В Русской Православной Церкви произошла знаковая кадровая замена. Отставку одного из ключевых церковных «политиков» митрополита Илариона Алфеева сегодня обсуждают все СМИ, а церковный народ пытается понять причины происходящего. Думаю, что истинные причины этого известны очень немногим лицам. Очевидно одно: Церковь начала меняться. На мой взгляд, это хорошая тенденция. Россия, как ни крути - страна православная, и нам необходимо преодолевать размежевание церкви и общества. Такие фигуры, как митрополит Иларион Алфеев сделали очень много, чтобы это размежевание произошло. Предлагаю свой недалекий взгляд на эту проблему.
Кто говорит в этом видео?
Он назвал верующих толпой и сравнил их собаками, которым бросили кость.
Аргументы не стоят и выеденного яйца.
Несет полнейший бред и клевету не только в адрес Владыки Илариона, митр. Онуфрия, но и в адрес святейшего патриарха, подпадая тем самым под анафему о неосуждении церковных иерархов.
Более того, ни один собор не называл католиков еретиками.
Этот человек рассказывает какие-то сказки о хабаде и т.д..
Что творится? Фашиствующие взяли верх в Церкви?
Что-то в последнее время все как то начали употреблять словосочетание полная чушь. Это говорит о многом.
Да не полная чушь и есть о чем задуматься. Кто говорит не знаю. Сейчас кто только что не говорит. Посмотрим. Однако маски то и протирку лжицы кто в церкви заставил применять, не они ли. А афонские старцы считают это даже не кощунством. Бог поругаем не бывает, Георгий.
Но этот человек рассказывал такие необоснованные и недоказанные вещи, что протирка спиртом лжицы на этом фоне смотрится как невинная затея.
Я не за католиков, но ни один собор не объявлял КЦ еретической. Православный человек может не воспринимать богословских нововведений католиков, но без соборного постановления нельзя их называть еретиками. Да и православных верующих нельзя называть толпой и сравнивать их с собаками, которым Владыка Иларион якобы бросил "кость".
Этот человек всеми неправдами пытается унизить Владыку, который не лишен своего сана, но унижает не его, а все православных верующих.
Да и за любое осуждение иерархов подпадают под 13-е, 14-е и 15-е правила Двукратного Собора.
У папистов протирка да, и туда куда наш церковный корабль направили наверное тоже, а для православных, не православнутых, а тех кто хранит святоотеческое предание, это хула и не менее того. Так что все прочее по сравнению с этим просто меркнет. Бог поругаем не бывает. Здесь вознесли главу против Господа. Это не шутки.
Открытое письмо митрополита Антония Сурожского епископу Подольскому Илариону (Алфееву)
Впервые за полвека в епархии РПЦ в Великобритании возникло взаимное отчуждение
Митрополит Сурожский Антоний (Блум)
Из досье "НГР"
Митрополит Сурожский Антоний (в миру Андрей Борисович Блум) родился 19 июня 1914 г. в Лозанне, в семье сотрудника российской дипломатической службы. Вырос в эмиграции во Франции.
Окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. В 1939 г. перед уходом на фронт в качестве хирурга французской армии тайно принес монашеские обеты. В 1943 г. был пострижен в монашество архимандритом Афанасием (Нечаевым).
Во время немецкой оккупации - врач в антифашистском подполье. В 1948 г. был рукоположен в сан иеромонаха Экзархом Московского Патриарха митрополитом Серафимом (Лукьяновым) и направлен на пастырское служение в Англию.
С января 1953 г. - игумен, с 1956 г. - архимандрит. 30 ноября 1957 г. возведен в сан епископа Сергиевского, викария Экзарха Патриарха Московского в Западной Европе. В октябре 1962 г. назначен на вновь образованную на Британских островах Сурожскую епархию с возведением в сан архиепископа. В 1966 г. возведен в сан митрополита.
Автор множества книг, проповедей и бесед, переведенных на многие языки мира.
Дорогой владыка Иларион, с чувством глубокой скорби начинаю это письмо. Неужели ты не понимаешь и не чувствуешь, что, давая всенародную огласку трагедии, которая разыгралась в Сурожской епархии со времени твоего прибытия в Англию, ты не только расшатываешь стройную (до твоего приезда) жизнь епархии, но подрываешь многолетний труд, положенный другими, и всенародно позоришь имя Русской Церкви во всей Европе и Америке? А картина, которую ты даешь, большей частью не соответствует действительности. И сколько озлобления и мстительности может непредубежденный читатель прочесть в твоих личных нападках на владыку Василия и других!
Ты пишешь, что я сам просил Патриарха отрядить тебя в Сурожскую епархию. Сначала речь шла о твоем назначении исследователем при Кембриджском университете. Позже митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл сказал, что он тебя в помощь мне не отпустит иначе как в сане епископа. Я на это согласился с готовностью, ожидая в твоем лице чуткого, понятливого сотрудника. В этом я ошибся: я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать. Я обратил на это твое внимание, но, видно, безуспешно: с самых первых дней твоего пребывания в нашей среде ты своим авторитарным обращением настолько восстановил против себя все лондонское духовенство, что у меня попросили разрешения устроить встречу между нами, на которой они могли бы высказать тебе свои переживания.
Эта встреча благого результата не имела, ты не сумел "услышать" крик раненых душ и только вынес вражду против тех, кто с искренностью и правдивостью говорил тебе правду. То же самое случилось и тогда, когда другая группа духовенства (владыка Анатолий, опытный и правдивый архиепископ, протоиереи Сергий Гаккель и Михаил Фортунатто) встретилась с тобой и высказала свои недоумения, к которым я прибавил и свои критические замечания. Ответить нам ты отказался. Смущение, связанное с тобой, стало шириться и "темнеть". Ты начал, пользуясь всеми встречами с прихожанами, собирать вокруг себя почитателей и сторонников, все больше разделяя приход на "своих" и "иных". Я попросил тебя посещать провинциальные приходы, что ты и сделал очень успешно, однако и в них после твоих посещений началось разделение на "своих" и "чужих" не только среди мирян, но и среди духовенства.
Впервые после пятидесяти трех лет моего служения в Великобритании и Ирландии начало рождаться взаимное отчуждение. Ты начал ставить священникам на вид, что даже после многих лет служения они не удостоились церковных наград. (Я на самом деле в награды не верю, считая, что служить Богу и людям - самая большая честь, которая может выпасть на долю человека, и отмечал крестом лишь многолетнее служение и саном протоиерея многолетние труды.) Также ты обращал внимание священников на незначительность их "зарплаты" и на то, что некоторые из них совмещают служение Богу и людям с мирской работой, ввиду того что приходы в провинции немногочисленны и пастырское окормление верующих не может заполнить "рабочий день". Я сам несколько лет совмещал пастырское служение с работой врача в Париже. Денежная тема, как и тема о награждениях, стала играть роль, которую она раньше не играла. (Сам ты потребовал 40 тыс. фунтов.)
А теперь я хочу перейти на основную тему и сказать несколько слов о самой Сурожской епархии, являющейся "наследницей различных течений в истории современной Русской Церкви". До революции во всех столицах были посольские храмы, после революции их не стало, но зародились молитвенные центры либо в оставшихся часовнях и храмах (как в Париже), либо в домовых церквах. Они обслуживались духовенством, которое уже жило за границей, либо новоприбывшими изгнанниками. Их отличала крайняя беднота и пламенная русская православная вера в Бога и Родину. Поколение моих родителей и мое поколение познали Бога "по-новому": до революции Бог пребывал "во славе" в церквах и соборах, здесь же Бог открылся нам как Изгнанник, преследуемый на нашей Родине и "не имущий, где главу преклонити". В Нем мы с изумлением познали Бога-Изгнанника, Который все понимает, "ниже Которого никто не может быть унижен". В предельной бедноте домов и храмов Он жил среди нас, Он был нашей надеждой и силой, утешением и вдохновением. И из этих глубин прозвучал голос Бердяева, говорящий нам, что мы не побежденное стадо, но что Бог нас избрал, чтобы мы в немощи нашей принесли православие всему миру. И мы по-новому увидели и себя, и земли нашего изгнания. Мы нашли призвание в том, в чем раньше было неизбывное горе. И мы стали свидетелями православия и возлюбили нашу бедноту, которая открывала нам доступ к самым обездоленным.
Много лет спустя я встретил Патриарха Алексия I, будучи только что рукоположенным во епископы, он мне дал поручение: строить Церковь, которая была бы православной до самых своих глубин, чисто русской духовной и богословской традиции и была бы открыта всем, кто ищет Бога или Его еще не ищет, какова бы ни была их национальность и язык. В то же время и лондонский приход созрел для осуществления этого призвания. Умножились смешанные браки, дети стали менее свободно говорить по-русски. Мы тогда открыли школу, где преподавался русский язык и все предметы, которые связаны с русской культурой и православием. Мы обнаружили, что русская стихия дремлет даже в душах детей, для которых русский язык уже не был языком их мысли и речи. Когда мы стали учить детей русским песням, одна девочка подошла ко мне и сказала: "У меня всегда было чувство, что что-то в моей душе спит, с тех пор как мы начали петь песни на русские мотивы, случилось, будто чья-то рука коснулась дремлющих струн моего сердца, и оно все запело". Но смешанные браки числом увеличились, все больше мужей и жен уже не были русскими по происхождению (за все годы мы совершали браки на восьми языках). Тогда русскоговорящие члены прихода решили вводить в богослужения английский язык (до этого я в частном порядке для небольших групп детей и молодежи периодически служил по-немецки, по-французски и по-английски). Так вырос многоязычный, многонациональный приход чисто русской традиции. И когда мне митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) предложил перейти на служение в Америку, я ответил, что для твердого установления многоязычного многонационального русского православия в Англии мне нужно еще тридцать лет.
Эти годы прошли, и ты, владыка, мог бы полностью включиться в работу, охватив и огромный наплыв новых русских эмигрантов. Но ты стал разделять одних от других, тогда как при прекрасном знании языков ты мог бы стать "всем для всех". Я тебя просил не вносить ничего нового в епархию, пока ты не впитаешь ту жизнь, которой она жива, но ты решил вести "свою" работу по-своему. На замечание одного священника о том, что ты меняешь нашу практику, ты ответил: "Он поступает по-своему, я - по-своему".
Такое строительство было возможно лишь при ПОЛНОЙ ВЗАИМНОЙ ОТКРЫТОСТИ всех членов прихода и епархии. Эта открытость требовала с самого начала готовность прислушиваться друг ко другу независимо от иерархического положения, ибо воля и истина могут открыться только через готовность слушать и слышать другого, кто бы он ни был. Этого ты не сумел принять. На критику ты отозвался негодованием, чувством унижения и обиды и отреагировал враждебным отношением к тем, кто не только имел право говорить с тобой без обиняков, но считал это своим долгом перед тобой и перед общиной, Церковью все высказывать без прикрас. Только на началах такой открытости надеялся я построить общину, состоящую из ответственных людей, не боящихся высказываться на все темы жизни. На этих началах мы строили приходские советы, приходские собрания, собрания священников, съезды епархии, архиерейские совещания, одним словом, все встречи, на которых каждый мог бы все сказать, что он думает, в уверенности, что будет услышан. Такой подход исключает всякую авторитарность ("с епископом не спорят"). Такой подход требует глубокого принятия другого не как иного, а как друга, как частицу Тела Христова.
После короткого времени твоего пребывания в нашей среде, когда взаимные отношения стали слишком натянуты, я решил созвать все духовенство на встречу, на которой каждый смог бы все высказать и на которой я сам вдумчивым обсуждением проблем смог бы водворить мир и открыть путь к открытости и крестному принятию друг друга. Я сознательно тебя на эту встречу не пригласил, чтобы все могло быть высказано и объяснено, чтобы открылся путь, быть может тернистый, но такой путь, по которому мы пошли бы, "взяв крест" и с готовностью собой пожертвовать ради тебя и друг друга. Увы! Кто-то дал тебе знать об этом собрании. Ты на него прибыл, разразился часовым докладом и погубил возможное единство. И сделал ты это, даже не снесясь со мной. Собрание стало стычкой, еще резче отделившим тебя и "твоих" от "других" и перепутавшим все в сознании многих, так как мирное обсуждение твоего положения и той бури, которая грянула в связи с твоим приездом, стало невозможным. До этого еще твои сторонники начали "наводнять епархию полемической литературой, вербуя и священников и мирян в твой лагерь", при активном и вредном участии твоей матери (которая за все месяцы пребывания в Лондоне ни разу не подошла ко мне даже поздороваться). Весь упор такого собрания в том, чтобы верующие - ответственные православные - воссоздали то единомыслие и единодушие, которое было пошатнулось. Этому ты не дал сбыться, а только углубил разделение, радуясь, что "многие" стали на твою сторону, не понимая, что речь шла не о победе одних над другими, а в воссоздании того единства, которое существовало в течение ЗЗ лет до твоего приезда. Мы создавали с трудом и верой ответственную, зрелую общину. За этот труд мы должны взяться заново. Ты оказался причиной (не только поводом) к разрыву. Мне пришлось после нашего разговора втроем (с тобой, владыкой Василием и мной) попросить тебя подать Святейшему прошение о переводе тебя на другую кафедру или должность. (Письмо, посланное тобой Патриарху, ты не счел нужным мне показать, я об этом и не просил, доверяя тебе.)
А теперь, не довольствуясь той смутой, которую ты произвел в сложной, но единой созревающей епархии, ты и твои сторонники решили вынести всю эту тьму в среду иноязычных недоброжелателей, только ожидающих повода затопить грязью нашу многострадальную Русскую Церковь. Епархия "в становлении" (в ней собрались различные национальности Христа ради, как в древней Церкви, кладущей начало будущей Православной Церкви Западной Европы, живущей верой и кровью мучеников Церкви Русской) будет воспринята как распадающаяся община, которая не устояла и забыла свое призвание.
В твоих публичных выступлениях меня прежде всего поразило непонимание встревоженности ответственных деятелей епархии. Владыка Василий, например, ждал твоего приезда, как и все мы, с открытым сердцем, надеждой на сотрудничество и с надеждой на будущее. Ты напрасно усмотрел у него недоброжелательность. Однако он вернулся из России после участия в твоей хиротонии в смущении. Ходили слухи о том, что, как только я уйду на покой, именно ты будешь назначен митрополитом Сурожским без году неделю после того, как стал епископом, самым младшим архиереем Русской Церкви. Это шло против всех наших ожиданий и было несовместимо с правилом об избрании архиерея епархией и принятием его Патриархией. Мы все ожидали, что на мое место вступит владыка Василий, и были удивлены тем, что такое решение принято Москвой без единого слова, обращенного к нам. Ты сам по приезде сообщил мне ту же новость якобы со слов митрополита Кирилла, взявшего с тебя слово, что ты мне об этом ничего не расскажешь. Ты не счел возможным этого скрыть от меня как от своего духовника. Но когда в силу распространившихся слухов я поставил напрямик вопрос владыке Кириллу, то он мне ответил, что это ложь, что ничего подобного он тебе не говорил... Как избежать смущения?
Известие это, конечно, потрясло многих, усмотревших в нем то, что ты называешь "вмешательством Москвы". Причем не Патриарха, а именно ОВЦС, являющимся всего лишь административной инстанцией, а не иерархическим началом, которым может быть только Патриарх.
В действиях владыки Василия ты усмотрел вражду по отношению к себе, тогда как на самом деле его реакция соответствует нашим чувствам на подобное самоуправство.
Так же как владыка Василий и я, отреагировали и выборные члены епархиального и епископского советов, но без той личной злобы, которую ты усматриваешь во всяком проявлении неодобрения. Для тебя они стали врагами, тогда как на самом деле они являются хранителями строя епархии, защищающими нас от управления ОВЦС, которому многие русские не доверяют из-за сложных отношений, существовавших и, быть может, до сих пор еще существующих между Церковью и государством.
Мы в свое время предоставили Патриарху набросок возможного Устава, соответствующего и Вселенским канонам, и Постановлениям Собора 1917-1918 гг., и, что немаловажно, законам Великобритании. Патриархия на нашу повторную просьбу рассмотреть и принять этот Устав (если нужно с небольшими поправками) ни словом не отозвалась. Мы предполагали безмолвное согласие, имея в виду слова, сказанные мне покойным Патриархом Алексием I: "Мы этот Устав в данное время принять не можем, но живите по нему". Согласие, а не холодное отвержение без обсуждения. Но мы горько ошиблись: видимо, в твоем лице ОВЦС хочет безраздельно управлять всей русской диаспорой.
В течение десятилетий было невозможно пригласить кого-либо из России в нашу епархию из-за недоверия, которое внушали нам некоторые деятели, посещавшие нас из далекой, любимой, но все еще несвободной Родины. Этим объясняется то, что у нас нет достаточного числа русских молодых священников. В этом также играют роль и стесненные денежные обстоятельства (много лет мы не хотели получать какую бы то ни было помощь из России, чтобы деньги не стали кандалами на наших руках и ногах, а главное, на нашей совести и свободе).
Все сейчас меняется, и кое-что можно было бы и пересмотреть. Но, во всяком случае, выбор священника должен быть, безусловно, за нами. Если бы ты приехал к нам священником и после нескольких лет осел бы окончательно и был бы нами принят, то не было бы теперешних проблем.
Я не стану возвращаться к вопросу о том, как архиепископ Анатолий был принужден уйти на покой для того, чтобы уступить тебе свое место. Об этом я писал отдельно.
Дорогой владыка, пожалей Русскую Церковь и вели своим сторонникам прекратить подрывную деятельность. Замолчим все, станем молить Бога о его мире и положим благое начало дальнейшему строительству Сурожской епархии и твоей новой деятельности на благо Русской Церкви вне приделов Великобритании и Ирландии. Да будет Христос посреди нас!
Блаженной памяти старец Паисий Святогорец говорил: «Диавол закинул сети, чтобы поймать в них всё человечество. Богатых он хочет уловить масонством, бедных коммунизмом, а верующих экуменизмом».«Экуменизм, общий рынок, одно большое государство, одна религия, сшитая по их мерке – таковы планы у этих диаволов».
Так что же такое экуменизм?
Современный сербский святой, великий богослов преподобный Иустин (Попович) писал: «Экуменизм - это общее название всех видов псевдохристианства и всех псевдоцерквей Западной Европы. В нем сущность всех родов гуманизма с папизмом во главе. А всему этому есть общее евангельское название: всеересь».
С мнением предобного Иустина перекликаются слова приснопамятного старца, архимандрита Харалампия (Василопулоса): «Экуменизм – страшная напасть. Он ставит своей задачей разрушение Единой Святой и Апостольской Церкви Христовой. Это яростный вихрь сил зла, направленный против Православия». Выдающийся богослов, блаженной памяти старец, архимандрит Афанасий (Митилинеос) называл экуменизм последним предтечей антихриста. Профессор богословия, неутомимый борец за сохранение Православного Предания, отец Феодор (Зисис), так характеризовал экуменическую ересь: «Экуменизм – не только внешняя угроза (и это придаёт подобной идеологии особую опасность)… Самое страшное, что он действует внутри Церкви. Многие пастыри, долг которых – охранять свою паству от расхищения волками (еретиками), бездействуют, так как считают католицизм и протестантизм не еретическими образованиями, а «братскими благодатными церквями»…
По словам приснопамятного профессора, крупнейшего специалиста в области канонического права Константиноса Муратидиса:
«Экуменизм (религиозный синкретизм) это не просто ересь, а сверх-ересь. Ведь, в сущности, подобная идеология ведёт к отрицанию права христианства быть единственным носителем абсолютной истины, низводя его до уровня одной из многих претендующих на истину религиозных систем.
Экуменизм представляет собой самую страшную угрозу для Православной Церкви. Ведь под ударом оказывается не какие-то отдельные положения догматического учения Церкви, а все её догматы и каноническое устройство».
Подобно тому как глобалисты хотят объединить мир и создать всемирное государство с общей экономикой, валютой и единым электронным правительством, экуменисты стремятся к объединению всех религий и ересей в общемировую религию, игнорируя колоссальные догматические противоречия между ними.
Экуменизм – крупнейшая экклезиологическая ересь всех времён, ведь он предполагает уравнивание всех религий и вер.
Особо следует подчеркнуть, что источником и прародителем экуменистической идеологии является масонство, которое насаждает посредством неё общемировую религию эосфоризма (в свою очередь, масонство породил международный сионизм).
Существует разработанный план по объединению всех религий (intercommunio), который планируется осуществить в три этапа.
1.Объединение всех христианских конфессий
2.Объединение всех религий
3.Формирование единой общемировой религии во главе с папой Римским, который передаст власть над миром антихристу.
Современный экуменизм реализуется в двух формах. Существует межхристианский и межрелигиозный экуменизм.
Межхристианский экуменизм предполагает объединение различных христианских «конфессий» (папистов, протестантов, англикан, пятидесятников, монофизитов) с Православной Церковью на базе догматического минимализма. Экуменисты (которые являются догматическими синкретистами) утверждают, что различия между христианами носят непринципиальный характер, вся разница между ними якобы только в формальных традициях и обычаях отдельных «церквей». Согласно их утверждениям, всеми отличиями и своеобразием надо пожертвовать ради стремления к «единству Церкви», которое может выражаться многообразными способами и в различных формах.
Межрелигиозный экуменизм утверждает, что во всех религиях есть здравое зерно и позитивное начало, стремясь к объединению всех вероисповеданий (в первую очередь христианства, ислама и иудаизма)… Руководствуясь принципом «межрелигиозного синкретизма», экуменисты призывают нас искать «общие богословские начала», которые есть во всех «монотеистических религиях», чтобы способствовать религиозному единству ойкумены.
Чтобы добиться своих целей, экуменизм вынуждает пересмотреть или предать забвению основополагающие принципы Православия.
Он пропагандирует идею о «Разделенных Церквах»,согласно которойХристианская Церковь является единой и включает в себя христиан каждой конфессии с момента, когда ими принято крещение. Тем самым все «христианские конфессии» являются «Церквами-сестрами». Речь идет о теории крещального богословия.
На тех же принципах строится и теория «Всемирной видимой Церкви». Церковь, которая, якобы в настоящий момент существует «невидимо» и состоит из всех христиан, явится в своём видимом измерении с помощью общих усилий, направленных на её объединение. Подобные взгляды являются порождением протестантской «теории ветвей», согласно которой Церковь — это «дерево» с «ветвями» из всех «христианских конфессий», при этом каждая из них содержит только часть истины. Сюда же примыкает и теория о «двух лёгких», которая была разработана в среде православных экуменистов и папистов. Согласно ей Православие и папизм являются двумя лёгкими, с помощью которых дышит Церковь. Следовательно для того, чтобы она начала дышать правильно, необходимо синхронизировать дыхание двух лёгких.
Основополагающим принципом экуменистической идеологии является положение о допустимости совместных молитв между православными и еретиками (запрещается только совместное богослужение). Цель Экуменизма состоит не в том, чтобы опустели храмы. Совсем наоборот – экуменисты желают, чтобы церкви были переполнены людьми, но только чтобы эти «верующие» исповедовали искажённое вероучение экуменизма.
В методологии, используемой экуменистами для сближения христиан, сочетается догматический минимализм с догматическим максимализмом. Что касается догматического минимализма, то речь идёт о стремлении нивелировать догматы, сократив их до «минимума самых необходимых». Через это легче будет преодолеть догматические различия между «конфессиями» и прийти к «соединению христиан». Однако, фактическим следствием этого подхода является пересмотр догматов, унижение и минимизация их значения.
Что же касается догматического максимализма, то под ним следует понимать стремление некоторых добавлять новые слова и термины в догматы, чтобы якобы лучше разъяснять веру или стремиться к новому более широкому толкованию10.
Несомненным порождением экуменизма является расцветшая в последнее время пост-патристическая (неопатристическая) ересь11.
Подобная идеология предлагает преодолеть Святоотеческое Предание и предать забвению наследие Святых отцов Православной Церкви, заменив их современными «новыми отцами» неопатристами – экуменистами.
Цель борьбы со Святыми отцами вполне очевидна: неопатристы стремятся проложить дорогу к псевдо «объединению» с еретиками и инославными, стирая установленную отцами Церкви грань между правдой и заблуждением, Православием и ересью.
Соборные определения Церкви о ереси католицизма
Собор 879, в Константинополе осудил еретическое заблуждение – вставку filioque в Символ веры.
Собор 1450 г. в Константинополе (последней собор в храме Святой Софии) осудил соединение, принятое на Ферраро-Флорентийском соборе и еретические учения латинян.
Собор 1722 г. в Константинополе: «избегайте лжи... удаляйтесь от нововведений и новшеств латинян, которые не оставили ни одного догмата и таинства Церкви. которое бы не разорили бы или не исказили».
Собор 1838 г. в Константинополе: «Чтобы сохранить истинных чад Восточной Церкви от богохульств папизма...от бездны ересей и душетленных падений папского заблуждения... да знайте насколько мы православные отличны от католиков, дан впасть в заблуждение из-за другого по причине софизмов и нововведений этих душерастленных еретиков... их напрасно измышленных и сатанинских ересей» [ Ιω. Καρμίρη, σ. 900].
Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем Православным христианам (1848 г.):
«Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь... ныне вновь возвещает соборне, что сие нововводное мнение, будто Дух Святой исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь и последователи его, кто бы они ни были, еретики; составляющиеся из них общества суть общества еретические и всякое духовное богослужебное общение с ними православных чад Соборной Церкви – беззаконие».
«Из ересей, распространившихся, какими Бог, весть судьбами, в большей части вселенной, был некогда арианизм, а теперь - папизм. Но и сей последний (подобно первому, который уже совершенно исчез), хотя до ныне еще в силе, не превозможет до конца, а прейдет и низложится и велий глас небесный возгласит о нем: низложен (Апок.12,10)!»
«Новоявившееся учение, будто "Дух Святый исходит от Отца и Сына", измышлено вопреки ясному и нарочитому о сем предмете изречению Господа нашего: иже от Отца исходит (Ин.15,26), и вопреки исповеданию всей Соборной Церкви, засвидетельствованному седьмью вселенскими Соборами в словах иже от Отца исходящаго (Символ Веры).
Оно нарушает хотя единичное (enekin) от одного начала, но иновидное (eteroedi) происхождение Божеских Лиц блаженной Троицы, подтверждаемое свидетельством Евангелия;
Приписывает равносильным и споклоняемым Лицам (Божества) разнородные и неравные отношения, сливает их или смешивает…
С грубою и неслыханною дерзостию коснулось самого Символа и изменило сей всеобщий залог Христианства…
Едва только успело явитися в западных Церквах, как или само породило гнуснейшие исчадия, или ввело с собою мало по малу другие новизны - большею частию противоречащие ясно изображенным в Евангелии заповедям Спасителя нашего, тщательно соблюдавшимися, до его появления, и в тех Церквах, где оно введено, как то: кропление вместо погружения, отнятие у мирян Божественной Чаши и причащение только под одним видом хлеба, употребление облаток и опресноков вместо хлеба квасного, исключение из Литургии благословения, т. е. Божественного призывания Всесвятаго и Всесовершающего Духа, - также нарушающие древние Апостольские обряды соборной Церкви, как то: устранение крещаемых младенцев от Миропомазания и принятия пречистых Таин, брачных - от Священства, признание папы за лице непогрешимое и за местоблюстителя Христова и проч. Таким образом низвратило весь древний Апостольский чин совершения почти всех таинств и всех церковных учреждений, - чин, который содержала древняя, святая и православная Церковь римская, бывшая тогда честнейшим членом святой, соборной и Апостольской Церкви…
Таковое учение носит в самом существе своем и свойствах все признаки учения неправославного; а всякое неправое учение, касающееся догмата соборной Церкви о блаженной Троице, о происхождении Божеских Лиц, равно как и об исхождении Святого Духа, есть и именуется ересью, а умствующее так - еретиками, по определению святейшего Дамаса, папы римского (который говорит так):.«кто об Отце и Сыне мыслит право, а о Духе Святом неправо, тот еретик»…
Посему единая, святая, соборная и Апостольская Церковь следуя святым Отцам восточным и западным, как древле при Отцах наших возвещала, так и ныне вновь возвещает соборне, что cиe нововведенное мнение, будто Дух Святый исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь, и последователи его, кто бы они ни были, еретики, по упомянутому соборному определению святейшего папы Дамаса; составляющиеся из них общества, суть общества еретические, и всякое духовное богослужебное общение с ними православных чад соборной Церкви - беззаконно, по силе особенно седьмого правила третьего вселенского Собора».
Подписано четырьмя Восточными Патриархами - Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским и членами их Синодов.
(Догматические послания православных иерархов XVII-XIX веков о Православной вере. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1995. С. 206-207)
Собор 1895 года в Константинополе: «...имеются существенные различия, которые относятся к богопреданным догматам нашей веры и к богоустановленному каноническому устройству управления Церквами... Папская Церковь...не только отвергает возвращение к канонам и определениям Вселенских Соборов, но в конце 19 столетия увеличивая существующую пропасть… она провозгласила официально и непогрешимость... Сегодня Римская Церковь является церковью нововведений, искажения творений Отцов, перетолковывания Священного Писания и определений Вселенских Соборов. Поэтому разумно и справедливо отлучена и отлучается, поскольку пребывает в своём заблуждении».
Профессор-богослов Пан. Симатис сообщает, что кроме Вселенских соборов было много других поместных соборов нашей Православной Церкви после Схизмы 1054г., которые осудили еретические учения Папизма (1089, 1233, 1273, 1274, 1282, 1285, 1341, 1351, 1441, 1443, 1484, 1642, 1672, 1722, 1727, 1755, 1838, 1848, 1895).
Я знал об этом конфликте еще в начале 2000. Письма не видел, но и не верить ему не могу. Прописаны многие лица, возможно в Сурожской Епархии много кто в теме. Дело то гниловатое, как сам видишь.
Алексей Ильич Осипов КЦ метко называл иудо-папистами. Их богословие забыло Суть Христовой Миссии. Причем поклонилось земному и оболгалось до невозможного. Свт Григорий Палама их раскусил
Католик: «Если я скажу им об этом, то не доживу до утра…». Святогорский игумен Парфений
Потрясающий диалог между архимандритом Парфением, игуменом монастыря Святого Павла (Святая Гора Афон), и иеромонахом-католиком.
Рассказывает архимандрит Парфений:
«Это было примерно пятнадцать лет назад…. Одним воскресным утром, когда мы служили в нашем храме, я как игумен вел службу, а сослужили мне отец Софроний, который еще жив, отец Павел, который уже упокоился, и другие отцы и диаконы.
В начале Божественной литургии в храм вошел один паломник, иеромонах из ордена Бенедиктинцев. Пусть Папа Римский послушает, что я сейчас расскажу.
Одет он был в облачение своего монашеского ордена и вел себя очень скромно. Хороший, добрый человек, без тени лицемерия.
Как мы узнали позже, сначала он вошел в архондарик, но никого там не нашел, поскольку все отцы были на службе. Он надел свою рясу с капюшоном, подпоясался веревкой накрест, по обычаю их ордена, и отправился в храм. Расположился он возле стасидии отца Никодима, напротив алтаря.
Положив крестное знамение по католическому обычаю, слева направо, он созерцал богослужение в храме, стоя ровно как свеча. Он не смотрел по сторонам, но неотрывно следил за тем, как мы служили в алтаре.
Вскоре ко мне подошли двое пожилых отцов:
- Геронда, в храм вошел монах-капуцин, можно мы выведем его вон? Что этот католик делает здесь?
В этот момент я подумал: «А как бы поступил Господь наш Иисус Христос в этой ситуации?», и мне вспомнились Его слова: «И грядущего ко Мне не изжену вон» (Ин. 6, 37). Если кто-то приходил к Нему с искренним желанием узнать о вере, Он никогда не прогонял такого человека.
Я ответил отцам:
- Нет у вас благословения не только выгонять его из храма, но даже и говорить с ним. Оставьте человека в покое.
Я побоялся, что они выведут его за дверь и скажут ему что-то оскорбительное, и это будет большой грех перед Богом.
Они отнеслись к моей просьбе с почтением и сделали так, как я им сказал…
Когда окончилось Причастие и наши отцы причастились Святых Христовых Таин, я вышел раздавать антидор. Один из отцов сказал мне:
- Я думаю, Геронда, что не надо давать ему антидор.
Я ответил:
- Послушай, я и так не дал бы ему антидор, но я думаю, что он и сам не подойдет ко мне за антидором.
Так и вышло. В то время, когда я раздавал антидор, он продолжал стоять как свеча и не сошел со своего места.
После службы мы пошли на трапезу.
Посоветовавшись, мы решили, что для всех инославных мы будем накрывать стол отдельно. В нашей же трапезной, чтобы не выгонять их, но в стороне. Однако этот паломник не пошел в трапезную. Он снял свое облачение и прогуливался во дворе в черном подряснике, ожидая, когда мы выйдем из-за стола.
У нас был один священник с Митилены, звали его отец Павел… Он когда-то учился в Италии и прекрасно владел итальянским языком.
После трапезы я ему сказал:
- Павел, позови, пожалуйста, этого человека и сам приди вместе с ним, я хочу с ним поговорить.
- Буди благословенно, — ответил он и отправился за паломником.
Вскоре они вошли в мой кабинет. В руках у паломника я увидел сумку. Похоже, он что-то принес для меня. Лицо его сияло от радости. Он был очень доволен, что я пригласил его для беседы и поклонился мне с доброй улыбкой на лице.
Я сказал:
- Отец Павел, переведи, пожалуйста этому господину вот что. Я хочу задать ему несколько вопросов и прошу его, чтобы он отвечал мне только правду. И я, в свою очередь, буду с ним откровенен и искренен.
Паломник согласился с моим предложением.
- Буди благословенно, Геронда. Обещаю отвечать вам на все вопросы только правду.
- Друг мой, скажи: какого ты вероисповедания?
- Я принадлежу к Римской Церкви и вхожу в орден Бенедиктинцев.
- Ты всю службу простоял на ногах, не отрывая глаз от алтаря, и ни разу даже не облокотился на стасидию. Какое у тебя было впечатление от нашей службы, что ты увидел и что ощутил?
- Я отвечу вам, Геронда. Прежде всего, я хотел бы поблагодарить Бога, потому что с юных лет я молился о том, чтобы Он сподобил меня побывать в православном храме на службе. Нам всегда говорили, что Восточная Церковь — это схизматики, и что она потеряла благодать. А я очень хотел посмотреть на вашу службу. И Господь удостоил меня побывать на православной Литургии сегодня.
Слыша это, я возрадовался, что Господь не допустил братии выгнать его из храма.
- И что же ты видел?
- Глядя на ваш иконостас, на роспись вашего храма, я был восхищен величием Православной Церкви. Прямо напротив себя я видел Господа нашего Иисуса Христа, справа от Него — Матерь Божию, наверху — святых апостолов и многих святых. Какое величие, радость и благодать!
И это не удивительно: ведь в храмах католиков нет икон, там находятся статуи или, другими словами, идолы, что запрещается по канонам!
- Каково было состояние твоей души?
- Мне казалось, что я пребываю на Небе. Когда я смотрел, как служат иереи и диаконы, у меня было такое ощущение, что я в Раю.
Задаю ему еще один вопрос:
- А когда вы, католики, идете в свой храм и служите там свою мессу, как вы чувствуете себя во время службы?
Он ответил:
- Мы заходим в храм, а потом в алтарь, становимся в центре алтаря, крестообразно складываем ладони и говорим: «Здесь мы будем причащаться. Здесь Рай и здесь ад», после чего принимаем Причастие.
- Это понятно, — говорю ему я. — А как вы ощущаете храм, окружающее вас храмовое пространство?
- Наш католический храм — это ледник. Там холодно как в морозильной камере.
- Что ты имеешь в виду под «морозильной камерой»?
- Чувство холода… Айсберг… Лед и пустота.
Тогда я ему сказал:
- Дорогой мой человек, так зачем же вы ходите в эту «морозильную камеру»? Чего вы причащаетесь? Что вы там делаете? Неужели такое бывает?
- Да, такое бывает…
- Где лучше: в нашем или в вашем храме?
- Безусловно, у вас.
- Послушай-ка что я тебе скажу с любовью: как ты считаешь, а что если бы вы, католики, покаялись и вернулись к нам снова, чтобы восстановить то единство, которое было до 1054 года? В таком случае мы бы приняли вас с распростертыми объятиями. И стали бы снова одной Церковью. Как ты думаешь, могли бы вы вернуться к нам с покаянием?
На лице его появилась улыбка.
- Почему ты улыбаешься?
Он на это сказал:
- Геронда, ты, конечно же, прав и говоришь хорошие вещи. Но если я начну обсуждать с кем-то вопрос о том, чтобы нам, католикам, принести покаяние и вернуться назад, вечером состоится этот разговор, а наутро меня уже не будет в живых. Одно только слово — и голова с плеч долой…
- Что ты имеешь в виду «голова с плеч долой»?
Он замолчал, и на этом беседа наша закончилась.
Затем он открыл свою сумку и достал оттуда пакет для меня.
- Геронда, благодарю тебя за все. К сожалению, ничего не изменишь, все закостенело и приняло устоявшиеся формы… В этом пакете находятся три рукописные книги. В древние времена, когда еще не было типографий, было много переписчиков, книги писали от руки. Св. Афанасий Афонский, основатель Великой Лавры, утром начинал переписывать Псалтирь, сто пятьдесят псалмов, а к вечеру она уже была закончена. Я несу послушание в библиотеке. Латиняне сожгли все православные книги и все книги на греческом языке. Но в одном уголке я нашел эти три рукописи, они остались незамеченными. Мне пришла мысль отвезти их на Святую Гору Афон.
Я взял у него эти рукописи и отнес их к нашему библиотекарю, отцу Феодосию. Я попросил его, чтобы он прочитал их и сказал, все ли там в порядке с содержанием. Он их изучил и подтвердил, что они являются православнейшими. Это были подлинные рукописи, и он поместил их в нашей библиотеке.
Вот так обстоят дела с католицизмом. Пусть это послушают паписты, и пусть они после этого скажут, что их «церковь» имеет благодать. Мы имеем свидетельство изнутри, от их собственного иеромонаха, не только имеющего хорошее образование, но и вообще хорошего человека, который мне лично сказал, что их церковь — это ледник, это айсберг… И он сам мне сказал, что ему не сносить головы, если только он заведет разговор о возвращении католиков к Православной вере. Вечером он это скажет, а утром его уже не будет в живых.
То же самое мне сказал и один профессор из Брюсселя. В Католической Церкви существует террор. Вплоть до сегодняшнего дня, несмотря на многие старания православных достичь объединения, Папа Римский не сделал ни малейших шагов к отказу от ересей. Они продолжают пребывать в заблуждении…
А то, что они говорят о Причастии, — это богохульство, это хула на Святого Духа. Все, исповедующие подобное, попадут в ад. Я не имею права судить, единственный Судия — это Бог. То, что я сказал, может показаться болезненным. Но мы должны исповедовать истину, «и истина сделает нас свободными» (Ин. 8, 32). Я не судия, ведь и мне придется дать ответ перед Богом.
Вот почему я денно и нощно молюсь, чтобы Он простил и помиловал меня. Потому что Сам Господь сказал, что если человек родится на земле и не спасется, лучше было бы тому человеку не родиться. Нужно уметь отличать правду от лжи. «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным, а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я» (Мф. 10, 32–33). Такова наша вера. Аминь».
