О Любви.

Старец Иосиф Исихаст и духовные чада

О ЛЮБВИ

О любви мы приводим собственные слова Старца, без комментариев, потому что они ясны и понятны, и мы не хотим умалить высоту порожденных его созерцанием мыслей, которые он, испытавший сии божественные чувства и взыграния духа, записал собственноручно.

«Какими словами начну похвалу моей любви? Никоим образом мне это не под силу, но ты сама вразуми меня, истинная моя и сладкая любовь. Ибо как же мне собственными своими силами, о возлюбленные мои братия, написать и поведать о столь великом даре, превосходящем меру силы человеческой? Какой смертный язык расскажет о сей небесной пище и сладости святых Ангелов, пророков и мучеников, подвижников и преподобных, и всего собора праведных, пребывающих на небесах?

Поистине, братия мои, если бы мне были даны все языки от Адама до нынешних времен, то и тогда я не смог бы достойно говорить о блаженной любви, когда бы Сам Сладчайший Иисус, Сама Истина и Любовь, не даровал мне силу слова, премудрость и разум, чтобы устами человеческими Сладчайший Иисус и говорил, и прославлялся. Ибо любовь — не что иное, как Сам возлюбленный Спаситель, и милосердный Отец, и Божественный Дух.

Сладок Иисус, и сладки все Божественные дары, которые Бог Слово назвал добродетелями. Человек испытывает особое, свойственное каждому дару чувство и Божественную силу, открывающую величие чрезвычайной красоты и силы. Однако он ощущает и различие между тем или иным даром, хотя все они и происходят от одного источника, будучи прича-стны Божественному озарению.

Но все имеющиеся добродетели воздают особое почтение блаженной любви. Она же, как госпожа, благолепно облекшись в них, как бы окрыленная сиянием умного света, премирно востекает к приснотекущему Источнику, сладчайшему Господу, и там находит упокоение, и вновь оттуда ниспосылает лучи света возлюбившим ее, всех исполняя просвещением и беспредельной радостью, возбуждая ревность и горение духа.

Ведь она — огонь благоуханный, ибо от огня происходит, и отблеск Божественной красоты, и все может даровать любящим ее, как Госпожа и царица всех добродетелей! Итак, благодарение тому, кто сказал: Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4, 16).

Однако сегодня многие добродетельные христиане, имеющие доброе и прекрасное жительство, делом и словом благоугождающие Богу, искренне помогающие ближнему, считают себя (и со стороны других почитаются) достигшими любви, коль скоро проявляют это малое сострадание и милость к своему собрату. Но это не так, о возлюбленный. Так они поступают по заповеди Господней: да любите друг друга (Ин. 13, 34), и хранящий ее достоин великой похвалы, но это еще не является действием Божественной любви. Это поистине путь к источнику, но еще не сам источник. Равным образом такая любовь представляется лишь порогом у царского чертога, но не вратами его. Это прекрасные царские одежды, но не Сам Царь. Это заповедь нашего Бога и Господа, но не Бог.

Итак, тот, кто пожелал говорить о блаженной любви, должен сам прежде в чувстве вкусить ее плода, а затем, если позволит Источник любви, сладкий наш Иисус, давать и другим вкушать от плодов, которые принял, и тогда, несомненно, он принесет пользу ближнему. Ибо опасно для нашей души говорить недостоверно, судить о том, чего мы не знаем, и считать себя сведущими в том, чего мы на самом деле не видели.

Итак, возлюбленный читатель, твердо запомни, что иное дело — заповедь любви, исполняемая совершением добрых дел братолюбия, и иное — действие Божественной любви. И если первое могут исполнить все, если захотят, то второе — никоим образом. Ибо это не от дел наших зависит и не приходит по нашему хотению, когда и как пожелаем. Стало

быть, бессмысленны хотения и дела1, и нам остается только показывать доброе произволение и обращаться с усердной молитвой к Самому Господу, ибо только в Его власти — дать или не дать просимое.

И если мы в простоте сердца совершаем свой путь, если подвижнически храним заповеди, если молимся усердно, с плачем и слезами, терпеливо и неотступно, и, как Моисей, хорошо стережем овец Иофора (см.: Исх. 3, 1), то есть мысли, помышления и духовные движения нашего ума, если мы знойным днем и холодной ночью непрестанных изменений боремся с искушениями, сокрушаясь в понуждении себя и смирении,— то вместе с другими Божественными дарами удостаиваемся боговидения и зрим купину, возжженную в наших сердцах огнем Божественной любви, горящую и неопаляемую (см.: Исх. 3, 2)!

И приблизившись к ней в умной молитве, мы слышим Божественный глас, в таинстве духовного ведения говорящий: сними обувь твою с ног твоих, то есть оставь всякое свое желание и попечение века сего и подчинись Духу Святому и Божественной воле Его, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Исх. 3, 5). И, освободившись от всего, такой человек становится предстателем за народ и наносит раны фараону, то есть обретает рассуждение и распоряжение Божественными дарованиями и победу над демонами. А затем он получает Божественные законы, но не как Моисей, на каменных скрижалях, которые легко сокрушаются (см.: Исх. 32, 15-19), но в виде Божественных начертаний Святаго Духа, действующих в наших сердцах, и не десять только заповедей, но столько, сколько способны вместить ум, разум и естество...».

Мы опускаем дальнейшие размышления Старца, поскольку приводили их во второй части его жизнеописания, в толкованиях на его сочинение «Десятигласная труба»2.

Когда блаженный Старец говорил нам об этой боготворящей любви, он, случалось, оказывался вне себя и, сам испытывая Божественные действия, преображал и нас, заставляя переживать чувство всеобъемлющей любви. И тогда весь образ нашей жизни представлялся нам в ином свете, так что мы стыдились за все, что нами было совершено по личной выгоде, а не по любви. Не знаем, как это происходило: от собственного ли нашего усердия или больше по молитвам Старца, поскольку он достиг такого состояния, которое понуждало его становиться всем для всех (ср.: 1 Кор. 9, 22) ради их утешения и укрепления.

Когда мы рассказывали Старцу о каком-либо печальном событии, которому были свидетелями или о котором слышали от других, то видели, как он быстро менялся в лице,— казалось, он чувствовал всю боль страждущего члена (см.: 1 Кор. 12, 26),— и начинал плакать. Иной раз опять, когда Старец безмолвствовал и занимался своим мелким рукоделием, не получая никаких вестей извне, мы вдруг замечали перемену в его поведении, которая свидетельствовала о том, что он тревожится и страдает. Когда мы спрашивали с детской дерзостью, которую он всегда нам прощал, что случилось, он смиренно вздыхал и с печалью говорил нам: «Кто-то страдает, детки, и просит нас о помощи». Тогда Старец оставлял любое свое занятие и углублялся в молитву. Через некоторое время из какого-нибудь письма мы обычно узнавали, кто страдал и каким образом он избавился от беды или получил облегчение в постигшем его испытании. Однако понять устроение духовных людей для большинства затруднительно или даже невозможно, в то время как духовные люди сразу видят, не только вблизи, но часто и на расстоянии, что в человеке (Ин. 2, 25). Справедливо говорит священное слово: духовный судит о всем, а о нем судить никто не может (1 Кор. 2, 15). Мы, живя рядом со Старцем, никогда не могли постичь всю высоту, глубину и широту его мыслей, хотя он умалял сам себя, чтобы казаться таким же, как и мы, и почти достигал в своем смирении того, чтобы казаться еще меньше нас. Он тогда лишь открывал свою высокую

---

1 Старец этим хочет сказать, что любой дар Божий дается нам не ради наших заслуг, потому что все согрешили и лишены славы Божией (Рим. 3, 23). Однако это вовсе не означает, что дела не нужны,— мы должны приготовить путь Господу (ср.: Мф. 3, 3), то есть потрудиться над исполнением заповедей, чтобы душа была способна принять и сохранить Божественный дар.— Перев.

2 В русском издании эти размышления относятся к четвертой части. См.: Иосиф, монах. Старец Иосиф Исихаст. С. 274-280 — Перев.



духовность, когда в нашем поведении проявлялось что-то от эгоизма или нерадения. Тоном, не допускающим возражения, Старец сначала указывал нам на опасность, которую несет наша невнимательность, а затем с математической точностью определял наше внутреннее состояние и называл ту причину или страсть, которая нас привела к ошибке. Он тщательно следил за распорядком нашей жизни и никогда не допускал его нарушения. Целью того делания, которому он нас обучал и в котором сам достиг совершенства, было непрестанное пребывание ума в памяти Божией. Он вдохнул в нас это делание как непременную обязанность, и в нашем сознании укрепилось, что каждая мысль и действие должны стремиться к Божественной памяти. Мы также убедились, что духовные люди не имеют собственной воли или разумения, но все предают в волю Божию. Часто мы разъясняли Старцу что-либо из каждодневных наших забот, спрашивая, как нам поступить, и он никогда не высказывал своего мнения прежде не помолившись, но всегда давал ответ после Божественного извещения, полученного на молитве.

Старец Иосиф Ватопедский.

Комментарии (1)

Всего: 1 комментарий
  
#1 | Александр Н.И. »» | 20.10.2013 15:32
  
2
Спасибо Андрей что привносите в нашу жизнь такие ценные материалы!!!!!
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© LogoSlovo.ru 2000 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU