся над на­ми Его во­ля...»
В сле­ду­ю­щем пись­ме, 6 сен­тяб­ря, отец Ни­ко­лай пи­сал су­пру­ге и де­тям: «По­го­да сто­ит днем жар­кая, а но­чью хо­лод­но. Кли­мат неваж­ный, очень силь­ные вет­ры, так как мест­ность пред­став­ля­ет из се­бя степь, ко­то­рая име­ет мно­же­ство кур­га­нов... тра­ва вся вы­жже­на. Рас­ти­тель­но­сти аб­со­лют­но нет ни­ка­кой, а так­же и во­ды. Хо­жу ра­бо­тать на пло­ти­ну, рою зем­лю, но­шу но­сил­ки... До­ро­гие мои, не за­бы­вай­те ме­ня и ча­ще де­лай­те для ме­ня то, о чем про­сил вас в том пись­ме. Осо­бен­но при­ло­жи­те все за­бо­ты ва­ши к ма­ме, успо­ка­и­вай­те ее, будь­те спо­кой­ны, не уны­вай­те... Шлю свое бла­го­сло­ве­ние...»
2 ок­тяб­ря 1940 го­да отец Ни­ко­лай пи­сал: «Те­перь ра­бо­таю на ово­ще­хра­ни­ли­ще по раз­бор­ке ово­щей, кар­то­фе­ля и лу­ка. Ра­бо­таю с 7 до 11 и с 2 до 6 ча­сов... Здо­ро­вье мое удо­вле­тво­ри­тель­ное, толь­ко в но­гах сла­бость, а глав­ное – тос­ка и уны­ние, про­тив ко­то­рых един­ствен­ное ле­кар­ство, ко­то­рым в За­гор­ске я поль­зо­вал­ся еже­днев­но, а здесь его со­всем не ви­жу... За по­сыл­ку боль­шое спа­си­бо. По­лу­чил все в це­ло­сти... Долж­но быть, очень до­ро­го обо­шлась вам по­сыл­ка, так что в бу­ду­щем вы по­ка воз­дер­жи­тесь от них, хо­тя, ко­неч­но, по­лу­чать их до­став­ля­ет мне боль­шое уте­ше­ние...»
29 ок­тяб­ря отец Ни­ко­лай пи­сал су­пру­ге и де­тям: «Ты спра­ши­ва­ешь ме­ня о ве­щах... Ска­жу те­бе от­кро­вен­но, что шу­ба моя по­из­но­си­лась со сто­ро­ны под­клад­ки, тре­бу­ет зна­чи­тель­но­го ре­мон­та, ва­реж­ка оста­лась толь­ко од­на, шап­ка це­ла, а ску­фей­ка ку­да-то про­па­ла. Вви­ду ра­бот, мне необ­хо­ди­мо бы­ло бы иметь теп­лую ват­ную кур­точ­ку и шта­ны. Ес­ли бу­дет ка­кая-ли­бо воз­мож­ность вы­слать это, то вы­шли­те ка­кое-ни­будь ста­рень­кое... Ват­ный под­ряс­ник я от­дал од­но­му мо­ло­до­му неиму­ще­му че­ло­ве­ку, ко­то­рый по­ехал на се­вер и не имел ни­че­го теп­ло­го, а я ду­мал, что не бу­ду нуж­дать­ся в теп­лом, ду­мал, что еду на юг, – ока­за­лось, что здесь бы­ва­ют же­сто­кие и силь­ные бу­ра­ны. Во­рот­ник у шу­бы со­вер­шен­но из­но­сил­ся, хо­ро­шо бы­ло бы, ес­ли бы ты при­сла­ла мне баш­лык... Ты пи­шешь, не сер­жусь ли я на те­бя? За что мо­гу сер­дить­ся на те­бя?.. Ты все­гда бы­ла для ме­ня ан­ге­лом-хра­ни­те­лем. Я толь­ко недо­во­лен со­бою и во всем все­гда ви­ню се­бя. По­сыл­ку я по­лу­чил вче­ра. Боль­шое спа­си­бо... Сколь­ко бес­по­кой­ства до­став­ляю я вам. Про­сти­те ме­ня за это бес­по­кой­ство. Ес­ли бу­ду жив и здо­ров, по­ста­ра­юсь от­бла­го­да­рить вас... Воз­ло­жим же свое упо­ва­ние на То­го, Кто Один толь­ко да­ет нам уте­ше­ние и от­ра­ду. Не остав­ляй ме­ня в сво­их прось­бах к Нему…. До­ро­гие мои де­ти... про­шу вас сно­ва: за­боть­тесь о ма­ме, не огор­чай­те ее, уте­шай­те и не остав­ляй­те ме­ня в том, что мне еди­но на по­тре­бу...»
В каж­дом пись­ме отец Ни­ко­лай про­сил при­слать ему чер­ных су­ха­рей, что бы­ло са­мым необ­хо­ди­мым при го­ло­де в ла­ге­ре, и теп­лых ве­щей. 2 фев­ра­ля 1941 го­да он пи­сал жене и де­тям: «Я физи­че­ски здо­ров, на­тру­дил здесь се­бе но­гу ху­ды­ми ва­лен­ка­ми, но те­перь все это про­шло. Со­всем иное – на­стро­е­ние ду­хов­ное, ощу­ще­ние ту­ги и тос­ки и том­ле­ние ду­ха... пись­ма не до­хо­дят быст­ро по слу­чаю страш­ных бу­ра­нов, о ко­то­рых труд­но и пред­ста­вить у вас. Ва­ши са­мые силь­ные ме­те­ли ни­что по срав­не­нию с ма­лень­ким бу­ра­ном. Недав­но бу­ран силь­ный про­дол­жал­ся де­сять дней, в это вре­мя пре­кра­ща­ет­ся вся­кое со­об­ще­ние с же­лез­ной до­ро­гой, от ко­то­рой мы от­то­па­ли со­рок од­ну вер­сту. Да­же бы­ли боль­шие за­труд­не­ния с до­став­кой про­до­воль­ствия. По­сыл­ку со съест­ным я по­лу­чил и так­же про­шу усерд­но при­слать мне ка­ких бы то ни бы­ло су­ха­ри­ков... Без вас и ва­шей по­мо­щи я об­хо­жусь с тру­дом: страш­но об­но­сил­ся и по сво­е­му ви­ду не имею ни ви­да, ни ве­ли­чия... Не за­будь­те пе­ре­слать мне чер­ную и бе­лую ка­туш­ку, игол­ку, бу­ма­гу и кон­вер­тов. Это у ме­ня по­след­ний кон­верт...»
19 мар­та отец Ни­ко­лай на­пи­сал род­ным: «Я, сла­ва Бо­гу, жив, но не со­всем здо­ров... Сей­час ни­где не ра­бо­таю. Всю­ду, ку­да ни по­ступ­лю, всю­ду я непри­ня­тый ра­бот­ник. По­след­нее ме­сто мое бы­ло на пря­диль­ной фаб­ри­ке, но ни­че­го не вы­шло. Спа­си­бо за по­сыл­ку... Сей­час у нас ро­сте­пель. Все рас­пу­сти­лось, и вез­де во­да. Бод­ро­сти ду­ха ни­как не при­об­ре­тешь. Сей­час та­кое хо­ро­шее вре­мя, вре­мя по­ста, а здесь его не чув­ству­ешь. Нет необ­хо­ди­мо­го сред­ства бла­го­дат­но­го... Те­перь вре­мя по­ста. По­это­му про­шу у вас всех про­ще­ния, тем бо­лее что я ви­нов­ник всех бед­ствий. Про­сти­те ме­ня все и за все... Же­сто­кое Бо­жие на­ка­за­ние по­ра­зи­ло ме­ня. Но не бу­дем от­ча­и­вать­ся. Бу­дем упо­вать на Его ми­ло­сер­дие. В мое от­сут­ствие сколь­ко умер­ло хо­ро­ше­го на­ро­да. О день­гах не бес­по­кой­ся. Де­нег у ме­ня 120 руб­лей, и на них ни­че­го не ку­пишь. За все твои за­бо­ты обо мне боль­шое спа­си­бо. Ес­ли мо­жешь, вы­шли мне что-ни­будь со­ле­нень­кое... да­же необ­хо­ди­мо сколь­ко-ни­будь со­ли (у нас нет), лу­ку, чес­но­ку... а еще ча­стый гре­бе­шок (тот сво­ро­ва­ли). Из­ви­ни, что я к те­бе при­стаю все с прось­ба­ми…»
19 ап­ре­ля 1941 го­да отец Ни­ко­лай по­слал свое по­след­нее, де­ся­тое пись­мо род­ным. «По­здрав­ляю вас с тор­же­ствен­ным празд­ни­ком, – пи­сал он, по­здрав­ляя их с Пас­хой. – Я сей­час ле­жу в боль­ни­це... Сла­ва Бо­гу, об­хо­дит­ся по­ка бла­го­по­луч­но. Упо­ваю и впредь на по­мощь Бо­жию, и ты то­же не уны­вай...»
Про­то­и­е­рей Ни­ко­лай Бе­не­во­лен­ский скон­чал­ся 16 мая 1941 го­да в Спас­ском от­де­ле­нии Ка­ра­ган­дин­ско­го ла­ге­ря и был по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле.
В 1902 го­ду, не зная еще, что ждет его впе­ре­ди, отец Ни­ко­лай в сво­ей кан­ди­дат­ской ра­бо­те «Пер­вые дни хри­сти­ан­ства» пи­сал: «Те­перь, ко­гда так ча­сто лю­ди в по­гоне за жи­тей­ски­ми, зем­ны­ми ин­те­ре­са­ми за­бы­ва­ют Хри­сто­во уче­ние, ко­гда сам неред­ко по­гру­жа­ешь­ся в эту су­е­ту, чув­ству­ешь, как черст­ве­ет и ка­ме­не­ет серд­це, – как-то осо­бен­но хо­чет­ся пе­ре­не­стись мыс­лью за 19 ве­ков, вой­ти в мыс­ли и чув­ства пер­вых хри­сти­ан, хоть немнож­ко осве­жить­ся и по­ды­шать той ат­мо­сфе­рой...» И сие ис­пол­ни­лось. Во вре­ме­на но­вых го­не­ний на Цер­ковь Хри­сто­ву в ХХ ве­ке стра­да­ни­я­ми от­кры­ва­лось для хри­сти­ан Цар­ство Небес­ное, на­по­ми­ная им о хри­сти­ан­ских за­по­ве­дях, о Бо­ге, при­зы­вая толь­ко в вос­крес­шем Хри­сте, Сыне Бо­жи­ем, вновь об­ре­сти свое все­це­лое упо­ва­ние, на­деж­ду и жизнь.
Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)
«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Май».
Тверь. 2007. С. 13-31

Из жиз­не­опи­са­ния свя­то­го Фе­о­фа­на, чей день па­мя­ти Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь от­ме­ча­ет 3/16 мая, из­вест­но лишь то, что он был мит­ро­по­ли­том Пе­ри­фе­о­рий­ским и то, что скон­чал­ся он по­сле 1353 го­да. Про­слав­ле­ние свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на бы­ло со­вер­ше­но Кон­стан­ти­но­поль­ским пат­ри­ар­ха­том, а 21 ав­гу­ста 2007 го­да его имя бы­ло вне­се­но в ме­ся­це­слов со­глас­но опре­де­ле­нию Свя­тей­ше­го Си­но­да Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Киево-Печерская икона Успения Пресвятой Богородицы – одна из древнейших явленных икон в Русской Православной Церкви. Пресвятая Богородица вручила ее 4-м византийским зодчим, которые в 1073 году принесли икону преподобным Антонию и Феодосию Печерским.
Киево-Печерская икона Успения Пресвятой Богородицы
Зодчие пришли в пещеру к преподобным и спросили: «Где хотите вы начать церковь?» Святые ответили: «Идите, Господь назначит место». – «Как вы, предсказывая себе скорую смерть, не назначили еще места? – удивились зодчие. – А еще дали нам столько золота». Тогда преподобные призвали всю братию и стали расспрашивать греков, говоря: «Скажите нам истину, кто вас послал и как вы попали сюда?» Зодчие стали рассказывать: «Однажды, когда мы спали в своих домах, рано, на восходе солнца, пришли к каждому из нас благообразные юноши и сказали: «Зовет вас Царица во Влахерну». Мы пришли все в одно время и, расспросивши друг друга, узнали, что ту же речь Царицы слышал каждый из нас и одни и те же посланные были за всеми нами. Наконец мы увидели Царицу со множеством воинов. Мы поклонились Ей, и Она сказала: «Я хочу построить Себе Церковь на Руси, в Киеве, и вот, велю вам это сделать. Возьмите золота на 3 года». – Мы же, поклонившись, спросили: «Госпожа, Царица! Ты посылаешь нас в чужую страну, к кому мы там придем?» – Она отвечала: «Я посылаю вас вот с ними, с Антонием и Феодосием». – Мы удивились: «Зачем же, Госпожа, Ты даешь нам золота на 3 года? Им и прикажи заботиться о нас, что нам есть и что пить, и нас одаришь, чем Сама знаешь». – Царица возразила: «Этот, Антоний, только благословит и отойдет от этого света в вечный покой. А этот, Феодосий, отойдет после него через 2 года. Итак, берите золота до избытка. А что до того, чтобы почтить вас, то никто не может сделать это так, как Я. Дам вам, чего и ухо не слышало, и глаз не видел и что на сердце человеку не всходило. Я Сама приду смотреть Церковь и буду в ней жить». – Она дала нам также мощи святых мучеников: Артемия, Полиевкта, Леонтия, Акакия, Арены, Иакова, Феодора – и сказала: «Это положите в основание». – Мы взяли золота больше, чем нам нужно было, и Она сказала: «Выйдите на двор, посмотрите величину Церкви». – Мы вышли и увидели Церковь на воздухе. Вошедши опять к Царице, мы поклонились и сказали: «Госпожа Царица, какое имя Церкви?» – Она ответила: «Я хочу назвать ее Своим Именем». – Мы не смели спросить, как Ее Имя, но Она опять сказала Сама: «Богородицына будет Церковь». – И, давши нам эту икону, сказала: «Она будет в ней наместной». Мы поклонились Ей и пошли в свои дома, неся с собой икону, полученную из рук Царицы». Выслушав это, все прославили Бога, и преподобный Антоний сказал: «Дети, мы никогда не выходили из этого места. Звавшие вас благообразные юноши были святые Ангелы, а Царица во Влахерне – Сама Пресвятая Богородица. А что до нашего образа и данного как бы через нас золота, то Господь ведает, как Он изволил сотворить это со Своими рабами. Благословен приход ваш, добрую спутницу вы имеете, честную икону Госпожи». Три дня молился преподобный Антоний, чтобы Господь Сам указал ему место для церкви. После первой ночи по всей земле была роса, а на святом месте сухо. На другое утро по всей земле было сухо, а на святом месте роса. На третье утро, помолившись, благословили место и измерили золотым поясом ширину и длину церкви. (Этот пояс еще давно принес варяг Шимон, которому было видение о постройке церкви.) Огонь, спадший с неба по молитве преподобного Антония, указал, что Богу угодно начинание. Так было положено начало Божественной Церкви.

Икона Успения Пресвятой Богородицы прославилась чудесами. Два друга, Иоанн и Сергий, побратались перед ней. Спустя много лет Иоанн смертельно заболел. Он отдал свою часть имущества в Печерский монастырь, а часть 5-летнего сына передал на сохранение Сергию; ему же отдал и сына Захарию на попечение. Когда Захарии исполнилось 15 лет, он захотел взять принадлежавшее ему имущество, но Сергий упорно говорил, что Иоанн все раздал нищим. Он дошел до того, что пришел в Успенскую церковь и поклялся перед чудотворной иконой, что не брал ничего. Когда он захотел поцеловать икону, то не смог приблизиться к ней; пошел к дверям и вдруг закричал: «Святые Антоний и Феодосий! Не велите убивать меня этому немилостивому и молитесь Госпоже Пресвятой Богородице, чтобы Она отогнала от меня это множество бесов, которым я предан. Пусть берут золото и серебро: оно запечатано в моей клети». Захария отдал все имущество в Печерский монастырь, где и сам постригся. С тех пор никому не давали клясться чудотворной иконой. Икона не раз защищала страну от нашествия врагов. В 1677 году, когда турки осаждали Чигирин и Киеву грозила опасность, икону почти в течение всего дня 27 августа обносили вокруг города. Богородица благословляла русские войска, шедшие на Полтавскую битву 1709 г.). В 1812 году икону снова обносили вокруг Киева. Празднование иконе положено дважды в год: 3 мая и 15 августа.

Печерская икона Божией Матери с предстоящими преподобными Антонием и Феодосием Печерскими изображает Божию Матерь сидящей на троне с короной на главе. Свои руки Она возлагает на коленопреклоненных преподобных Антония и Феодосия. На коленях у Божией Матери – Богомладенец, благословляющий обеими руками. По сторонам трона стоят склоненные Ангелы.
Свенская-Печерская икона Божией Матери была написана преподобным Алипием Печерским († около 1114, память 17 августа). На иконе изображена Божия Матерь, сидящая на престоле, на коленях у Нее Богомладенец. Справа от трона стоит преподобный Феодосий, а слева – преподобный Антоний Печерские. До 1288 года она находилась в Киево-Печерском монастыре, где прославилась чудесами, а затем была перенесена в Брянский Свенский монастырь в честь Успения Пресвятой Богородицы. Произошло это следующим образом. Черниговский князь Роман Михайлович, будучи в Брянске, ослеп. Услышав о чудесах от иконы, писанной самим преподобным Алипием, князь послал в монастырь гонца с просьбой прислать к нему в Брянск икону для исцеления. Икону отправили вместе со священником по реке Десне. Во время плавания лодка пристала к правому берегу реки Свены. После ночевки путники утром пошли к лодке, чтобы помолиться иконе, но не нашли ее там, а увидели на горе против реки Свены. Икона стояла на дубе между ветвями. Весть об этом дошла до князя Романа; его привели к иконе пешком. Князь горячо молился и обещал построить на этом месте монастырь, отдав ему все земли, которые увидит с горы. После молитвы князь начал прозревать. Сначала он увидел тропинку, затем близкие предметы и, наконец, все окрестности. Приложившись к иконе, князь отслужил молебен, а затем все собравшиеся основали деревянный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. Дерево, на котором пребывала икона, срубили и употребили на доски для других икон. Тогда же было установлено празднество Свенской иконе Божией Матери 3 мая.
Икона прославилась исцелениями слепых, бесноватых, заступничеством от врагов.

Комментарии

Комментарии не найдены ...
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© LogoSlovo.ru 2000 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU