17 апреля. Радоница. Поминовение усопших.

4 апреля по старому стилю / 17 апреля по новому стилю
вторник
Седмица 2-я по Пасхе.

Радоница. Поминовение усопших.
Прп. Иосифа песнописца (883). Прп. Георгия, иже в Малеи (IX).
Прп. Иосифа Многоболезненного, Печерского, в Дальних пещерах (XIV). Прп. Зосимы Ворбозомского (ок. 1550). Прп. Зосимы (ок. 560). Мцц. Фервуфы девы, сестры и рабыни ее (341–343).
Прмчч. Вениамина Кононова и Никифора Кучина (1928); сщмч. Николая, еп. Вельского, прмц. Марии Леляновой (1932); сщмч. Иоанна Вечорко пресвитера (1933); мч. Иоанна Колесникова (1943).
Иконы Божией Матери, именуемой «Герондисса».

Деян., 10 зач., IV, 1–10. Ин., 10 зач., III, 16–21.
День кончины Святейшего Патриарха Алексия I.
По Уставу – рядовая служба по Триоди и Минее. Поминовение усопших совершается на панихиде.

Тропарь и кондак Антипасхи
Тропарь Недели Антипасхи, глас 7:
Запеча́тану гро́бу,/ Живо́т от гро́ба возсия́л еси́, Христе́ Бо́же,/ и две́рем заключе́нным,/ ученико́м предста́л еси́,/ всех Воскресе́ние,/ дух пра́вый те́ми обновля́я нам,// по вели́цей Твое́й ми́лости.

Кондак Недели Антипасхи, глас 8:
Любопы́тною десни́цею жизнопода́тельная Твоя́ ре́бра Фома́ испыта́, Христе́ Бо́же,/ созаключе́нным бо две́рем я́ко вшел еси́,/ с про́чими апо́столы вопия́ше Тебе́:// Госпо́дь еси́ и Бог мой.

Кондак преподобного Иосифа, глас 4:
Покая́ния исто́чник неисчерпа́емый,/ утеше́ния пода́тель неконча́емаго/ и умиле́ния пучи́на еси́, Ио́сифе,/ сле́зы нам пода́ждь покая́ния Боже́ственнаго,/ и́миже утеше́ние, зде пла́чущеся,/ обря́щем от Бо́га,// твоея́ по́мощи прося́ще, свя́те.

МЫСЛИ СВТ. ФЕОФАНА ЗАТВОРНИКА
(Деян.4:1–10; Ин.3:16–21)
«Неверующий в Сына Божия уже осужден» (Ин.3:18). За что же? За то, что, когда кругом свет, он остается во тьме по любви к ней. Тьмолюбие, ненавидение света делает его кругом виноватым, даже без определения в чем истина; потому что у кого есть эта искренняя любовь к истине, того она изведет из тьмы заблуждения и приведет к свету истины.

Пример – св. ап. Павел. Он был искренний истинолюбец, вседушно преданный тому, что считал истинным, без всяких интересов. Потому, как скоро указана была ему истина не в том, что он считал истинным, он в ту же минуту бросил это древнее, оказавшееся не истинным, и всем сердцем прилепился к новому, осязательно доказанному истинным. То же самое бывает и со всяким искренним истинолюбцем. Истина о Христе ясна как день: взыщи и обрящешь. Помощь же свыше всегда готова искреннему искателю. Потому, если кто остается во тьме неверия, тот остается только по любви ко тьме, и за это уже осужден.

Радоница. Поминовение усопших.

Во вторник второй недели по Пасхе (в 2008-м году ― 6 мая), которая называется Неделей Фомы, Православная Церковь отмечает Радоницу ― день особого поминовения усопших, первого после праздника Пасхи.
По свидетельству святителя Иоанна Златоуста (IV в.), этот праздник отмечался на христианских кладбищах уже в древности.
Этимологически слово «радоница» восходит к словам «род» и «радость», причем особое место Радоницы в годичном круге церковных праздников ― сразу после Светлой пасхальной недели ― как бы обязывает христиан не углубляться в переживания по поводу смерти близких, а, наоборот, радоваться их рождению в другую жизнь ― жизнь вечную. Победа над смертью, одержанная смертью и воскресением Христа, вытесняет печаль о временной разлуке с родными, и поэтому мы, по слову митрополита Антония Сурожского, «с верой, надеждой и пасхальной уверенностью стоим у гроба усопших».
Именно на Радоницу существует обычай празднования Пасхи на могилах усопших, куда приносятся крашеные яйца и другие пасхальные яства, где совершается поминальная трапеза и часть приготовленного отдается нищей братии на помин души. Это реальное, живое, бытовое общение с усопшими отражает веру в то, что они и после смерти не перестают быть членами Церкви Того Бога, Который «не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 32).
Распространившийся же в настоящее время обычай посещать кладбища в самый день Пасхи противоречит древнейшим установлениям Церкви: вплоть до девятого дня после Пасхи поминовение усопших никогда не совершается. Если человек умирает на Пасху, то его хоронят по особому пасхальному чину. Пасха ― время особой и исключительной радости, праздник победы над смертью и над всякой скорбью и печалью.

Как поминают усопших в Дни Пасхи
Многие в праздник Пасхи посещают кладбище, где находятся могилы их близких. К сожалению, в некоторых семьях существует кощунственный обычай сопровождать эти посещения могил своих родных диким пьяным разгулом. Но даже те, кто и не делает так, часто не знают, когда в Пасхальные дни можно и нужно поминать усопших.
Первое поминовение усопших совершается на второй седмице, после Фомина воскресенья, во вторник.
Основание для этого поминовения служит, с одной стороны, воспоминание о сошествии Иисуса Христа во ад, соединяемое с Фоминым воскресением, а с другой ― разрешение Церковного Устава творить обычное поминовение усопших, начиная с Фомина понедельника. По этому разрешению верующие приходят на могилы своих ближних с радостной вестью о Воскресении Христовом, отсюда и сам день поминовения называется Радоницей.

Как вести себя на кладбище
Придя на кладбище, надо зажечь свечку, совершить литию (это слово в буквальном смысле означает усиленное моление. Для совершения чина литии при поминовении усопших надо пригласить священника. По желанию можно прочитать акафист о упокоении усопших.
Затем прибрать могилу или просто помолчать, вспомнить покойного. Не нужно есть или пить на кладбище, особенно недопустимо лить водку на могильный холм ― этим оскорбляется память мертвого. Обычай оставлять на могиле рюмку водки и кусок хлеба «для усопшего» является пережитком язычества и не должен соблюдаться в православных семьях.
Не надо оставлять на могиле еду, лучше отдать ее нищему или голодному.

Как относиться к могиле православного христианина
Кладбища ― это священные места, где покоятся тела умерших до будущего воскресения. Даже по законам языческих государств усыпальницы считали священными и неприкосновенными.
Из глубокой дохристианской древности идет обычай отмечать место погребения устройством над ним холма. Переняв этот обычай, христианская Церковь украшает могильный холм победным знамением нашего спасения ― Святым Животворящим Крестом, начертанным на надгробной плите или поставленным над надгробием.
Мы называем наших покойных усопшими, а не умершими, потому что в определенное время они встанут из гроба.
Могила ― это место будущего воскресения, и поэтому необходимо соблюдать ее в чистоте и порядке.
Крест на могиле православного христианина ― молчаливый проповедник блаженного бессмертия и воскресения. Водруженный в землю и возвышающийся к небу, он знаменует веру христиан в то, что тело умершего находится здесь, в земле, а душа ― на небе, что под крестом сокрыто семя, которое произрастает для жизни вечной в Царстве Божием.
Крест на могиле ставят у ног покойного так, чтобы Распятие было обращено к лицу покойного. Надо особо следить, чтобы крест на могиле не покосился, был всегда окрашен, чист и ухожен. Простой скромный крест из металла или дерева более приличествует могиле православного христианина, нежели дорогие монументы и надгробия из гранита и мрамора.

Как правильно поминать усопших
«Постараемся, сколько возможно, помогать усопшим, вместо слез, вместо рыданий, вместо пышных гробниц ― нашими о них молитвами, милостынями и приношениями, дабы таким образом и им, и нам получить обетованные блага», ― пишет святитель Иоанн Златоуст.
Молитва за усопших ― это самое большое и главное, что мы можем сделать для тех, кто отошел в мир иной. По большому счету, покойник не нуждается ни в гробе, ни в памятнике ― все это дань традициям, пусть и благочестивым. Но вечно живая душа почившего испытывает великую потребность в нашей постоянной молитве, потому что сама она не может творить добрых дел, которыми была бы в состоянии умилостивить Бога. Вот почему домашняя молитва за близких, молитва на кладбище у могилы усопшего ― долг всякого православного христианина.
Особенную помощь почившим оказывает поминовение в Церкви.
Прежде чем посетить кладбище, кому-либо из родственников следует прийти в храм к началу службы, подать записку с именем усопшего для поминовения в алтаре (лучше всего, если это будет поминание на проскомидии, когда за усопшего вынут из особой просфоры частичку, а затем в знак омовения его грехов опустят в Чашу со Святыми Дарами). После Литургии нужно отслужить панихиду. Молитва будет действеннее, если поминающий в этот день сам причастится Тела и Крови Христовой.

Преподобный Иосиф Песнописец

Преподобный Иосиф Песнописец родился в Сицилии в благочестивой христианской семье. Родители его, Плотин и Агафия, спасаясь от варварского нашествия, переселились в Пелопоннес. В возрасте 15 лет святой Иосиф ушел в Фессалоники и поступил в монастырь. Он отличался благочестием, трудолюбием, кротостью и пользовался любовью всей братии обители. Впоследствии преподобный был посвящен в сан пресвитера. Преподобный Григорий Декаполит (память 20 ноября) посетил монастырь и заметил молодого инока. Он взял его с собой в Константинополь и поселился с ним вместе при церкви святых мучеников Сергия и Вакха. Это было в царствование императора Льва Армянина (813–820) – время жестоких иконоборческих гонений. Преподобные Григорий и Иосиф безбоязненно отстаивали почитание святых икон. Они проповедовали на площадях города, посещали дома православных, утверждая их против еретиков. Положение Константинопольской Церкви было крайне тяжелое: не только император, но и Патриарх были иконоборцами. В то время римские епископы были в единстве со Вселенской Церковью, и Папа Лев III, неподвластный византийскому императору, мог бы оказать большую помощь православным. Православные иноки избрали посланником к Папе преподобного Иосифа как наиболее стойкого и красноречивого. Преподобный Григорий благословил его ехать в Рим и известить о положении Константинопольской Церкви и опасности, грозящей Православию. Во время путешествия преподобный Иосиф был схвачен разбойниками-арабами, подкупленными иконоборцами, и отправлен на остров Крит. Там они передали его иконоборцам. Преподобный Иосиф был заключен в темницу. Мужественно перенося все лишения, он поддерживал и других узников. По молитвам преподобного один православный епископ, начавший было колебаться, настолько укрепился духом, что мужественно принял мученическую кончину.

Шесть лет провел преподобный Иосиф в темнице. В Рождественскую ночь 820 года он удостоился видения святителя Николая Мирликийского, который известил его о смерти гонителя-борца Льва Армянина и о прекращении гонений на святые иконы. Святитель дал преподобному свиток и сказал: «Прими этот свиток и съешь его». В свитке было написано: «Ускори, Щедрый, и потщися яко Милостив на помощь нашу, яко можеши, хотяй». Преподобный прочитал свиток, съел его и сказал: Коль сладка гортани моему словеса сия (Пс. 118, 103). Святитель Николай велел ему пропеть эти слова. После этого оковы сами спали с преподобного, двери темницы отворились, и он свободно вышел из нее и был восхищен на воздух и поставлен близ Константинополя на большой дороге, ведущей в город. В Константинополе преподобный Иосиф уже не застал в живых преподобного Григория Декаполита, а встретился лишь с его учеником блаженным Иоанном (память 18 апреля), тоже вскоре скончавшимся. Преподобный Иосиф построил церковь во имя святителя Николая и перенес туда мощи преподобных Григория и Иоанна. При церкви был основан монастырь.

Преподобный Иосиф получил также от одного добродетельного мужа часть мощей апостола Варфоломея. Он построил церковь во имя святого апостола и хотел торжественно почтить его память, но сокрушался, что не было хвалебных песнопений, прославлявших память святого апостола, сам же он не дерзал их составить. Сорок дней со слезами молился преподобный Иосиф, готовясь к празднику памяти апостола. В навечерие праздника в алтаре ему явился апостол Варфоломей, возложил ему на грудь святое Евангелие и благословил писать церковные песнопения со словами: «Да благословит тебя десница Всесильного Бога, и да прольются на язык твой воды Небесной Премудрости, сердце твое да будет храмом Духа Святаго и песнопения твои да усладят вселенную». После этого чудесного явления преподобный Иосиф написал канон апостолу Варфоломею и с тех пор стал слагать церковные песнопения в честь Божией Матери, святых угодников и в их сонме – в честь святителя Николая, освободившего его из темницы.

Во время возобновления иконоборческой ереси при императоре Феофиле (829–842) преподобный Иосиф вторично пострадал от еретиков. 11 лет он был в изгнании в Херсоне. В 842 году при святой царице Феодоре (память 11 февраля), восстановившей православное почитание святых икон, преподобный Иосиф был поставлен сосудохранителем в Софийском соборе в Константинополе. Но за смелое обличение брата царицы Варды в незаконном сожительстве он снова был отправлен в изгнание и возвращен лишь после смерти Варды, в 867 году.

Патриарх Фотий (857–867, 877–886) восстановил его в прежней должности и назначил духовником всего константинопольского клира.

Достигнув глубокой старости, преподобный Иосиф заболел. Перед самой Пасхой, в Великую Пятницу, Господь известил его в сновидении о приближении кончины. Преподобный сделал опись церковного имущества Софийского собора, которое по должности было на его попечении, и отослал ее патриарху Фотию. Несколько дней он горячо молился, готовясь к смерти. В своих молитвах преподобный просил Церкви мира, а своей душе – милосердия Божия. Причастившись Святых Христовых Таин, преподобный Иосиф благословил всех, бывших при нем, и с радостью преставился к Богу († 883). Лики Ангелов и святых, которых преподобный Иосиф прославил своими песнопениями, с торжеством проводили душу его в Горний мир.

О духе и силе песнопений преподобного его жизнеописатель, диакон Константинопольской Церкви Иоанн, так писал около 890 года: «Когда он стал писать стихи, то и слух поражал чудной приятностью звука, и поражал сердце силой мыслей... Чудное отдохновение находят здесь те, которые стремятся к жизни совершенной... Писатели, оставив другие стихотворения, из одной этой сокровищницы – из писаний святого Иосифа – стали черпать сокровища для своих песней, или лучше сказать, ежедневно их черпают. Наконец, все народы переводят их на свой язык, чтобы просвещать песнями тьму ночи и, прогоняя сон, продолжать бдения до восхода солнечных лучей... Если кто прочтет жизнь святого, празднуемого в какой-либо день Церковью, тот сам увидит достоинство песней святого Иосифа и узнает жизнь прославляемого. Подлинно, тогда как жизнь и дела почти каждого святого украшены хвалами, не достоин ли бессмертной славы тот, кто так достойно и прекрасно умел прославить их! Пусть славят иные святые кротость его, другие – мудрость, третьи – дела его, и все вместе да славят благодать Святаго Духа, которая так щедро и безмерно обогатила его своими дарами».

Георгий Малеин (Пелопоннесский)

Преподобный Георгий Малеин — греческий святой V-VI века. Он получил свое прозвание от мыса Малея на полуострове Пелопоннес, где он жил.

Георгий с юности хотел стать монахом, однако родители решили найти ему жену. Тогда юноша покинул дом и стал отшельником. Он постоянно молился и строго постился, вскоре молва о его праведности разошлась по всей округе, и у него начали появляться ученики. Но вскоре Георгий, не желая себе земной славы, тайно удалился от них на гору Малея на Малейском мысе. Там он прожил в полном уединении всю жизнь.

В награду за праведность Бог открыл преподобному Георгию время его кончины. Накануне этого дня он позвал к себе своих учеников и благословил их.

Имя Георгий родственно греческому слову γεωργός — земледелец. Такое прозвание получил преподобный Георгий за то, что неустанно учил монахов слову Божьему и был, таким образом, земледельцем человеческих душ. В служ­бе пре­по­доб­ный Ге­ор­гий убла­жа­ет­ся как зем­ной Ан­гел и чу­до­тво­рец.

Святая мученица Фервуфа с ее сестрой и рабыней приняли мученическую смерть за Христа между 341 и 343 годами. Святая Фервуфа и ее сестра, имя которой осталось неизвестным, были родными сестрами епископа Селевкийского Симеона, пострадавшего за Христа при персидском царе Сапоре около 341–344 годов. Обе сестры и их служанка были взяты царицей во дворец для услужения. Святая Фервуфа отличалась необыкновенной красотой, и царица предложила ей вступить в брак и тем достичь высокого положения. Святая отказалась, так как дала обет девства для всецелого служения Богу. Вскоре царица заболела. Волхвы, которые пришли лечить царицу, увидели святую Фервуфу и были поражены ее необычайной красотой. Один из них обратился к ней с предложением, чтобы она стала его женой. Святая ответила ему, что она – христианка и дала обет остаться Христовой невестой.

Озлобленный волхв донес царю, что причиной болезни царицы является отрава, данная ей служанками. По повелению царя святая Фервуфа, ее сестра и рабыня были преданы суду.

На суде святые мученицы бесстрашно объявили, что они христианки и не совершали злодеяния, в котором их обвиняют, но готовы принять смерть за Христа.

Главный судья, волхв Мавптис, пленился красотой святой девы Фервуфы и тайно прислал к ней в темницу своего слугу с предложением освободить ее и ее сподвижниц, если только девушка согласится стать его женой. Такое же предложение сделали святой деве и двое других судей, тайно один от другого.

Все эти предложения святая Фервуфа решительно отвергла, сказав, что она – невеста Христова и на земной брак никогда не согласится.

После этого мученицы как христианки и волшебницы были признаны виновными в отравлении царицы и приговорены к мучительной казни. Каждую из них привязали к двум столбам и перепилили на две части. Тела святых мучениц были брошены в ров, откуда их тайно взяли христиане и предали погребению.

Преподобный Зоси́ма Палестинский, отшельник

В од­ном па­ле­стин­ском мо­на­сты­ре в окрест­но­стях Ке­са­рии жил пре­по­доб­ный инок Зо­си­ма. От­дан­ный в мо­на­стырь с са­мо­го дет­ства, он под­ви­зал­ся в нем до 53 лет, ко­гда был сму­щен по­мыс­лом: «Най­дет­ся ли и в са­мой даль­ней пу­стыне свя­той муж, пре­взо­шед­ший ме­ня в трез­ве­нии и де­ла­нии?»

Лишь толь­ко он по­мыс­лил так, ему явил­ся Ан­гел Гос­по­день и ска­зал: «Ты, Зо­си­ма, по че­ло­ве­че­ской ме­ре непло­хо под­ви­зал­ся, но из лю­дей нет пра­вед­но­го ни од­но­го (Рим.3:10). Чтобы ты ура­зу­мел, сколь­ко есть еще иных и выс­ших об­ра­зов спа­се­ния, вый­ди из этой оби­те­ли, как Ав­ра­ам из до­ма от­ца сво­е­го (Быт.12:1), и иди в мо­на­стырь, рас­по­ло­жен­ный при Иор­дане».

Тот­час ав­ва Зо­си­ма вы­шел из мо­на­сты­ря и вслед за Ан­ге­лом при­шел в Иор­дан­ский мо­на­стырь и по­се­лил­ся в нем.

Здесь уви­дел он стар­цев, ис­тин­но про­си­яв­ших в по­дви­гах. Ав­ва Зо­си­ма стал под­ра­жать свя­тым ино­кам в ду­хов­ном де­ла­нии.

Так про­шло мно­го вре­ме­ни, и при­бли­зи­лась Свя­тая Че­ты­ре­де­сят­ни­ца. В мо­на­сты­ре су­ще­ство­вал обы­чай, ра­ди ко­то­ро­го и при­вел сю­да Бог пре­по­доб­но­го Зо­си­му. В пер­вое вос­кре­се­нье Ве­ли­ко­го по­ста слу­жил игу­мен Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию, все при­ча­ща­лись Пре­чи­сто­го Те­ла и Кро­ви Хри­сто­вых, вку­ша­ли за­тем ма­лую тра­пе­зу и сно­ва со­би­ра­лись в церк­ви.

Со­тво­рив мо­лит­ву и по­ло­жен­ное чис­ло зем­ных по­кло­нов, стар­цы, ис­про­сив друг у дру­га про­ще­ния, бра­ли бла­го­сло­ве­ние у игу­ме­на и под об­щее пе­ние псал­ма «Гос­подь про­све­ще­ние мое и Спа­си­тель мой: ко­го убо­ю­ся? Гос­подь За­щи­ти­тель жи­во­та мо­е­го: от ко­го устра­шу­ся?» (Пс.26:1) от­кры­ва­ли мо­на­стыр­ские во­ро­та и ухо­ди­ли в пу­сты­ню.

Каж­дый из них брал с со­бой уме­рен­ное ко­ли­че­ство пи­щи, кто в чем нуж­дал­ся, неко­то­рые же и во­все ни­че­го не бра­ли в пу­сты­ню и пи­та­лись ко­ре­нья­ми. Ино­ки пе­ре­хо­ди­ли за Иор­дан и рас­хо­ди­лись как мож­но даль­ше, чтобы не ви­деть, как кто по­стит­ся и под­ви­за­ет­ся.

Ко­гда за­кан­чи­вал­ся Ве­ли­кий пост, ино­ки воз­вра­ща­лись в мо­на­стырь на Верб­ное вос­кре­се­нье с пло­дом сво­е­го де­ла­ния (Рим.6:21-22), ис­пы­тав свою со­весть (1Пет.3:16). При этом ни­кто ни у ко­го не спра­ши­вал, как он тру­дил­ся и со­вер­шал свой по­двиг.

В тот год и ав­ва Зо­си­ма, по мо­на­стыр­ско­му обы­чаю, пе­ре­шел Иор­дан. Ему хо­те­лось глуб­же зай­ти в пу­сты­ню, чтобы встре­тить ко­го-ни­будь из свя­тых и ве­ли­ких стар­цев, спа­са­ю­щих­ся там и мо­ля­щих­ся за мир.

Он шел по пу­стыне 20 дней и од­на­жды, ко­гда он пел псал­мы 6-го ча­са и тво­рил обыч­ные мо­лит­вы, вдруг спра­ва от него по­ка­за­лась как бы тень че­ло­ве­че­ско­го те­ла. Он ужас­нул­ся, ду­мая, что ви­дит бе­сов­ское при­ви­де­ние, но, пе­ре­кре­стив­шись, от­ло­жил страх и, окон­чив мо­лит­ву, об­ра­тил­ся в сто­ро­ну те­ни и уви­дел иду­ще­го по пу­стыне об­на­жен­но­го че­ло­ве­ка, те­ло ко­то­ро­го бы­ло чер­но от сол­неч­но­го зноя, а вы­го­рев­шие ко­рот­кие во­ло­сы по­бе­ле­ли, как агн­чее ру­но. Ав­ва Зо­си­ма об­ра­до­вал­ся, так как за эти дни не ви­дел ни од­но­го жи­во­го су­ще­ства, и тот­час на­пра­вил­ся в его сто­ро­ну.

Но лишь толь­ко на­гой пу­стын­ник уви­дел иду­ще­го к нему Зо­си­му, тот­час пу­стил­ся от него бе­жать. Ав­ва Зо­си­ма, за­быв свою стар­че­скую немощь и уста­лость, уско­рил шаг. Но вско­ре он в из­не­мо­же­нии оста­но­вил­ся у вы­сох­ше­го ру­чья и стал слез­но умо­лять уда­ляв­ше­го­ся по­движ­ни­ка: «Что ты бе­жишь от ме­ня, греш­но­го стар­ца, спа­са­ю­щий­ся в этой пу­стыне? По­до­жди ме­ня, немощ­но­го и недо­стой­но­го, и по­дай мне твою свя­тую мо­лит­ву и бла­го­сло­ве­ние, ра­ди Гос­по­да, не гну­шав­ше­го­ся ни­ко­гда ни­кем».

Неиз­вест­ный, не обо­ра­чи­ва­ясь, крик­нул ему: «Про­сти, ав­ва Зо­си­ма, не мо­гу, об­ра­тив­шись, явить­ся ли­цу тво­е­му: я ведь жен­щи­на, и нет на мне, как ви­дишь, ни­ка­кой одеж­ды для при­кры­тия те­лес­ной на­го­ты. Но ес­ли хо­чешь по­мо­лить­ся обо мне, ве­ли­кой и ока­ян­ной греш­ни­це, брось мне по­крыть­ся свой плащ, то­гда смо­гу по­дой­ти к те­бе под бла­го­сло­ве­ние».

«Не зна­ла бы она ме­ня по име­ни, ес­ли бы свя­то­стью и неве­до­мы­ми по­дви­га­ми не стя­жа­ла да­ра про­зор­ли­во­сти от Гос­по­да», – по­ду­мал ав­ва Зо­си­ма и по­спе­шил ис­пол­нить ска­зан­ное ему.

При­крыв­шись пла­щом, по­движ­ни­ца об­ра­ти­лась к Зо­си­ме: «Что взду­ма­лось те­бе, ав­ва Зо­си­ма, го­во­рить со мной, жен­щи­ной греш­ной и немуд­рой? Че­му же­ла­ешь ты у ме­ня на­учить­ся и, не жа­лея сил, по­тра­тил столь­ко тру­дов?». Он же, пре­кло­нив ко­ле­на, про­сил у нее бла­го­сло­ве­ния. Так же точ­но и она пре­кло­ни­лась пред ним, и дол­го оба один дру­го­го про­си­ли: «Бла­го­сло­ви». На­ко­нец по­движ­ни­ца ска­за­ла; «Ав­ва Зо­си­ма, те­бе по­до­ба­ет бла­го­сло­вить и мо­лит­ву со­тво­рить, так как ты по­чтен са­ном пре­сви­тер­ским и мно­гие го­ды, пред­стоя Хри­сто­ву ал­та­рю, при­но­сишь Гос­по­ду Свя­тые Да­ры».

Эти сло­ва еще боль­ше устра­ши­ли пре­по­доб­но­го Зо­си­му. С глу­бо­ким вздо­хом он от­ве­чал ей: «О мать ду­хов­ная! Яв­но, что ты из нас дво­их боль­ше при­бли­зи­лась к Бо­гу и умер­ла для ми­ра. Ты ме­ня по име­ни узна­ла и пре­сви­те­ром на­зва­ла, ни­ко­гда ме­ня преж­де не ви­дев. Тво­ей ме­ре над­ле­жит и бла­го­сло­вить ме­ня Гос­по­да ра­ди».

Усту­пив на­ко­нец упор­ству Зо­си­мы, пре­по­доб­ная ска­за­ла: «Бла­го­сло­вен Бог, хо­тя­щий спа­се­ния всем че­ло­ве­кам». Ав­ва Зо­си­ма от­ве­тил «Аминь», и они вста­ли с зем­ли. По­движ­ни­ца сно­ва ска­за­ла стар­цу: «Че­го ра­ди при­шел ты, от­че, ко мне, греш­ни­це, ли­шен­ной вся­кой доб­ро­де­те­ли? Впро­чем, вид­но, бла­го­дать Ду­ха Свя­то­го на­ста­ви­ла те­бя со­слу­жить од­ну служ­бу, по­треб­ную мо­ей ду­ше. Ска­жи мне преж­де, ав­ва, как жи­вут ныне хри­сти­ане, как рас­тут и бла­го­ден­ству­ют свя­тые Бо­жии Церк­ви?»

Ав­ва Зо­си­ма от­ве­чал ей: «Ва­ши­ми свя­ты­ми мо­лит­ва­ми Бог да­ро­вал Церк­ви и нам всем со­вер­шен­ный мир. Но внем­ли и ты моль­бе недо­стой­но­го стар­ца, мать моя, по­мо­лись, ра­ди Бо­га, за весь мир и за ме­ня, греш­но­го, да не бу­дет мне бес­плод­ным это пу­стын­ное хож­де­ние».

Свя­тая по­движ­ни­ца ска­за­ла: «Те­бе ско­рее над­ле­жит, ав­ва Зо­си­ма, имея свя­щен­ный чин, за ме­ня и за всех мо­лить­ся. На то те­бе и сан дан. Впро­чем, все по­ве­лен­ное мне то­бою охот­но ис­пол­ню ра­ди по­слу­ша­ния Ис­тине и от чи­сто­го серд­ца».

Ска­зав так, свя­тая об­ра­ти­лась на во­сток и, воз­ве­дя очи и под­няв ру­ки к небу, на­ча­ла ше­по­том мо­лить­ся. Ста­рец уви­дел, как она под­ня­лась в воз­ду­хе на ло­коть от зем­ли. От это­го чуд­но­го ви­де­ния Зо­си­ма по­верг­ся ниц, усерд­но мо­лясь и не смея про­из­не­сти ни­че­го, кро­ме «Гос­по­ди, по­ми­луй!»

Ему при­шел в ду­шу по­мысл – не при­ви­де­ние ли это вво­дит его в со­блазн? Пре­по­доб­ная по­движ­ни­ца, обер­нув­шись, под­ня­ла его с зем­ли и ска­за­ла: «Что те­бя, ав­ва Зо­си­ма, так сму­ща­ют по­мыс­лы? Не при­ви­де­ние я. Я – жен­щи­на греш­ная и недо­стой­ная, хо­тя и ограж­де­на свя­тым кре­ще­ни­ем».

Ска­зав это, она осе­ни­ла се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем. Ви­дя и слы­ша это, ста­рец пал со сле­за­ми к но­гам по­движ­ни­цы: «Умо­ляю те­бя Хри­стом, Бо­гом на­шим, не таи от ме­ня сво­ей по­движ­ни­че­ской жиз­ни, но рас­ска­жи ее всю, чтобы сде­лать яв­ным для всех ве­ли­чие Бо­жие. Ибо ве­рую Гос­по­ду Бо­гу мо­е­му, Им же и ты жи­вешь, что для то­го и был я по­слан в эту пу­сты­ню, чтобы все твои пост­ни­че­ские де­я­ния сде­лал Бог яв­ны­ми для ми­ра».

И свя­тая по­движ­ни­ца ска­за­ла: «Сму­ща­юсь, от­че, рас­ска­зы­вать те­бе о бес­стыд­ных мо­их де­лах. Ибо дол­жен бу­дешь то­гда бе­жать от ме­ня, за­крыв гла­за и уши, как бе­гут от ядо­ви­той змеи. Но всё же ска­жу те­бе, от­че, не умол­чав ни о чем из мо­их гре­хов, ты же, за­кли­наю те­бя, не пре­ста­вай мо­лить­ся за ме­ня, греш­ную, да об­ря­щу дерз­но­ве­ние в День Су­да.

Ро­ди­лась я в Егип­те и еще при жиз­ни ро­ди­те­лей, две­на­дца­ти лет от ро­ду, по­ки­ну­ла их и ушла в Алек­сан­дрию. Там ли­ши­лась я сво­е­го це­ло­муд­рия и пре­да­лась без­удерж­но­му и нена­сыт­но­му лю­бо­де­я­нию. Бо­лее сем­на­дца­ти лет невоз­бран­но пре­да­ва­лась я гре­ху и со­вер­ша­ла все без­воз­мезд­но. Я не бра­ла де­нег не по­то­му, что бы­ла бо­га­та. Я жи­ла в ни­ще­те и за­ра­ба­ты­ва­ла пря­жей. Ду­ма­ла я, что весь смысл жиз­ни со­сто­ит в уто­ле­нии плот­ской по­хо­ти.

Про­во­дя та­кую жизнь, я од­на­жды уви­де­ла мно­же­ство на­ро­да, из Ли­вии и Егип­та шед­ше­го к мо­рю, чтобы плыть в Иеру­са­лим на празд­ник Воз­дви­же­ния Свя­то­го Кре­ста. За­хо­те­лось и мне плыть с ни­ми. Но не ра­ди Иеру­са­ли­ма и не ра­ди празд­ни­ка, а – про­сти, от­че, – чтобы бы­ло боль­ше с кем пре­да­вать­ся раз­вра­ту. Так се­ла я на ко­рабль.

Те­перь, от­че, по­верь мне, я са­ма удив­ля­юсь, как мо­ре стер­пе­ло мое рас­пут­ство и лю­бо­де­я­ние, как зем­ля не раз­верз­ла сво­их уст и не све­ла ме­ня за­жи­во в ад, пре­льстив­шую и по­гу­бив­шую столь­ко душ... Но, вид­но, Бог же­лал мо­е­го по­ка­я­ния, не хо­тя смер­ти греш­ни­ка и с дол­го­тер­пе­ни­ем ожи­дая об­ра­ще­ния.

Так при­бы­ла я в Иеру­са­лим и во все дни до празд­ни­ка, как и на ко­раб­ле, за­ни­ма­лась сквер­ны­ми де­ла­ми.

Ко­гда на­сту­пил свя­той празд­ник Воз­дви­же­ния Чест­на­го Кре­ста Гос­под­ня, я по-преж­не­му хо­ди­ла, улов­ляя ду­ши юных в грех. Уви­дев, что все очень ра­но по­шли в цер­ковь, в ко­то­рой на­хо­ди­лось Жи­во­тво­ря­щее Дре­во, я по­шла вме­сте со все­ми и во­шла в цер­ков­ный при­твор. Ко­гда на­стал час Свя­то­го Воз­дви­же­ния, я хо­те­ла вой­ти со всем на­ро­дом в цер­ковь. С боль­шим тру­дом про­брав­шись к две­рям, я, ока­ян­ная, пы­та­лась втис­нуть­ся внутрь. Но ед­ва я сту­пи­ла на по­рог, как ме­ня оста­но­ви­ла некая Бо­жия си­ла, не да­вая вой­ти, и от­бро­си­ла да­ле­ко от две­рей, меж­ду тем как все лю­ди шли бес­пре­пят­ствен­но. Я ду­ма­ла, что, мо­жет быть, по жен­ско­му сла­бо­си­лию не мог­ла про­тис­нуть­ся в тол­пе, и опять по­пы­та­лась лок­тя­ми рас­тал­ки­вать на­род и про­би­рать­ся к две­ри. Сколь­ко я ни тру­ди­лась – вой­ти не смог­ла. Как толь­ко моя но­га ка­са­лась цер­ков­но­го по­ро­га, я оста­нав­ли­ва­лась. Всех при­ни­ма­ла цер­ковь, ни­ко­му не воз­бра­ня­ла вой­ти, а ме­ня, ока­ян­ную, не пус­ка­ла. Так бы­ло три или че­ты­ре ра­за. Си­лы мои ис­сяк­ли. Я ото­шла и вста­ла в уг­лу цер­ков­ной па­пер­ти.

Тут я по­чув­ство­ва­ла, что это гре­хи мои воз­бра­ня­ют мне ви­деть Жи­во­тво­ря­щее Дре­во, серд­ца мо­е­го кос­ну­лась бла­го­дать Гос­под­ня, я за­ры­да­ла и ста­ла в по­ка­я­нии бить се­бя в грудь. Воз­но­ся Гос­по­ду воз­ды­ха­ния из глу­би­ны серд­ца, я уви­де­ла пред со­бой ико­ну Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и об­ра­ти­лась к ней с мо­лит­вой: «О Де­во, Вла­ды­чи­це, ро­див­шая пло­тию Бо­га–Сло­во! Знаю, что недо­стой­на я смот­реть на Твою ико­ну. Пра­вед­но мне, блуд­ни­це нена­ви­ди­мой, быть от­верг­ну­той от Тво­ей чи­сто­ты и быть для Те­бя мер­зо­стью, но знаю и то, что для то­го Бог и стал че­ло­ве­ком, чтобы при­звать греш­ных на по­ка­я­ние. По­мо­ги мне, Пре­чи­стая, да бу­дет мне поз­во­ле­но вой­ти в цер­ковь. Не воз­бра­ни мне ви­деть Дре­во, на ко­то­ром пло­тию был рас­пят Гос­подь, про­лив­ший Свою непо­вин­ную Кровь и за ме­ня, греш­ную, за из­бав­ле­ние мое от гре­ха. По­ве­ли, Вла­ды­чи­це, да от­вер­зут­ся и мне две­ри свя­то­го по­кло­не­ния Крест­но­го. Ты мне будь доб­лест­ной По­ру­чи­тель­ни­цей к Ро­див­ше­му­ся от Те­бя. Обе­щаю Те­бе с это­го вре­ме­ни уже не осквер­нять се­бя бо­лее ни­ка­кою плот­скою сквер­ной, но как толь­ко уви­жу Дре­во Кре­ста Сы­на Тво­е­го, от­ре­кусь от ми­ра и тот­час уй­ду ту­да, ку­да Ты как По­ру­чи­тель­ни­ца на­ста­вишь ме­ня».

И ко­гда я так по­мо­ли­лась, по­чув­ство­ва­ла вдруг, что мо­лит­ва моя услы­ша­на. В уми­ле­нии ве­ры, на­де­ясь на Ми­ло­серд­ную Бо­го­ро­ди­цу, я опять при­со­еди­ни­лась к вхо­дя­щим в храм, и ни­кто не от­тес­нил ме­ня и не воз­бра­нил мне вой­ти. Я шла в стра­хе и тре­пе­те, по­ка не до­шла до две­ри и спо­до­би­лась ви­деть Жи­во­тво­ря­щий Крест Гос­по­день.

Так по­зна­ла я тай­ны Бо­жии и что Бог го­тов при­нять ка­ю­щих­ся. Па­ла я на зем­лю, по­мо­ли­лась, об­ло­бы­за­ла свя­ты­ни и вы­шла из хра­ма, спе­ша вновь пред­стать пред мо­ей По­ру­чи­тель­ни­цей, где да­но бы­ло мной обе­ща­ние. Пре­кло­нив ко­ле­ни пред ико­ной, так мо­ли­лась я пред ней:

«О Бла­го­лю­би­вая Вла­ды­чи­це на­ша Бо­го­ро­ди­це! Ты не возг­ну­ша­лась мо­лит­вы мо­ей недо­стой­ной. Сла­ва Бо­гу, при­ем­лю­ще­му То­бой по­ка­я­ние греш­ных. На­ста­ло мне вре­мя ис­пол­нить обе­ща­ние, в ко­то­ром Ты бы­ла По­ру­чи­тель­ни­цей. Ныне, Вла­ды­чи­це, на­правь ме­ня на путь по­ка­я­ния».

И вот, не кон­чив еще сво­ей мо­лит­вы, слы­шу го­лос, как бы го­во­ря­щий из­да­ле­ка: «Ес­ли пе­рей­дешь за Иор­дан, то об­ре­тешь бла­жен­ный по­кой».

Я тот­час уве­ро­ва­ла, что этот го­лос был ра­ди ме­ня, и, пла­ча, вос­клик­ну­ла к Бо­го­ро­ди­це: «Гос­по­же Вла­ды­чи­це, не оставь ме­ня, греш­ни­цы сквер­ной, но по­мо­ги мне», – и тот­час вы­шла из цер­ков­но­го при­тво­ра и по­шла прочь. Один че­ло­век дал мне три мед­ные мо­не­ты. На них я ку­пи­ла се­бе три хле­ба и у про­дав­ца узна­ла путь на Иор­дан.

На за­ка­те я до­шла до церк­ви свя­то­го Иоан­на Кре­сти­те­ля близ Иор­да­на. По­кло­нив­шись преж­де все­го в церк­ви, я тот­час спу­сти­лась к Иор­да­ну и омы­ла его свя­тою во­дой ли­цо и ру­ки. За­тем я при­ча­сти­лась в хра­ме свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи Пре­чи­стых и Жи­во­тво­ря­щих Тайн Хри­сто­вых, съе­ла по­ло­ви­ну от од­но­го из сво­их хле­бов, за­пи­ла его свя­той Иор­дан­ской во­дой и про­спа­ла ту ночь на зем­ле у хра­ма. На­ут­ро же, най­дя невда­ле­ке неболь­шой челн, я пе­ре­пра­ви­лась в нем через ре­ку на дру­гой бе­рег и опять го­ря­чо мо­ли­лась На­став­ни­це мо­ей, чтобы Она на­пра­ви­ла ме­ня, как Ей Са­мой бу­дет угод­но. Сра­зу же по­сле то­го я и при­шла в эту пу­сты­ню».

Ав­ва Зо­си­ма спро­сил у пре­по­доб­ной: «Сколь­ко же лет, мать моя, про­шло с то­го вре­ме­ни, как ты по­се­ли­лась в этой пу­стыне?» – «Ду­маю, – от­ве­ча­ла она, – 47 лет про­шло, как вы­шла я из Свя­то­го Гра­да».

Ав­ва Зо­си­ма вновь спро­сил: «Что име­ешь или что на­хо­дишь ты се­бе в пи­щу здесь, мать моя?» И она от­ве­ча­ла: «Бы­ло со мной два с по­ло­ви­ной хле­ба, ко­гда я пе­ре­шла Иор­дан, по­ти­хонь­ку они ис­сох­ли и ока­ме­не­ли, и, вку­шая по­не­мно­гу, мно­гие го­ды я пи­та­лась от них».

Опять спро­сил ав­ва Зо­си­ма: «Неуже­ли без бо­лез­ней пре­бы­ла ты столь­ко лет? И ни­ка­ких ис­ку­ше­ний не при­ни­ма­ла от вне­зап­ных при­ло­гов и со­блаз­нов?» – «Верь мне, ав­ва Зо­си­ма, – от­ве­ча­ла пре­по­доб­ная, – 17 лет про­ве­ла я в этой пу­стыне, слов­но с лю­ты­ми зве­ря­ми, бо­рясь со сво­и­ми по­мыс­ла­ми... Ко­гда я на­чи­на­ла вку­шать пи­щу, тот­час при­хо­дил по­мысл о мя­се и ры­бе, к ко­то­рым я при­вык­ла в Егип­те. Хо­те­лось мне и ви­на, по­то­му что я мно­го пи­ла его, ко­гда бы­ла в ми­ру. Здесь же, не имея ча­сто про­стой во­ды и пи­щи, я лю­то стра­да­ла от жаж­ды и го­ло­да. Тер­пе­ла я и бо­лее силь­ные бед­ствия: мной овла­де­ва­ло же­ла­ние лю­бо­дей­ных пе­сен, они буд­то слы­ша­лись мне, сму­щая серд­це и слух. Пла­ча и бия се­бя в грудь, я вспо­ми­на­ла то­гда обе­ты, ко­то­рые да­ва­ла, идя в пу­сты­ню, пред ико­ной Свя­той Бо­го­ро­ди­цы, По­руч­ни­цы мо­ей, и пла­ка­ла, мо­ля ото­гнать тер­зав­шие ду­шу по­мыс­лы. Ко­гда в ме­ру мо­лит­вы и пла­ча со­вер­ша­лось по­ка­я­ние, я ви­де­ла ото­всю­ду мне си­яв­ший Свет, и то­гда вме­сто бу­ри ме­ня об­сту­па­ла ве­ли­кая ти­ши­на.

Блуд­ные же по­мыс­лы, про­сти, ав­ва, как ис­по­ве­даю те­бе? Страст­ный огнь раз­го­рал­ся внут­ри мо­е­го серд­ца и всю опа­лял ме­ня, воз­буж­дая по­хоть. Я же при по­яв­ле­нии ока­ян­ных по­мыс­лов по­вер­га­лась на зем­лю и слов­но ви­де­ла, что пре­до мной сто­ит Са­ма Пре­свя­тая По­ру­чи­тель­ни­ца и су­дит ме­ня, пре­сту­пив­шую дан­ное обе­ща­ние. Так не вста­ва­ла я, ле­жа ниц день и ночь на зем­ле, по­ка вновь не со­вер­ша­лось по­ка­я­ние и ме­ня не окру­жал тот же бла­жен­ный Свет, от­го­няв­ший злые сму­ще­ния и по­мыш­ле­ния.

Так жи­ла я в этой пу­стыне пер­вые сем­на­дцать лет. Тьма за тьмой, бе­да за на­па­стью об­сто­я­ли ме­ня, греш­ную. Но с то­го вре­ме­ни и до­ныне Бо­го­ро­ди­ца, По­мощ­ни­ца моя, во всем ру­ко­вод­ству­ет мною».

Ав­ва Зо­си­ма опять спра­ши­вал: «Неуже­ли те­бе не по­тре­бо­ва­лось здесь ни пи­щи, ни оде­я­ния?»

Она же от­ве­ча­ла: «Хле­бы мои кон­чи­лись, как я ска­за­ла, в эти сем­на­дцать лет. По­сле то­го я ста­ла пи­тать­ся ко­ре­нья­ми и тем, что мог­ла об­ре­сти в пу­стыне. Пла­тье, ко­то­рое бы­ло на мне, ко­гда пе­ре­шла Иор­дан, дав­но разо­дра­лось и ис­тле­ло, и мне мно­го по­том при­шлось тер­петь и бед­ство­вать и от зноя, ко­гда ме­ня па­ли­ла жа­ра, и от зи­мы, ко­гда я тряс­лась от хо­ло­да. Сколь­ко раз я па­да­ла на зем­лю как мерт­вая. Сколь­ко раз в без­мер­ном бо­ре­нии пре­бы­ва­ла с раз­лич­ны­ми на­па­стя­ми, бе­да­ми и ис­ку­ше­ни­я­ми. Но с то­го вре­ме­ни и до ны­неш­не­го дня си­ла Бо­жия неве­до­мо и мно­го­об­раз­но со­блю­да­ла мою греш­ную ду­шу и сми­рен­ное те­ло. Пи­та­лась и по­кры­ва­лась я гла­го­лом Бо­жи­им, всё со­дер­жа­щим (Втор.8:3), ибо не о хле­бе еди­ном жив бу­дет че­ло­век, но о вся­ком гла­го­ле Бо­жи­ем (Мф.4:4; Лк.4:4), и не име­ю­щие по­кро­ва ка­ме­ни­ем об­ле­кут­ся (Иов.24:8), ес­ли со­вле­кут­ся гре­хов­но­го оде­я­ния (Кол.3:9). Как вспо­ми­на­ла, от сколь­ко­го зла и ка­ких гре­хов из­ба­вил ме­ня Гос­подь, в том на­хо­ди­ла я пи­щу неис­то­щи­мую».

Ко­гда ав­ва Зо­си­ма услы­шал, что и от Свя­щен­но­го Пи­са­ния го­во­рит на па­мять свя­тая по­движ­ни­ца – от книг Мо­и­сея и Иова и от псал­мов Да­ви­до­вых, – то­гда спро­сил пре­по­доб­ную: «Где, мать моя, на­учи­лась ты псал­мам и иным Кни­гам?»

Она улыб­ну­лась, вы­слу­шав этот во­прос, и от­ве­ча­ла так: «По­верь мне, че­ло­век Бо­жий, ни еди­но­го не ви­де­ла че­ло­ве­ка, кро­ме те­бя, с тех пор, как пе­ре­шла Иор­дан. Кни­гам и рань­ше ни­ко­гда не учи­лась, ни пе­ния цер­ков­но­го не слы­ша­ла, ни Бо­же­ствен­но­го чте­ния. Раз­ве что Са­мо Сло­во Бо­жие, жи­вое и все­твор­че­ское, учит че­ло­ве­ка вся­ко­му ра­зу­му (Кол.3:16; 2Пет.1:21; 1Фес.2:13). Впро­чем, до­воль­но, уже всю жизнь мою я ис­по­ве­да­ла те­бе, но с че­го на­чи­на­ла, тем и кон­чаю: за­кли­наю те­бя во­пло­ще­ни­ем Бо­га–Сло­ва – мо­лись, свя­той ав­ва, за ме­ня, ве­ли­кую греш­ни­цу.

И еще за­кли­наю те­бя Спа­си­те­лем, Гос­по­дом на­шим Иису­сом Хри­стом – все то, что слы­шал ты от ме­ня, не ска­зы­вай ни еди­но­му до тех пор, по­ка Бог не возь­мет ме­ня от зем­ли. И ис­пол­ни то, о чем я сей­час ска­жу те­бе. Бу­ду­щим го­дом, в Ве­ли­кий пост, не хо­ди за Иор­дан, как ваш ино­че­ский обы­чай по­веле­ва­ет».

Опять уди­вил­ся ав­ва Зо­си­ма, что и чин их мо­на­стыр­ский из­ве­стен свя­той по­движ­ни­це, хо­тя он пред нею не об­мол­вил­ся о том ни од­ним сло­вом.

«Пре­будь же, ав­ва, – про­дол­жа­ла пре­по­доб­ная, – в мо­на­сты­ре. Впро­чем, ес­ли и за­хо­чешь вый­ти из мо­на­сты­ря, ты не смо­жешь... А ко­гда на­сту­пит свя­той Ве­ли­кий чет­верг Тай­ной Ве­че­ри Гос­под­ней, вло­жи в свя­той со­суд Жи­во­тво­ря­ще­го Те­ла и Кро­ви Хри­ста, Бо­га на­ше­го, и при­не­си мне. Жди же ме­ня на той сто­роне Иор­да­на, у края пу­сты­ни, чтобы мне, при­дя, при­ча­стить­ся Свя­тых Та­ин. А ав­ве Иоан­ну, игу­ме­ну ва­шей оби­те­ли, так ска­жи: вни­май се­бе и ста­ду сво­е­му (1Тим.4:16). Впро­чем, не хо­чу, чтобы ты те­перь ска­зал ему это, но ко­гда ука­жет Гос­подь».

Ска­зав так и ис­про­сив еще раз мо­литв, пре­по­доб­ная по­вер­ну­лась и ушла в глу­би­ну пу­сты­ни.

Весь год ста­рец Зо­си­ма пре­был в мол­ча­нии, ни­ко­му не смея от­крыть яв­лен­ное ему Гос­по­дом, и при­леж­но мо­лил­ся, чтобы Гос­подь спо­до­бил его еще раз уви­деть свя­тую по­движ­ни­цу.

Ко­гда же вновь на­сту­пи­ла пер­вая сед­ми­ца свя­то­го Ве­ли­ко­го по­ста, пре­по­доб­ный Зо­си­ма из-за бо­лез­ни дол­жен был остать­ся в мо­на­сты­ре. То­гда он вспом­нил про­ро­че­ские сло­ва пре­по­доб­ной о том, что не смо­жет вый­ти из мо­на­сты­ря. По про­ше­ствии несколь­ких дней пре­по­доб­ный Зо­си­ма ис­це­лил­ся от неду­га, но все же остал­ся до Страст­ной сед­ми­цы в мо­на­сты­ре.

При­бли­зил­ся день вос­по­ми­на­ния Тай­ной ве­че­ри. То­гда ав­ва Зо­си­ма ис­пол­нил по­ве­лен­ное ему – позд­ним ве­че­ром вы­шел из мо­на­сты­ря к Иор­да­ну и сел на бе­ре­гу в ожи­да­нии. Свя­тая мед­ли­ла, и ав­ва Зо­си­ма мо­лил Бо­га, чтобы Он не ли­шил его встре­чи с по­движ­ни­цей.

На­ко­нец пре­по­доб­ная при­шла и ста­ла по ту сто­ро­ну ре­ки. Ра­ду­ясь, пре­по­доб­ный Зо­си­ма под­нял­ся и сла­вил Бо­га. Ему при­шла мысль: как она смо­жет без лод­ки пе­ре­брать­ся через Иор­дан? Но пре­по­доб­ная, крест­ным зна­ме­ни­ем пе­ре­кре­стив Иор­дан, быст­ро по­шла по во­де. Ко­гда же ста­рец хо­тел по­кло­нить­ся ей, она за­пре­ти­ла ему, крик­нув с се­ре­ди­ны ре­ки: «Что тво­ришь, ав­ва? Ведь ты – иерей, но­си­тель ве­ли­ких Тайн Бо­жи­их».

Пе­рей­дя ре­ку, пре­по­доб­ная ска­за­ла ав­ве Зо­си­ме: «Бла­го­сло­ви, от­че». Он же от­ве­чал ей с тре­пе­том, ужас­нув­шись о див­ном ви­де­нии: «Во­ис­ти­ну нело­жен Бог, обе­щав­ший упо­до­бить Се­бе всех очи­ща­ю­щих­ся, на­сколь­ко это воз­мож­но смерт­ным. Сла­ва Те­бе, Хри­сте Бо­же наш, по­ка­зав­ше­му мне через свя­тую ра­бу Свою, как да­ле­ко от­стою от ме­ры со­вер­шен­ства».

По­сле это­го пре­по­доб­ная про­си­ла его про­чи­тать «Ве­рую» и «От­че наш». По окон­ча­нии мо­лит­вы она, при­ча­стив­шись Свя­тых Страш­ных Хри­сто­вых Та­ин, про­стер­ла ру­ки к небу и со сле­за­ми и тре­пе­том про­из­нес­ла мо­лит­ву свя­то­го Си­мео­на Бо­го­при­им­ца: «Ныне от­пу­ща­е­ши ра­бу Твою, Вла­ды­ко, по гла­го­лу Тво­е­му с ми­ром, яко ви­де­ста очи мои спа­се­ние Твое».

За­тем вновь пре­по­доб­ная об­ра­ти­лась к стар­цу и ска­за­ла: «Про­сти, ав­ва, еще ис­пол­ни и дру­гое мое же­ла­ние. Иди те­перь в свой мо­на­стырь, а на сле­ду­ю­щий год при­хо­ди к то­му ис­сох­ше­му по­то­ку, где мы пер­вый раз го­во­ри­ли с то­бой». «Ес­ли бы воз­мож­но мне бы­ло, – от­ве­чал ав­ва Зо­си­ма, – непре­стан­но за то­бой хо­дить, чтобы ли­це­зреть твою свя­тость!» Пре­по­доб­ная сно­ва про­си­ла стар­ца: «Мо­лись, Гос­по­да ра­ди, мо­лись за ме­ня и вспо­ми­най мое ока­ян­ство». И, крест­ным зна­ме­ни­ем осе­нив Иор­дан, она, как преж­де, про­шла по во­дам и скры­лась во тьме пу­сты­ни. А ста­рец Зо­си­ма воз­вра­тил­ся в мо­на­стырь в ду­хов­ном ли­ко­ва­нии и тре­пе­те и в од­ном уко­рял се­бя, что не спро­сил име­ни пре­по­доб­ной. Но он на­де­ял­ся на сле­ду­ю­щий год узнать на­ко­нец и ее имя.

Про­шел год, и ав­ва Зо­си­ма сно­ва от­пра­вил­ся в пу­сты­ню. Мо­лясь, он до­шел до ис­с­хо­ше­го по­то­ка, на во­сточ­ной сто­роне ко­то­ро­го уви­дел свя­тую по­движ­ни­цу. Она ле­жа­ла мерт­вая, со сло­жен­ны­ми, как по­до­ба­ет, на гру­ди ру­ка­ми, ли­цом об­ра­щен­ная к Во­сто­ку. Ав­ва Зо­си­ма омыл сле­за­ми ее сто­пы, не дер­зая ка­сать­ся те­ла, дол­го пла­кал над усоп­шей по­движ­ни­цей и стал петь псал­мы, по­до­ба­ю­щие скор­би о кон­чине пра­вед­ных, и чи­тать по­гре­баль­ные мо­лит­вы. Но он со­мне­вал­ся, угод­но ли бу­дет пре­по­доб­ной, ес­ли он по­гре­бет ее. Толь­ко он это по­мыс­лил, как уви­дел, что у гла­вы ее на­чер­та­но: «По­гре­би, ав­ва Зо­си­ма, на этом ме­сте те­ло сми­рен­ной Ма­рии. Воз­дай персть пер­сти. Мо­ли Гос­по­да за ме­ня, пре­став­ль­шу­ю­ся ме­ся­ца ап­ре­ля в пер­вый день, в са­мую ночь спа­си­тель­ных стра­да­ний Хри­сто­вых, по при­ча­ще­нии Бо­же­ствен­ной Тай­ной Ве­че­ри».

Про­чи­тав эту над­пись, ав­ва Зо­си­ма уди­вил­ся сна­ча­ла, кто мог сде­лать ее, ибо са­ма по­движ­ни­ца не зна­ла гра­мо­ты. Но он был рад на­ко­нец узнать ее имя. По­нял ав­ва Зо­си­ма, что пре­по­доб­ная Ма­рия, при­ча­стив­шись Свя­тых Тайн на Иор­дане из его рук, во мгно­ве­ние про­шла свой даль­ний пу­стын­ный путь, ко­то­рым он, Зо­си­ма, ше­ство­вал два­дцать дней, и тот­час ото­шла ко Гос­по­ду.

Про­сла­вив Бо­га и омо­чив сле­за­ми зем­лю и те­ло пре­по­доб­ной Ма­рии, ав­ва Зо­си­ма ска­зал се­бе: «По­ра уже те­бе, ста­рец Зо­си­ма, со­вер­шить по­ве­лен­ное те­бе. Но как су­ме­ешь ты, ока­ян­ный, ис­ко­пать мо­ги­лу, ни­че­го не имея в ру­ках?» Ска­зав это, он уви­дел невда­ле­ке в пу­стыне ле­жав­шее по­вер­жен­ное де­ре­во, взял его и на­чал ко­пать. Но слиш­ком су­ха бы­ла зем­ля, сколь­ко ни ко­пал он, об­ли­ва­ясь по­том, ни­че­го не мог сде­лать. Рас­пря­мив­шись, ав­ва Зо­си­ма уви­дел у те­ла пре­по­доб­ной Ма­рии огром­но­го льва, ко­то­рый ли­зал ее сто­пы. Стар­ца объ­ял страх, но он осе­нил се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, ве­руя, что оста­нет­ся невре­дим мо­лит­ва­ми свя­той по­движ­ни­цы. То­гда лев на­чал лас­кать­ся к стар­цу, и ав­ва Зо­си­ма, воз­го­ра­ясь ду­хом, при­ка­зал льву ис­ко­пать мо­ги­лу, чтобы пре­дать зем­ле те­ло свя­той Ма­рии. По его сло­ву лев ла­па­ми ис­ко­пал ров, в ко­то­ром и бы­ло по­гре­бе­но те­ло пре­по­доб­ной. Ис­пол­нив за­ве­щан­ное, каж­дый по­шел сво­ей до­ро­гой: лев – в пу­сты­ню, а ав­ва Зо­си­ма – в мо­на­стырь, бла­го­слов­ляя и хва­ля Хри­ста, Бо­га на­ше­го.

При­дя в оби­тель, ав­ва Зо­си­ма по­ве­дал мо­на­хам и игу­ме­ну, что ви­дел и слы­шал от пре­по­доб­ной Ма­рии. Все ди­ви­лись, слу­шая о ве­ли­чии Бо­жи­ем, и со стра­хом, ве­рой и лю­бо­вью уста­но­ви­ли тво­рить па­мять пре­по­доб­ной Ма­рии и по­чи­тать день ее пре­став­ле­ния. Ав­ва Иоанн, игу­мен оби­те­ли, по сло­ву пре­по­доб­ной с Бо­жи­ей по­мо­щью ис­пра­вил в оби­те­ли то, что над­ле­жа­ло. Ав­ва Зо­си­ма, по­жив еще бо­го­угод­но в том же мо­на­сты­ре и немно­го не до­жив до ста лет, окон­чил здесь свою вре­мен­ную жизнь, пе­рей­дя в жизнь веч­ную.

Так пе­ре­да­ли нам див­ную по­весть о жи­тии пре­по­доб­ной Ма­рии Еги­пет­ской древ­ние по­движ­ни­ки слав­ной оби­те­ли свя­то­го все­х­валь­но­го Пред­те­чи Гос­под­ня Иоан­на, рас­по­ло­жен­ной на Иор­дане. По­весть эта пер­во­на­чаль­но не бы­ла ими за­пи­са­на, но пе­ре­да­ва­лась бла­го­го­вей­но свя­ты­ми стар­ца­ми от на­став­ни­ков к уче­ни­кам.

– Я же, – го­во­рит свя­ти­тель Со­фро­ний, ар­хи­епи­скоп Иеру­са­лим­ский (па­мять 11 мар­та), пер­вый опи­са­тель Жи­тия, – что при­нял в свой че­ред от свя­тых от­цов, все пре­дал пись­мен­ной по­ве­сти.

Бог, тво­ря­щий ве­ли­кие чу­де­са и ве­ли­ки­ми да­ро­ва­ни­я­ми воз­да­ю­щий всем, с ве­рою к Нему об­ра­ща­ю­щим­ся, да воз­на­гра­дит и чи­та­ю­щих, и слу­ша­ю­щих, и пе­ре­дав­ших нам эту по­весть и спо­до­бит нас бла­гой ча­сти с бла­жен­ной Ма­ри­ей Еги­пет­ской и со все­ми свя­ты­ми, Бо­го­мыс­ли­ем и тру­да­ми сво­и­ми уго­див­ши­ми Бо­гу от ве­ка. Да­дим же и мы сла­ву Бо­гу Ца­рю веч­но­му, да и нас спо­до­бит ми­лость об­ре­сти в День Суд­ный о Хри­сте Иису­се, Гос­по­де на­шем, Ему же по­до­ба­ет вся­кая сла­ва, честь, и дер­жа­ва, и по­кло­не­ние со От­цем, и Пре­свя­тым и Жи­во­тво­ря­щим Ду­хом, ныне и прис­но и во ве­ки ве­ков, аминь.

Преподобный Иосиф Печерский, Многоболезненный

Пре­по­доб­ный Иосиф Мно­го­бо­лез­нен­ный жил в XIV ве­ке. В тя­же­лой бо­лез­ни он об­ра­тил­ся с мо­лит­вой к Бо­гу и дал обет: ес­ли Гос­подь да­ру­ет ему здо­ро­вье, то он бу­дет слу­жить бра­тии Ки­е­во-Пе­чер­ско­го мо­на­сты­ря до кон­ца сво­ей жиз­ни. Мо­лит­ва мно­го­бо­лез­нен­но­го стра­даль­ца бы­ла услы­ша­на. По­сле вы­здо­ров­ле­ния он по­сту­пил в Ки­е­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь, при­нял ино­че­ский по­стриг и стал усерд­но тру­дить­ся в по­дви­гах по­ста и мо­лит­вы и с лю­бо­вью слу­жить бра­тии. По­сле кон­чи­ны пре­по­доб­ный Иосиф был по­гре­бен в Даль­них пе­ще­рах.

Пре­по­доб­ный Зо­си­ма Вор­бо­зо­мский был ос­но­ва­те­лем мо­на­сты­ря в честь Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы на ост­ро­ве Вор­бо­зо­мско­го озе­ра, на­хо­див­ше­го­ся в 23 вер­стах к югу от Бе­ло­зер­ска. Ос­но­ван мо­на­стырь был еще в XV ве­ке, так как из­вест­но, что в 1501 го­ду на­сто­я­те­лем мо­на­сты­ря был игу­мен Иона, уче­ник пре­по­доб­но­го Зо­си­мы. Мо­на­стырь вхо­дил в чис­ло тех мно­го­чис­лен­ных пу­сты­ней (неболь­ших мо­на­сты­рей), ко­то­рые, об­ра­зуя со­бой так на­зы­ва­е­мое ино­че­ское «За­вол­жье», рас­по­ла­га­лись во­круг Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­сты­ря. Скон­чал­ся пре­по­доб­ный Зо­си­ма в пер­вой по­ло­вине XVI ве­ка. Из­вест­но, что пре­по­доб­ный на­пи­сал по­уче­ние и по­сла­ние сво­ей ду­хов­ной до­че­ри Ана­ста­сии.

На се­ве­ро-во­сточ­ном склоне Свя­той Афон­ской Го­ры, на от­вес­ной ска­ле у са­мо­го мо­ря на­хо­дит­ся мо­на­стырь Пан­то­кра­тор, ос­но­ван­ный в 1361 го­ду гре­че­ским им­пе­ра­то­ром Алек­се­ем Стра­то­пе­дар­хом и бра­том его Иоан­ном При­ми­ки­ри­ем. В этом мо­на­сты­ре хра­нит­ся чу­до­твор­ная ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри «Ге­рон­тис­са», что зна­чит «Ста­ри­ца» или «На­сто­я­тель­ни­ца».
Со­глас­но древ­не­му пре­да­нию, пер­вое чу­до от этой ико­ны про­изо­шло во вре­мя стро­и­тель­ства бу­ду­ще­го мо­на­сты­ря, ко­то­рое про­во­ди­лось при­мер­но в пя­ти­стах мет­рах от совре­мен­ных по­стро­ек. Од­на­жды но­чью и ико­на, и все ин­стру­мен­ты стро­и­те­лей про­па­ли, а утром бы­ли най­де­ны на ме­сте совре­мен­но­го рас­по­ло­же­ния оби­те­ли. Так по­вто­ря­лось несколь­ко раз, по­ка на­ко­нец не ста­ло яс­но, что Са­ма Пре­свя­тая Вла­ды­чи­ца из­би­ра­ет имен­но то ме­сто для устрой­ства Сво­ей оби­те­ли.

В дру­гое вре­мя в мо­на­сты­ре был бли­зок к кон­чине ее ста­рец-игу­мен. По­лу­чив от­кро­ве­ние о сво­ем ско­ром от­ше­ствии, он же­лал пе­ред смер­тью при­ча­стить­ся Свя­тых Хри­сто­вых Тайн и сми­рен­но про­сил слу­жа­ще­го свя­щен­ни­ка по­спе­шить с со­вер­ше­ни­ем Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии. Од­на­ко тот не внял прось­бе стар­ца. То­гда от на­хо­див­шей­ся в ал­та­ре чу­до­твор­ной ико­ны по­слы­шал­ся гроз­ный глас, по­велев­ший свя­щен­ни­ку немед­лен­но ис­пол­нить же­ла­ние игу­ме­на. Он при­ча­стил уми­рав­ше­го и тот сра­зу же мир­но ото­шел ко Гос­по­ду. Имен­но по­сле это­го чу­да ико­на, как по­кро­ви­тель­ству­ю­щая стар­че­ству, и по­лу­чи­ла на­зва­ние «Ге­рон­тис­са».

Еще од­но по­ра­зи­тель­ное чу­до про­изо­шло в XVII ве­ке. В мо­на­сты­ре слу­чил­ся то­гда столь силь­ный го­лод, что бра­тия на­ча­ла по­сте­пен­но рас­хо­дить­ся. Игу­мен убеж­дал всех про­сить о по­мо­щи Бо­жию Ма­терь и сам усерд­но мо­лил­ся. И Пре­свя­тая Вла­ды­чи­ца не по­сра­ми­ла его упо­ва­ния! Од­на­жды утром бра­тья за­ме­ти­ли, что из кла­до­вой, где на­хо­ди­лись в то вре­мя лишь пу­стые со­су­ды, льет­ся елей. Вой­дя внутрь, они бы­ли по­ра­же­ны: из од­но­го кув­ши­на, со­хра­ня­ю­ще­го­ся, как го­во­рят, до сих пор, мас­ло непре­рыв­но ли­лось через край. Ино­ки воз­бла­го­да­ри­ли Пре­свя­тую За­ступ­ни­цу за ско­рую по­мощь, а в па­мять это­го со­бы­тия на иконе был изо­бра­жен кув­шин с пе­ре­ли­ва­ю­щим­ся через край еле­ем.

Позд­нее, во вре­мя на­па­де­ния са­ра­цин, слу­чи­лось сле­ду­ю­щее: один из них хо­тел бы­ло рас­ко­лоть ико­ну на ча­сти, чтобы ко­щун­ствен­но рас­ку­рить свою труб­ку, но в то же мгно­ве­ние ли­шил­ся зре­ния. То­гда вар­ва­ры бро­си­ли об­раз в ко­ло­дец, где он пре­бы­вал бо­лее 80 лет. Пе­ред смер­тью ослеп­ший за дер­зость са­ра­цин рас­ка­ял­ся и за­по­ве­дал сво­им до­мо­чад­цам вновь по­се­тить Свя­той Афон и ука­зать ино­кам ме­сто, где на­хо­дит­ся ико­на. Свя­ты­ня бы­ла об­ре­те­на и с че­стью по­став­ле­на в со­бор­ном хра­ме оби­те­ли.

Со­вер­ша­лось от об­ра­за и мно­го дру­гих чу­дес. Так, по мо­лит­вам пе­ред этой ико­ной Бо­го­ма­терь мно­го­крат­но яв­ля­ла Свое осо­бое по­пе­че­ние об уми­ра­ю­щих стар­цах, из­ле­чи­ва­ла от раз­лич­ных бо­лез­ней, в том чис­ле и от ра­ка. Ее спис­ки ста­ли по­яв­лять­ся во мно­гих хра­мах Гре­ции, и бы­ло за­ме­че­но, что она ис­це­ля­ет от бес­пло­дия, по­мо­га­ет при ро­дах, ока­зы­ва­ет яв­ную по­мощь в ра­бо­те и уче­бе. От это­го и по­чи­та­ние ико­ны в Гре­ции сей­час ши­ро­ко рас­про­стра­не­но.

Из­вест­на ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри Ге­рон­тис­сы в ал­та­ре со­бор­но­го хра­ма Успен­ской По­ча­ев­ской Лав­ры. По бла­го­сло­ве­нию ар­хи­епи­ско­па Во­лын­ско­го и Жи­то­мир­ско­го Мо­де­ста свя­щен­но­слу­жи­те­ли пе­ред на­ча­лом бо­го­слу­же­ния ис­пра­ши­ва­ли пе­ред ико­ною Ма­те­ри Бо­жи­ей бла­го­сло­ве­ние на на­ча­ло служ­бы.

Дру­гой спи­сок с чу­до­твор­ной ико­ны на­хо­дит­ся в Но­во-Тих­вин­ском жен­ском мо­на­сты­ре в Ека­те­рин­бур­ге. На­пи­сан он на Афоне, в са­мом мо­на­сты­ре Пан­то­кра­тор, а ри­зой укра­шен в Гре­ции.