Интернат

4
4 августа 2013 в 13:55 3247 просмотров
С неба крупными хлопьями падал снег. Дети во дворе сбились в стайку. Вид у них был слегка придурковатый. Стоят себе, языки высунули – снежинки на них ловят. Они словно обезумели от радости. А может, само слово снег и эти неправдоподобно большие снежинки так на них подействовали.

Было время обеда, а мальчишки всё стояли, высунув языки, и никуда не спешили.
В ЭТОТ ДЕНЬ ИХ ЛИШИЛИ ОБЕДА, ПРОГУЛКИ И УЖИНА. Ночью, когда интернатское начальство улеглось, семеро, во главе с Егором Ненашевым, потихоньку пробрались на кухню. Голодное брюхо ворчало и скулило, и им казалось, что вот сейчас от этого крика взбунтовавшейся плоти проснётся сторож Степаныч. Проснётся и выгонит их, голодных, позорной метлой. Сторож не проснулся. А вот повариха тётя Клава ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Не могла уснуть оттого, что дети остались голодными. Уж она-то знала, что подросткам этим, как и её оболтусам, которые сейчас накормленные спят дома, им всё время хочется есть. Оттого она и таскала потихоньку с кухни, что под руку попадалось. Для своих. Их ей было куда как жальче, чем этих чужих дворняжек. Только вот сейчас она не могла уснуть оттого, что эти,чужие, легли спать голодными. Когда б не это, может и осталась бы живой тётя Клава. Она-то меньше других была перед ними виновата. А Егора иногда даже просила помочь в столовойне - собрать посуду. Работе этой всякий был рад, если не перепадало чего от тёти Клавы, так завсегда можно было добыть на кухне кусочек хлеба и им подобрать с тарелок остатки. Кое-кто ухитрялся тарелки вылизывать. Только Егор этого никогда не делал. И тётя Клава одаривала его за помощь куском батона с компотом, в котором плавали варёные сухофрукты. Егор степенно, не торопясь, выпивал дарёный компот в прикуску с батоном, вытирал рот рукавом и так же степенно уходил успокоенный и умиротворённый этим куском домашнего тепла, чьей-то заботой о себе. Тётя Клава только головой покачивала, надо ж, босяк, а гордости – полные драные штаны, откуда берётся только! Говорила она это про себя и не с осуждением - с гордостью за него.

Обычно тётя Клава в интернате не ночевала. Вот только назавтра проверка ожидалась. И пришлась та проверка на время, когда тётя Клава заменяла уборщицу. С утреца прибрать надо. А там ещё завтрак приготовить успеть. Кто её знает, тётю Клаву, может её не совесть мучила, а попросту на непривычном месте не спалось. Заслышав шорох-шевеленье, подхватилась тётя Клава – и на кухню. К тому времени там вовсю уже орудовала интернатская пацанва. Главный смутьян – Егор, продырявив банку со сгущенным молоком, пил. В один задыхающийся неотрывный глоток, только не сразу это у Егора получилось. Через одну дырку никак течь та сгущёнка не хотела и он сообразил – продырявил её ещё в одном месте. Полилась. О том, чтобы полностью открыть банку и речи быть не могло. Это ж никак не дотерпеть. Остатки борща – их порция- были слиты в нарядную маленькую кастрюльку. Не в пример большим и серым интернатским. Тёть Клавина – блаженно заметил про себя Егор, глотая текущую в рот негу. Пацаны окружили кастрюльку и, не найдя ложек, стали таскать густыш прямо пальцами. Правда, всё это было холодными -сверху плавали застывшие кружочки жира. Ничего – и они пошли впрок, старательно выловленные. Маленький затравленный пацан, тринадцати лет от роду, никак не мог сообразить как уесть богатство, попавшее ему в руки – кирпичик чёрного хлеба, порядком зачерствевший, некусаемый и неломаемый. Наконец, зацепился взглядом за ножевницу, вытянул длинный тонкий нож. Стал примеривать к буханке – как кромсать удобней. В этот самый момент на кухню вошла тётя Клава. Первое, что бросилось ей в глаза – её кастрюлька, окружённая пацанами. Егор тоже увидел повариху, но, самозабвенно глотая сгущёнку, остановиться не мог. А ведь понимал, что вот она, тётя Клава, пришла и теперь точно накажут и завтрака уж точно им не видать – не то что сгущёнки. Одна только мысль в голове стучала – допить банку, всю до капельки допить, что бы сейчас не происходило. А пацаны сосредоточено занимались своим делом – выбирали остатки густыша, затравлено косясь на тётю Клаву. И та, понимая, что толку с того борща и с банки уж никакой, приступила к Щурику – тому самому, что примеривался к буханке. Спасти решила буханку или противник ей показался более лёгким, только, растопырив руки в стороны, пошла на него. Тот смотрел на тётю Клаву, не мигая, и, казалось, вот-вот расплачется. Одной рукой он продолжал вслепую нащупывать бугорки-неровности на очерствевшей буханке. Ему-то ничего сегодня не перепало, а была такая знатная добыча, целая буханка! Тут глаза его из собачьих со слезой, дрожащих, стали безумными. Округлились, вылезли из орбит. Издав коротенькое повизгивание, Щурик сделал резкий выпад вперёд – два шага, выставив вперёд длинный тонкий нож. Нож оказался в большом теле тёти Клавы быстро и незаметно. Незаметно для неё самой. Она по инерции продолжала двигаться в сторону отступившего Щурика и молча упала, преградив ему дорогу. Загремела сброшенная на пол кастрюля, а Егору нечем стало дышать – сгущёнка не глоталась.
-Атас, пацаны! – шестеро подростков, сбивая на своём пути всё, что попадалось под ноги, помчались в спальни. А куда имбыло бежать? До самого утра они лежали, вжавшись в холодные простыни, ждали расправы над собой. Пришло утро, нашли тётю Клаву, вызвали милицию. Около тёти Клавы на корточках сидел Щурик. Глаза его так и не вернулись на место, остались выпученными. На вопросы он не отвечал, только по кусочку отламывал хлеб, брал в рот и когда хлеб во рту расползался – глотал. Щурика забрали, тётю Клаву тоже. После, тёть Клавиных пацанов отдали в этот же интернат.

Комментарии

Комментарии не найдены ...
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© LogoSlovo.ru 2000 - 2025, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU