Святитель Василий Великий. О богатстве и нищете.

Святитель Василий Великий
Кладязи, будучи изчерпаемы, многоструйнее бывают, так и удержание богатства бывает бесполезно, движение же и прехождение общеполезно и благоплодно есть. Но сие меня заставляет удивляться, каким образом по выдумании чрезмерно многих и бесполезных расходов, когда богатства и сверх разделения его на бесчисленные употребления еще много остается, богатый закапывает его в землю, и в сокровенных местах хранит. Ах! Когда и по вымышлении бесчисленных способов, не мог оное все употребить, и тогда оное скрывает в землю. Мне кажется, страсть души его подобна есть страсти чревонеистовых, кои лучше желают расторгнуться объядением, нежели от остатков подать требующему. Таков был тот Евангельский богач: уже предстояли душу его истяжущие, и он сам с собою разглагольствовал о пищах. В сию нощь взимаем был отсюда, но еще на лета многа наслаждение располагал душе своей. Крайнее безумие искать злата в земле, когда оно еще в кружцах было, а нашедши, опять в землю его сокрывать, притом, по моему мнению, закапывающему тебе свое богатство случается то, что ты и сердце с ним свое зарываешь: Идеже бо, пишется, есть сокровище ваше, ту и сердце ваше будет (Мф.6:21). Итак, богатый, расположи различно богатство твое, не будь скуп в продаже, излишно в свои надобности углубясь, не ожидай оскудения жита; отверзи житницы, да не глад сокроеши злата ради и общее бедствие ради умножения твоих имений; не будь корчемник человеческих злоключений; не твори гнева Божия случаем ко умножению твоего богатства. Ты же на злато взираешь, но не взираешь на брата, пенязя познаваешь начертание, и истинное различаешь от притворного, брата же в нужде не узнаешь. Цвет злата тебя увеселяет, коликое же воздыхание убогого последует за тобою, не помышляешь.

Кого, говорит, обижаю, свое собственное содержа и храня? Что, скажи мне, твое? Откуда взяв ты, в жизнь внес? Подобно, если б кто в позорище для зрения пришед, потом запрещал бы другим вход, себе присвояя то, что обще всем на употребление предлежит; таковы суть и богатые, общими вещьми предварительно завладев, своими творят по предварительности. Если б каждый богатство свое токмо на исполнение своея надобности употреблял, излишнее оставляя требующему, то бы никто богат не был, никто бы и беден. Не наг ли ты из чрева изшел? Не наг и паки в землю возвратишься (Иов.1:21)? А настоящая откуду тебе? Если скажешь, что от случая, то ты безбожник непознавающий Создавшего, ниже благодарящий Давшему; если же исповедаешь от Бога быть, скажи нам причину, для которые все приял ты? Или неправеден Бог, Который не равно нам разделяет житейская? Для чего ты богат, а другой нищ? Не для того ли, чтобы ты благости и вечного смотрения мзду восприял, а он великими почестьми за терпение почтен был? Но нужно, говоришь ты, богатство детей ради, – точный ответ сей лихоимства; и вы детей предлагая в самой вещи сердце свое наполняете. Не обвиняй безвинного своего, он (сын твой) имеет Владыку своего правителя: от иного жизнь получил, от того и способов к житию ждет. Разве посягнувшим не суть преднаписана в Евангелии: Аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое, и даждь нищим (Мф.19:21). Когда ты благочадия от Господа просил, когда молился чадам отцем быти, сие ли прилагал: даждь ми чада, да преслушаю заповеди Твоя? Даждь ми чада, да не прииду в царствие небесное? Кто же и порукою будет о произволении твоих детей, что они на достойная употребят данная? Ибо многим богатство послужило к невоздержанию. Смотри убо, богатство да не безмерными трудами (от тебе) собранное, веществом грехов для иных сотворишь, и притом обрящешься двояко наказуем, то есть, что сам грешил, и что другого напутствовал к тому. Дети, от родителей ничтоже приняв, многажды себе домы соорудили; душа же, от тебя оставлена будучи, от кого помилована будет? Для чего же ты столь много желаешь злата?

Кто из любящих украшаться един день возмог к жизни своей приложить? Кого пощадела смерть богатства ради? Кому уступила болезнь пенязей ради? Доколе будет злато души удавлением, смертною удицею, греховною снедию? Доколе богатство будет брани виною, ради которого оружия куются, мечи острятся? Для богатства сродницы не познавают естества, братия друг на друга убийственными очами взирают; богатства ради пустыни убийц питают, море разбойников, грады клеветников. Кто есть отец лжи? Кто коварного обвинения сочинитель? Кто клятвопреступления родитель? Не богатство ли и об оном тщание? Что делаете человеки? Кто вам ваше же в вашу тщету превратил? На способ житейский, а не в напутие злых дел даны суть имения: на избавление душевное, а не на погибель. Ибо, когда богатство бывает напутием неправды, то окаянен есть богатый; ежели же служением добродетели, то зависть места не имеет; поелику общая от того польза всем предлежит. По-моему мнению, когда нет богатства, не подобает оного желать, а когда есть, стяжанием оного не возвышаться, а знанием употребления. На сие изрядна Сократова речь, который, когда величался некий богатый муж сокровищами своими, сказал, что он его не прежде почтет, как разве точно узнает, что он и употреблять оное умеет. Богатство и здравие часто бывают виною греха во зло оные употребляющим; а нищета, соединенная с истиною, разумным драгоценнее есть всякого богатства.

О сем же никто из нас не помышляет, но сребролюбец, зря мужа на колена преклоншегося, и при ногах его молящегося, и чего от смирения не творящего, дабы он хотя взаим дав, помог его нищете, не милует безвинно бедствующего, но не преклонен и неумолим стоит, ротится и клянется собою, что по истине не токмо не имеет денег, но будто и сам ищет человека, у которого бы занять. Утверждает лжу клятвою, к злой купли бесчеловечия клятвопреступление присовокупляет. Если же просящий взаим, упомянет о лихве, скажет только о залоге, тогда потупив несколько глаза, усмехается, напоминает, будто отец его друг ему был и любимец; и, вот осмотримся, говорит он, нет ли где-нибудь завалившегося у нас сребра, которое, помнится, положил у меня некоторой человек с тем, чтоб отдать в рост. И хотя тяжкую лихву назначил, но мы сколько-нибудь облегчим и наложим меньшую. Сие вымышляя таковыми словами, ласкательствуя и прельщая бедного, письменно его обязует, и сверх нищеты отягчающей его, еще и свободу у него отнимает. Что ты делаешь бедный человек, денег ли и прибытков ищешь от неимущего? Ежели бы он богатым сделать тебя возмог, так чего бы у твоих дверей искал? О бедствия! Пришед обрести вспомоществование, врага обрел; врачебные помощи ищущий, отраву получил. Где должно утешать было нищету мужа, ты приусугубляешь убожество, желая и последнее его имение отнять. Подобно, как бы некоторый врач, к болящим вшед, вместо того, чтобы возвратить прежнее им здравие, и малый остаток сил отнимал бы; так и ты злоключения бедным причиняешь жадностию своих прибытков. И как земледельцы о дождех Бога молят на умножение сеяний, так и ты нищеты и скудости человеческие ищешь, дабы прибыточнее были для тебя деньги твои.

Приобретающий лихвою себе деньги посреде недоумения обретается; когда на нищету воззрит, отчаявается платежа; когда же на настоящую нужду посмотрит, дерзостен приступает к лихве. Но как мало-помалу деньги истрачиваются, а время приходит, и лихвы с собою приближает, то ему ночью спокойства не бывает, день для него не светел, солнце не красно, и сам своею скучает жизнию, ненавидит дни к сроку приближающиеся. Когда спит, во сне заимодавца видит у главы его предстоящего; но когда и не спит, то мыслит, и печется о лихве. Но лихвы ищущему сие сказать надлежит: Пий воды от твоих сосудов (Притч.5:15), и от источников твоих, то есть, не ходи на чужие источники, но от своея капли избирай себе способы к житию. Имеешь ли медь, ризы, скоты, сосуды многоразличные? То все отдай. Лучше всего лишиться, нежели лишиться свободы. Но стыжуся, скажет кто-нибудь, сие в народ объявить. Что ж, лучше ли, когда другой то же всем объявит, и в твоих самых глазах оное продаст за самую малую цену? Не ходи к чужим дверем: студенец бо чуждий поистинне тесен есть (Притч.23:27). Лучше трудом и художеством мало-помалу вспомоществуй нуждам твоим, нежели, внезапно возвысившись чужим богатством, наконец, всего своего стяжания лишишься. Итак, ежели имеешь чем заплатить, то для чего настоящую бедность сим вспомоществованием не отвращаешь? Если же не отдаешь, усугубляешь зло злом. Хотя ты теперь и беден, но свободен. Взявши взаим не обогатишься, а свободу теряешь. Раб бывает заимодавцу должник, и раб еще наемный, который непреминуемую сносит службу. Пси, когда берут, укрощеваются; заимодавец же, приемля, сваряется, не престает бо лаяти, но вящше взыскует, когда ты клянешься, не верит, испытует и внутренняя дому твоего; о доходах твоих любопытствует. Как скоро ты из дому твоего выступишь, влечет тебя к себе и поносит; но ежели внутрь дому скрыешься, стоит он на дворе, стуча в двери, при жене твоей посрамляет тебя, при другах укоряет, на торжище не дает тебе ниже слова выговорить, и в праздник тоже злое сретение неспокойную тебе наводит жизнь. Но великая, речет кто-либо, нужда, и нет никакого другого способа к взятию денег; какая же от того польза, что он на один только день дал тебе сроку? поелику взять взаим, значит не совершенную свободу, но малую отраду убожеству учинить. Претерпим ныне тесноту убожества, и да не отлагаем ее до утреннего дня, потому что не взявши взаим, равно убог будешь и заутра так, как и ныне; а взявши, большее мучение претерпишь от наростающей лихвы. Ныне никто тебя не осуждает за то, что нищенствуешь, невольное бо зло, если же лихвам ты повинен, то уже нет такового, который бы не стал гнушаться твоего безумия. Рассуди прежде, чем заплатишь. Из тех ли доходов, которые получаешь? Но их и для исправления нужды, и для выплачения не довольно. Если же и лихву твою соравнишь, то откуда столь много усугубятся деньги твои? Рану раною же никогда не лечат; и зло от зла не поправляется. Ты скажешь, как же я препитаюся? Имеешь руки, имеешь художество, нанимайся, служи. Многия промыслы суть жития, многие способы. Немощен ли ты? Проси от имущих. Если же за стыд почитаешь просить, то стыднее еще, взаим взявши, не отдать. Муравей не прося, ни взаим приемля, может препитаться, и пчела останки пищи своея царем дарствует, которым ни рук, ни художества природа не дала; ты же будучи благомысленное животное, человек, хотя одно от всех искуств не обрящешь ли к препровождению своего жития?

Богат ли ты? не отдавай в лихву сребра твоего. Убог ли ты? Не бери взаим. Ибо, ежели ты изобилуешь, не требуешь займа; ежели же ничего не имеешь, не возможешь отдать долг. Не предавай жития твоего на раскаяние. Мы нищии единым сим разнствуем от богатых, то есть, беспечалием. Мы им покоя неимущим и беспрестанно печалующимся смеемся, будучи сами беспечальны и спокойны. Взаим же емлющий есть и убог, и купно в великом беспокойстве находится: всегда пребывает в размышлениях, иногда ценя свое имение, иногда пышные домы, богатых поля и одежды встречающихся. Если б все сие, говорит сам в себе, было мое, за столько то бы все оное продал, и освободился бы от долгу. То же самое у него и нощию в сердце, и днем те же помыслы его занимают. Если кто во двери ударит, то должник скрывается под ложе. Если кто скоро вошел, его сердце содрогнулось. Лает ли во дворе пес? Он пóтом обливается, мучением терзается, и озирается куда убегать. Но как приходит срок, печется как бы солгать, и как бы под притворным извинением заимодавца ульстить. Для чего ты себя ко многоплодному зверю припрягаешь? Сказывают, что зайцы рождают купно, и питают и зачинают; так, равным образом, и лихоимцев деньги и взаим даются, и рождаются и зачинаются, потому что, хотя ты еще и в руки их не взял, однако сего месяца требуется от тебя заплата, и сие вторично заимственное иное зло воспитывает, оное опять другое, и так бывает зло бесконечное. Для сей причины и наименование такое получил сей вид лихоимства, ибо лихва (τόκος, рождение), думаю, злого ради многоплодия так названа, откуда иначе, или, может быть (τόκος, то есть, рождение), лихва называется от болезней и печалей, которые причиняет душам взаим приемших. Потому что, как болезнь жене рождающей, так срок должнику предстоит. Лихва на лихву, злых родителей злое исчадие. Повествуют, что ехидны утробу матернюю разгрызают, и так рождаются; равным образом, и лихвы домы должников, поядая, рождаются. Сеяния временем прозябают, и животные временем рождают: лихва же ныне раждается, и ныне рождать начинает. Всякое растение, когда до своей достигнет высоты, престает расти; лихоимцев же сребро во все время растет. Животные, сообщивши исчадиям способ раждать, сами рождать престают; заимодавцев же деньги и будущая рождают, и первая обновляют. И как немоществующие холерою (многожелчием) первую пищу истребляют, и прежде, нежели совершенно очистятся, вторую, паки приемля, изметают с болезнию и терзанием, так и сии лихвами лихвы изменяя прежде, нежели очистят первые долги, вторично занимают, и на малое время чужим надымавшиеся, после о своем рыдают. Однако, скажешь ты, многие и от займа обогатились; а я думаю, что больше из них сами себя умертвили. Ты сих не исчисляешь, которые от взысканий не терпя срама, чрез удавление смерть поносной жизни предпочли. Видел я жалостное зрелище, детей свободных за долги отеческие на торг влекомых. Ты не в силах оставить имения детям своим? По крайней мере, не отъемли у них благородства. Едино сие соблюди им стяжание свободы сей залог, который от родителей своих ты получил. За убожество отцовское никто обвинен не бывал, долг же отеческий в темницу влечет. Не оставляй (одолжительного) писания, как клятвы детей, которая на детей и на внучат преходит.

Богатство, глаголет Пророк Давид, аще течет, не прилагайте сердца (Пс.61:11). Удивися сему гласу: богатство, аще течет. Временно есть богатство: скорее источника протекает своих владетелей, весьма часто их переменяя. Как река с высшего места стремяся, к стоящим на брегу приближается; однако, коснувшися брегу, тотчас отступает назад; подобно и обманчивое богатство – кратчайшее и печальнейшее имеет бытие, переходя вскоре от одного к другому. Ныне поле принадлежит сему, заутра другому, а по немногом времени иному. Возри на градские домы, сколько они от начала своего переменяли уже наименований, при каждом владетеле иное имя получая. Самое злато беспрестанно из рук своего владетеля преходит к другому, и от того паки к иному. Удобнее можно удержать в руке почерпнутую воду, нежели соблюсти богатство. Итак, не ревнуй никому чрезмерно богатому, и не почитай блаженною его жизнь, и хотя бы из неистощеваемых источников проистекало к тебе богатство, не прилагай к нему желания твоего. Впрочем, не всегда похвально и убожество, но только происходящее от воли, яко согласное с благовестием. Ибо многие в рассуждении достатков бедны, а по желанию сребролюбивы, и сих не убожество спасает, но осуждает желание: богатство и слава, поелику не могут сделать человека блаженным, не суть по естеству блага; а потому что в жизни нашей некоторое щастие составляют, для сего желательнее суть противных себе вещей, то есть, убожества и бесславия. Они некоторым людям даются от Бога для раздаяния, как то Аврааму, Иакову и подобным, а злочестивым суть побуждением ко исправлению, так что ежели который по излиянии Богом на него толиких благ, пребудет в своем нечестии, тот без всякого извинения подвергает сам себя осуждению. Но кто праведен, тот ниже находящееся у него богатство чрез меру любит, ниже не имея оного ищет; ибо почитает оное не для наслаждения себе порученным, но для раздаяния. Благоразумный человек принимает на себя должность разделять чужия вещи, смотря на мнение народа, который обыкновенно удивляется; и подражает имеющим порученную себе какую-нибудь власть. Если бы мы научились презирать все телесное, то бы ни одна из человеческих вещей не могла нас удивлять. Ибо нам, гнушающимся телесных прихотей на какую потребу богатство, я не вижу: разве бы нам приятно было закопать наши сокровища, по подобию басенных драконов оные стрещи.

Итак, первейшая и достойная попечения Христианина должность состоит в том, чтоб он от всех обезображивающих душу его страстей себя очистил. Потом надлежит стремящемуся по Боге к высшей жизни оставить все свое богатство, поелику забота и попечение о земных вещах рождает в душе некоторое развлечение. Когда же многие к единой и той же цели спасения стремятся, общую и взаимную приемлют жизнь, то за первый долг себе ставить должны, дабы иметь всем едино сердце, едину волю, едино желание, и как повелевает Апостол, едино тело из различных членов составленное, а сие не иначе быть может, как разве чрез сие, если ничто особенно никому присвояемо не будет, ни одежд, ни сосуд, ни другое что в общем житии полезное, но каждая вещь употребляема будет на нужду, а не во владение. И как одежда малая на большое тело, или большая на малое непристойна, но всему соразмерное полезно и пристойно есть, так и все другие вещи, одр, теплое одеяние, сапоги, должны к имеющему в них нужду, а не ко владетелю принадлежать. Как лекарство изъязвленный, а не здоровый употребляет, так и тем, что к вспоможению тела выдумано, не роскошный, но имеющий во вспоможении нужду праведно должен пользоваться, о Христе Иисусе Господе нашем, Ему же слава и сила во веки веков, аминь.

Святитель Василий Великий. Нравственные слова.

Комментарии

Комментарии не найдены ...
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© LogoSlovo.ru 2000 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU