Если ты ценишь свои руки и ноги, свое тело и лицо, и тебе жалко потерять даже один глаз – почему ты не ценишь свой ум, который дороже даже твоей жизни?
Монах Симеон Афонский
Павел Троицкий Чем важен для нас Афон?
Во-первых, это место, где не прекращается молитва. На Афоне живут только православные и к тому же монахи, поэтому можно с уверенностью сказать, что здесь возносится к Богу больше всего молитв в мире, (если брать на единицу площади).
Во-вторых, это место, где пытаются сохранять древние монашеские традиции.
В-третьих, на Афоне собрано больше всего православных святынь.
В-четвертых, здесь, на Святой Горе живет больше всего опытных подвижников, к которым люди приходят за советом и помощью.
В-пятых, Святая Гора первая откликается своей богословской мыслью на сложные вопросы, которые ставит современность перед православием.
И, наконец, в-шестых, как это говорилось, это Удел Божией Матери. Место, о котором Она проявляет особое попечение.
Исповедники афонские
Афон место не только преображения человека, места подвигов в посте и молитве преподобных, но и место исповедничества, где испокон веков православные отстаивали свою веру. А так как вера всегда у православных стоит на первом месте, потому что без истинной веры в Бога, - любые подвиги оказываются тщетными, то надо в первую очередь сказать о том, как Афон отстаивал православие. Тому имеем немало примеров.
Самый яркий пример – страдания мучеников во время нашествия на Святую Гору католиков. В Афонском патерике мы может прочитать повествование о страданиях мучеников зографских. На месте их страдания стоит памятник в виде часовни.
Так же в Карее у стены протатского собора находится плита, на которой были усечены мечом мученики карейские. Есть предание, что это плита всегда остается теплый и даже редкий здесь снег, попав на нее, - тут же тает.
Хорошо известны случаи мученичества во время турецкого пленения Афона. Турецкие власти использовали своеобразные «ножницы» для обращения в мусульманство, которые чаще всего применяли к молодым неопытным, но перспективным юношам. Если христианин обвинялся в каком-то преступлении, за которое должен был подвергнут смертной казни, то он мог ожидать помилования в случае, если он принимал мусульманство. Соответственно, при шаткой законности того времени, легко было подвести какого-нибудь юношу под суровой приговор. И после этого, часто, уговоры делали свое дело. Но существовал и другой закон, который запрещал мусульманам под страхом смерти переходить в христианство. Некоторые юноши, осознав весь ужас своего падения, приходили в себя и шли каяться на Афон… Были старцы, которые считали, что до конца очиститься от страшного греха отречения от веры православной можно было только кровью мученичества. И так как подвиг этот был весьма нелегок, то готовили их специально в течение долгого времени, молитвой и постом, в монашеской Афонской келье. Когда старцы таких юношей понимали, что они готовы к мученичеству, то те шли в города, называли себя православными христианами и принимали мученический венец…
Несколько лет назад в монастыре Есфигмен жил монах Антоний, исполнявший обязанности портного. Он, благодаря огненно-рыжим волосам, сразу выделялся среди темноволосых греков. Но была у него еще одна особенность: он говорил по-русски и очень хорошо относился к паломникам из России. Это и не удивительно, он ранее принадлежал к РПЦЗ, и пришел к вере благодаря особенному почитанию последнего русского императора Николая II. Родом он был из Австралии или Новой Зеландии, но весь облик выдавал в нем ирландца.
После нескольких дней проведенных в монастыре нам надо было уезжать, и на последок отец Антоний, отлучившись минут на десять, принес нам благоухающие ватки. Этими ватками он собрал миро, истекающее от мощей святого мученика Агафангела. Мощи этого святого находятся в одном из параклисов (храмов) монастыря. Благоухание это ни с чем не сравнить, настолько оно прекрасно, но, увы, оказалось, что трудно его сохранить. Даже в закрытом сосуде оно быстро прекращалось. По грехам нашим, видно не дано было постоянно наслаждаться этим дивным ароматом. Пока был отец Антоний в Эсфигмене, мы еще и еще приходили в монастырь. И каждый раз брали чудесную ватку.
Многие считают, что славные времена христианских мучеников прошли. Тогда видно тоже так считали. И был один бедняк, юноша, которому пришлось служить моряком на судне турецкого богача. И разными правдами и неправдами, туркам удалось заставить его отречься от христианства. Думал он обхитрить гонителей и прикинуться, что собирается принять мусульманство - и сбежать, но враг рода человеческого заставил его довести дело до конца. Когда он прозрел, то пришел в монастырь Есфигмен. Хотел он сразу пойти к гонителям веры православной и исповедовать себя христианином. Но опытные старцы удерживали его от поспешных поступков. Его отправили к дивному старцу из Предтеченского скита, духовнику Никифору, который подготовил Евфимия, Игнатия, Акакия и Онуфрия к принятию мученического венца.
В христианстве самый обыкновенный человек, проживши жизнь неправедно, может стать великим светильником веры, чудотворцем, подающим помощь после своей мученической смерти другим верующим. И вот тут - короткая жизнь, не столько по времени, сколько по хорошим делам. Описание, которой всего занимает несколько страниц, кончается прекраснейшим эпилогом, он превышает всю основную часть жизнеописания.
Каждая минута на пути мученичества вмещает в себе целую жизнь. Святой мученик приходит в суд и обвиняет своего бывшего хозяина, что тот его угрозами заставил отречься от христианства, а теперь же он снова исповедует себя христианином. Он достает святой Крест и говорит: «Вот необоримое оружие всех христиан, ибо на нем распят Господь наш Иисус Христос».
Когда нечестивые вырвали у него из рук крест, он вынул изображение Воскресения Христова и сказал: «На Кресте он был распят плотью, а вот таким образом он воскрес и воскресит в день всеобщаго воскресения всех верующих».
И как ни пытались его соблазнить земными благами, как не льстили ему враги Христовы, ничего им не удалось добиться от святаго мученика. Не могли поколебать его решимости искупить свое отречение от Христа кровью, даже самыми замысловатыми приемами, несвойственными для той просвещенной эпохи. Так поздним вечером вошли в его темницу несколько чародеев, которые, сняв с него одежду, стали совершать над нею всякие колдовские обряды. И повелели ему одеть заколдованную сорочку. Воин без страха взял ее, перекрестил и одел. Вот наука для нас, современных христиан, боящихся всего, неверующих в победу Христову.
Несколько часов ждали колдуны результата и не дождались – пришлось с позором удалиться. Мученик с готовностью шел на смерть, предсказал о ней своим сокамерникам, а потом, будучи отведен к месту казни, положил голову на плаху и поторопил палача: «Что медлишь и не совершаешь повеленное?»
Святой отошел ко Господу 19 апреля 1819 года. Такая смерть - всегда победа. И противники это тоже понимают. Поэтому они делали все возможное, чтобы мощи мучеников не попали в руки христиан. И христиане даже приготовили платки, чтобы собрать хотя бы кровь мученика. А безумные гонители поставили специальных людей с сосудами с водой, чтобы тут же смыть мученическую кровь. Но она все же досталась христианам. Один из нанятых был христианином и якобы случайно уронил покрывало в кровь. Покрывало тут же разделили на тысячи кусочков и разнесли по домам христиане. К мощам же приставили воинов, чтобы христиане опять же не разобрали их по частицам.
Но тут вмешался сам мученик. Воины вдруг увидели, что мощи, находившиеся после усечения в сидячем положении, вдруг встали, а затем упали, и так было три раза в течение трех часов. Воины побоялись препятствовать христианам подходить к мощам, которые стали издавать чудесное благоухание. Враги же Церкви Христовой, боясь новых чудес, бросили мощи в море. Но об этом узнали владельцы кораблей и вошли в гавань, дабы мощи не были потоплены. Безумные враги Христовы видя, что ничего не успевают сделать, решили продать им святые мощи. Христиане, одержав эту маленькую победу, положили мощи мученика Агафангела в смирнскую церковь великомученика Георгия.
В 1844 году частица мощей святого была доставлена в монастырь Есфигмен, откуда мученик начал свой путь к мученичеству и победе.
Такая смерть не вызывает печали и слез, это победное шествие ко Христу, которому враги были не в силах преградить путь. Так, преподобномученик Агафангел одержал победу над силами тьмы, и плоды этой победы даровал нам. И мы во свидетельство этой победы вдыхаем чудесный аромат, который хоть и можем вывезти с собой в Москву, но не можем сохранить…
Таким образом, Афон дал миру не только отшельников, духовных писателей, иконописцев, молитвенников, но и мучеников и исповедников, достойных по силе и стойкости первых христиан. Как говорилось чуть выше, был на Афоне особый вид мученичества: от католиков.
В конце тринадцатого века Византия была теснима и с Востока и с Запада. Чтобы спасти империю от разгрома, император Михаил Палеолог решил заключить мир с католиками, чтобы вместе обрушится на восточного врага. Для этого союза он хотел подчинить восточную церковь западной, принять папу римского, как главу церкви. И зная, что православные не пойдут на эту унию, названую в истории Лионской, он стал вводить ее силой.
Особенно восстали афонские монахи. Причем все как один, без разделения, - и греки, и грузины, и болгары, и сербы, и русские. Они написали письмо императору с объяснением католических искажений православной веры. Михаил не хотел слушать обличений монахов и сразу по объявлении унии в 1274 году, начались казни несогласных, а в 1278 году вышел указ вводить унию всеми методами, не исключая и насилия.
Император же Михаил прослыл столь двуличным, что и паписты ему не доверяли. Михаил, пытаясь доказать им свою преданность, показывал своих родственников, брошенных в темницу за исповедание веры. И даже, в угоду папистам. лишил их зрения. Кончил он плохо: заболел и умер, а родственникам пришлось похоронить его ночью без подобающего василевсу чина погребения. А вдова-царица написала специальное послание, в котором отказывала своему покойному супругу в церковном поминовении - ввиду того, что он умер отлученным от церкви.
Паписты во время этих смут посетили Афонскую Гору и сначала напали на Великую Лавру преподобного Афанасия. Тамошние монахи, убоявшись смерти, присоединились к католичеству, за то впоследствии и были наказаны Богом. До сих пор существует легенда о пещере отлученных, то есть лавриотов, принявших католичество. Они похоронены в этой пещере, и останки их, так и неистлевшие, страшны и напоминают тела чудовищ. Вспомним тут мощи святого Агафангела. Они тоже оставались нетленными, но какая между ними разница! Одни до сих пор благоуханны, другие – и много лет спустя пугают своим видом. Но пещеры никто из моих знакомых не видел, и как ее найти, никто не знает.
Паписты же пошли к Иверскому монастырю, и тамошние отцы отказались присоединиться к унии. Стариков гуманные христиане просто потопили в море, а молодых угнали в рабство в Италию, где продали в рабство иудеям.
Затем пришли они в Ватопедский монастырь и застали там одних стариков. Но и тут не дрогнула их рука, и убили даже их. Игумена же с молодой братию они поймали в лесу и повесили.
Католики же продолжили путь, и пришли в Зографский монастырь. Но болгарские монахи были предупреждены об этом нашествии Божией Матерью через одного старца. И часть братии бежала в лес, а 26 наиболее твердых мучеников заперлись в башне, где и были сожжены. Один из братьев чудом спасся, но прожил недолго и умер через 30 дней, успев поведать всем о мученической кончине 22 иноков и 4 мирян, запершившихся в пирге (башне).
Через много лет братия монастыря решила на месте страдания мучеников установить памятник. И к 1873 году он был закончен В день памяти святых во время божественной службы над храмом вдруг явился с шумом огненный поток, который скоро переместился и встал над памятником. Постоявши таким образом около 15 минут, он превратился в круг и стал возносится кверху. В храме же в это время читалось житие святых мучеников. Так святые возблагодарили монахов за почитание.
После этого разсеялись латиняне по Афону, нападали на небольшие кельи, пришли в Протат и повесили тогдашнего прота.
Когда же они пришли к монастырю Ксиропотам, то там их ждала приятная неожиданность: монахи встречали с ветвями: «да будет мир Христов с вами». Началась служба, но при поминовении римского папы случилось землетрясение и стены обители пали. Многие из латинян погибли под этими стенами, а остальные, испугавшись это знамения, удалились со Святой Горы.
Согрешившие иноки, лишившись обители, ходили по Святой Горе и плакали. Обитель эта была после восстановлена, но чудо, раньше бывшее в монастыре, - прекратилось.
А состояло оно в том, что под жертвенником святого храма вырастало особенное растение, которое обладало целебными свойствами. Народ, прослышав об этом чуде, разбирал не только плоды, но и само растение, но каждый год к обительскому празднику 40 мучеников севастийских - оно снова вырастало и приносило людям помощь и исцеления. После молитвы с католиками чудо это навсегда прекратилось.
Так Афон стал местом мученичества и исповедничества. Впоследствии мученичество на Афоне не прекращалось до наших времен. Мне удалось насчитать более 30 мучеников афонских, совершивших свои подвиги уже после пострадавших от латинян.
В двадцатом веке мы не можем назвать явных мучеников. Туркам пришлось умерить свой пыл в отношении христиан. В XVIII веке Османская империя явно стала пошатываться под напором Российской Империи и освободительного движения христиан. Она уже не могла явно и безнаказанно мучить христиан и насильно вовлекать их в мусульманство.
Но если мы не видим мученичества, то явно существует подвиг страстотерпчества.
Так, по просьбе Хиландаря отцом Моисеем на пристани Иваница была построена келья с храмом во имя Всех святых. Была устроена хорошая пристань с большим корпусом и церковью во имя святых Симеона и Саввы Сербских. На Иванице проживало 12 человек под руководством эконома, назначаемого настоятелем кельи. В этой-то келье и погиб отец Моисей 9 марта 1908 года от руки неизвестного убийцы. Он провел на Афоне 26 лет. После смерти отца Моисея, настоятелем кельи стал его сын иеромонах Антонин. На 1913 год в келье подвизалось около 50 человек, среди которых было 12 священников.
В действительности, и в более позднее время среди афонских монахов были мученики и исповедники. В описании Ильинского скита читаем: 13 сентября 1921 года, при захвате подворья скита в Таганроге, был расстрелян настоятель отец Николай.
Нелегко сложилась судьба и у некоторых других. Долгое время в Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) был очень почитаем афонский монах архимандрит Евгений (Жуков) (1887–1972 гг.):
Родился он в Ставропольской губернии, в селе Летницкое (ныне Ростовскокй области), в благочестивой крестьянской семье. Вместе с односельчанами поехал на богомолье в Иерусалим, а на обратном пути поехал на Афон, и, как это не редко случалось, - там и остался. Его приняли в обитель святого Архистратига Михаила Ставроникитского монастыря, рукоположили в иеромонахи. Он был деятельным, являлся помощником настоятеля монастыря.
Но в 1914 году отец Евгений приехал на Родину похоронить мать, а обратно уехать не смог: граница во время войны была закрыта. Пришлось отправиться на Кубань в Лебяжью Пустынь. В начале двадцатых годов всех монахов, находившихся в этом монастыре расстреляли, он остался жив, потому что в то время находился на приходе. Несмотря на жестокие репрессии занимал активную позицию, боролся с обновленцами, строго держался направления Патриарха Тихона.
В 1924 году был возведен в сан архимандрита; от архиерейского сана отказался. Брат его, полковник белой армии, эмигрировал с армией Врангеля во Францию. Такое родство ничего хорошего не судило. Архимандрита Евгения много раз арестовывали, один раз даже приговорили к расстрелу, но потом всё-таки отпустили, так как он являлся греческим подданным. Служил в разных местах в Ставрополье и на Кубани, до 1933 г. был благочинным, обслуживал церкви, которые после декларации не приняли направление митрополита Сергия Страгородского. К нему в станицу Кавказскую съезжалось множество народа. С властями держался очень независимо, требовал себе приход, вёл переписку с патриархом Иерусалимским Дамианом. И его, как подданного Греции, власти долго терпели. Даже уже тогда, когда церкви на Кубани были закрыты.
Но в 1933 году его арестовали. Попал он в Сибирь, в Кемеровские лагеря. И скорее всего он разделил бы участь тысяч своих соотечественников священников и монахов, если бы не произошло – по-другому и не скажешь – чудо. Один заключенный, юрист, объяснил ему, что из-за страшных гонений в Греции на коммунистов, советская власть старается обменять тамошних коммунистов на подданных Греции, оказавшихся в СССР.
Архимандрит Евгений из зоны отправил нелегально свои документы в Москву. В 1936 году его вызвали в Москву и отправили на Афон, не разрешив даже повидаться с родными. Представьте себе ощущения человека, бывшего в сибирских лагерях, и оказавшегося в теплой Греции, на Афоне, где спокойно и свободно можно было молиться Богу и совершать богослужения, никого не опасаясь. Иначе, как чудом - назвать это невозможно.
С 1936 по 1972 годы он жил на Афоне, вёл энергичную переписку со своими духовными чадами в России и за рубежом. Был очень популярен в Греции, на Афоне, являлся духовным сыном преподобного Силуана Афонского . К этому описанию можно добавить, что архимандрит Евгений был хорошо знаком с архиепископом Леонтием Чилийским, а в бытность свою на Юге России общался с другим известным афонцем иеросхимонахом Феодосием.
Такова судьба монаха-исповедника, вернувшегося на Афон «по обмену». Думаю, что в действительности, подданным Греции он не мог быть, так как в 1914 году был еще не решен вопрос поодданства руских святогорцев, и русские монахи оставались Российским гражданами. Скорее всего «советские органы» прохлопали этот момент или просто искали хоть кого-нибудь, чтобы поменять на преследуемых в те годы в Греции коммунистов.
Иеросхимонах Феодосий тоже был исповедником. Оказавшись в России, он организовал небольшую общинку, а в советское время, разумеется, был репрессирован. Но из лагеря вышел и прожил довольно долгую жизнь Сейчас многие на Кавказе почитают его за святого.
Исповедниками были и настоятели петербургского и одесского подворьев Свято-Андреевского афонского скита - Макарий (Реутов) и Питирим (в схиме Петр) (Ладыгин). Впоследствии они стали катакомбными епископами. Отец Макарий даже сподобился мученического венца, а отец Питирим прожил долгую жизнь.
Уважаемый, Андрей Рыбак, интересное повествование, и я хочу его немного дополнить тем, что ведь не зря Святые говорили, Держи ум во аде и не отчаивайся. Начнём с того, что Бог---Единорог, и Истинный Рог Верных. А вот создание человека по Образу и Подобию Божества, и то,что человек Умная Тварь---говорит и о том, что как разумная личность, человек также есть и некий рог, как имеющий ассоциированную с умом, свободную волю. Получается, что ум двурогий и эта двурогость имеет несколько исходов: 1-й исход: как сатана, возвестить себя богом над Богом, как и пентаграмма рисуется двумя рогами вверх, и один рог выше второго (Исайя 14:13 Ты́ же ре́клъ еси́ во умѣ́ твое́мъ: на не́бо взы́ду, вы́ше звѣ́здъ небе́сныхъ поста́влю престо́лъ мо́й, ся́ду на горѣ́ высо́цѣ, на гора́хъ высо́кихъ, я́же къ сѣ́веру), т.е. сатана имеет смысл бога уничтожителя над богом Производящим;
2-й исход: иметь и признавать над собою Рог Верных в Боге Небесном, что есть свободным выбором Веры и для верификации в том, что это угодно Богу---нуждается в наличии и деятельной разработке талантов ума и умении иметь продукты приложения такого ума, в полезностях для проповеди Истины в Боге, и деятельности ума во Имя Господнее, и это всё богатое талантами множество верующих, что вообще-то весьма просто, вот я генетику понял за 40 минут просто взяв благословение на понимание важной и непонятой мною до практики использования темы в генетике, и с тех пот трудностей в ней не имею и читаю западные по генетике диссеры вместо художественной литературы, и всё там прекрасно понимаю, а философом однажды проснулся, ибо вовремя во сне сказал Господи помилуй, при обвинении во лжи самого антихриста, и помилование по свободе означало стать философом тут-же и всецело всему, и я тут же сел писать и уже дней за 10 отписал свой первый философский труд, и даже доказал 3 новых теоремы в философии;
3-й исход: иметь и признавать над собою Рог Верных в Боге Небесном, что есть свободным выбором Веры, и иметь столь сильную веру, что отречься и всякого своего мнения только в пользу Истины Божества, и тем утвердиться как Единый Рог с Божеством и всецело лелеять только этого единения, это самый трудный путь, но это Путь во Славе Господней, как Истинное единство с Божеством, и именно на этом пути надо держать ум во аде и не отчаиваться.
Уважаемый, Андрей Рыбак, на этой стезе философское знание очень полезно---
Бибихину Современная тоска по догмам, которые куда-то делись, недовольна философией: неужели философия не говорит ничего мировоззренчески определенного, неужели действительно мир, человек, даже язык---ускользают от дефиниций? Спасением кажется христианское вероучение, где вроде бы снова можно найти якорь для мысли. Почему у вас всё так получается, спросили меня однажды: с привычными понятиями что-то делается, они плывут и превращаются в другие, язык-средство превращается в язык-среду; в таком случае нельзя ли хотя бы это (что всё плывет) считать установленным?, неверно разве открытие, что всё течет и изменяется? Я ответил, что, если это положение верно, оно тоже должно изменяться. Но тогда разве неверно, продолжали испытывать меня, что вообще существует абсолютный всеобщий закон? Я сказал, что если бы он был, я ничего не мог бы о нем знать, потому что всякое знание, в том числе и о нем, мне диктовал бы сам тот закон, а говоря под его диктовку то, что он велит, я никогда не встану в свободное отношение к нему, т.е. никогда не увижу его суть. Я говорил эти и другие подобные вещи, и мне делалось всё более неловко. Я ускользал и разрушал всякую определенность. Такой нигилист явно не заслуживал места в человеческом общежитии. Ни одной устойчивой надёжной истины не оставалось. Наконец меня поставили к стенке: но Бог, Бог ведь согласно христианскому вероучению неизменен, вечен, постоянен! Я не устоял и сознался: да, конечно. Бог неизменен, постоянен, вечен. Произнес я это заикаясь, но успокаивал себя: должно же быть хоть что-то одно определенное, надежное. Непонятно только тогда, конечно, к чему философия с ее вопросами и нерешенностями. Если есть одно постоянное, вечное, неизменное, то и держись его, а всё остальное отбрось. От переусложненностей, измышлений отойди. Есть Бог, и исходи из этого. С философией расстанься. Вдруг я почувствовал, что оказался нигде, и вера, ради которой я решил бросить философию, меня не принимает. Я набрался смелости и взял свои слова обратно, как берут подследственные, давшие показания под давлением. Под давлением, от стыда, что же это за философия такая, что же это за мысль такая, что не может иметь и сказать ничего определенного, я сдался и согласился: да. Бог вечен, неизменен, постоянен. Но это неверно. Из-за непостижимости Бога все утверждения о Нём подлежат также и отрицанию. Он неизменен не так, что в Нём не окажется изменчивости, когда Он того захочет. Он не изменчив, но и не мертв. Если изменчивость — черта жизни, то Бог сверхизменчив, и только если изменчивость понимать, как порок, её в Боге не будет. Больше того---Бога нельзя даже привязать к этому Его обозначению: «Бог»; Он Сверхбог (ὑπέρθεος), и о Нём «как о Причине всего сущего следовало бы, с одной стороны, высказывать и утверждать все без изъятия положительные суждения, какие могут относиться к сущему, а с другой стороны, одновременно с еще большим основанием как о Превосходящем всё сущее отрицать все эти суждения, причем не думать, будто отрицания о Нём противоположны утверждениям, но, гораздо скорее, считать Его, поднявшегося как над любым отрицанием, так и над любым полаганием, не причастным никакому лишению». По Дионисию, Он ни изменчив, ни неизменен, ни изменчив и неизменен вместе. Вот конец последнего трактата Дионисия:
«Мы утверждаем, что Виновник всего мира, превосходящий всё сущее в мире, не будучи лишен ни бытия, ни жизни, ни смысла, ни ума, не есть тело и не имеет ни образа, ни облика, ни качества, ни количества, ни объема […] Он не есть ни душа, ни ум, и Ему нельзя приписать ни воображения, ни мнения, ни рассуждения, ни помышления. Он и не разум, и не мысль, и ни уразуметь, ни выразить Его словом невозможно; Он ни число, ни порядок, ни величина, ни малость, ни равенство, ни неравенство, ни подобие, ни неподобие; Он ни бездвижен, ни подвижен, ни предается покою; Он ни обладатель силы, ни Сам не есть сила; не есть Он и свет; нельзя сказать, что Он живет или что Он есть жизнь; не есть Он ни сущность, ни вечность, ни время; прикоснуться к Нему мыслью невозможно. Он не есть ни знание, ни истина, ни царство, ни премудрость; ни единое, ни единство, ни божественность, ни благость, ни дух в том смысле, в каком мы всё это понимаем; Он ни сыновняя, ни отцовская природа, ни вообще что-либо из ведомого нам или кому другому; Он не принадлежит ни к несуществующему, ни к существующему, и ничто существующее не познает Его таким, каков Он есть, равно как и Он знает сущее не в его существовании. О Нем нет ни понятия, ни именования, ни знания; Он ни тьма, ни свет, ни заблуждение; ни истина; и вообще по отношению к Нему безусловно невозможны ни полагание, ни отрицание, но, совершая свои полагания или отрицания в отношении вещей, следующих за Ним, Его Самого мы ни полагаем, ни отрицаем. Ибо выше всякого полагания всесовершенная и единственная Причина всего в мире, и над любым отрицанием возвышается всепревосходство Того, Кто запределен всему сущему и совершенно отделен от всех вещей» (О Таинственном Богословии священномученик Дионисий Ареопагит).
Но ведь о неизменности Бога говорит не философия и даже не богословие, а само Откровение, обязательное для веры: «Всяко даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов, у негоже несть пременение, или преложения стень» (Иак I, 18)? Стало быть, верен по крайней мере этот тезис — «Бог неизменен»? Нет. Апостолу здесь словно приоткрылся уголок завесы, и стало можно видеть тело Божества. Апостол ведет себя не как исследователь, направленный ученым обществом выяснить, как устроен интересный объект по названию «Божество», и констатирующий: объект устроен так, что он никогда не меняется, всегда точно такой, как был прежде, и в нём нет даже отдаленных признаков перемены. Апостол говорит иначе: как взволнованный и ослепленный сиянием приоткрывшегося Божества. Его испугало бы, что может существовать исследовательский коллектив, способный принять его за информанта, а его слова — за дескрипцию; что его проповедь слушают как описание важного объекта, он принял бы за свой провал и, возможно, в отчаянии вспомнил 76 псалом царя Давида:
Размышляю о днях древних, о летах веков минувших;
Припоминаю песни мои в ночи, беседую с сердцем моим, и дух мой испытывает:
Неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить?
Неужели навсегда престала милость Его, и пресеклось слово Его в род и род?
Неужели Бог забыл миловать?
Неужели во гневе затворил щедроты Свои?
И сказал я: «Вот мое горе — изменение десницы Всевышнего».
В Священном писании есть и «у Негоже несть пременение», и «изменение десницы Всевышнего». Этим исключается возможность сделать его первоисточником нового для всех обязательного мировоззрения. Божество не машина для обслуживания идеологических потребностей. Перед Богом Дионисия Ареопагита, апостолов, псалмопевца необеспеченность человека по части идеологии дорастает до неба, до «страха и трепета».
