Без автора
Возвращалась я как-то из монастыря, паломничала. Сижу на вокзале – жду поезда до Москвы. Время позднее, ноябрь месяц, за окном идёт мокрый снег. Пассажиров полно. Почти все места в зале ожидания заняты. И тут вижу: в проходе, между рядами, идёт собака, сразу ясно – бродячая, брошенная, заглядывая людям в глаза, тянет носом, выпрашивая съестное. Напротив меня сидела женщина, моих лет, пирожок жевала. Увидала она эту собаку бездомную, сжалилась и бросила перед ней свой наполовину съеденный пирожок. Собака наклонилась, понюхала его, а есть не стала. И снова смотрит на женщину, может, она ещё чего ей бросит. – Э-э, да ты не голодная, попрошайка! Ну и иди отсюда, только зря тебе пирог бросила! Достала она из пакета новый пирожок и дальше кушает, а та половинка так и лежит в проходе. Во мне родители воспитали уважение к хлебу. Я везде кусочки хлеба подбираю и птичкам скармливаю. Ведь в голодные годы и мороженой мелкой картошке были рады. Но тут столько людей сидят и смотрят, и неудобно мне поднять этот кусок. Ещё скажут люди: «Оголодала бабка…» А стыдно, видно, многим – хлеб на полу, под ногами лежит, а не подберёшь – и стали они отворачиваться и в другую сторону смотреть. Хоть бы другая какая голодная собака пришла бы да съела. Прошло, наверно, минут десять. Скоро, думаю, все люди поднимутся и пойдут на поезд, тут я в суете и подберу хлеб незаметно. Вдруг вокзальная дверь со скрипом резко открывается и стремительно так входит весь облепленный снегом необычный человек. Сам в подряснике, сверху телогрейка, скуфья, а плечи покрыты большой шалью, со связанным на груди узлом. Сроду я таких не видала. То ли монах, то ли батюшка какой? За собой катит тележку с тяжёлым, видать, грузом. Может, свечки везёт или книжки какие-нибудь. И стремительной такой походкой идёт он по нашему проходу, почти бежит, и люди на него все уставились. Доходит он до брошенного пирожка, мгновенно наклоняется, подбирает его и, не сбавляя скорости, катит свою тележку прямо в буфет. Вот это номер! Лет тридцать этому монаху, а он даже не задумался, как поступить. Прошёл да и поднял. А я сидела-смотрела, да так и не решилась. Вот Господь и послал человека, который показал всем, как нужно поступать. Стыдно мне стало за себя. Смотрю я в сторону буфета на этого необычного монаха. А он шаль развязал, отряхнул с неё снег, тележку в угол поставил, взял себе чая в буфете и кушает этот самый брошенный пирожок. Потом что-то ещё из сумки съестное достал подкрепиться. Тут объявили посадку. Все мы стронулись со своих мест и пошли к выходу на перрон. А монах остался, – наверное, ему в другую сторону дорога. Пожалела я, что мне с ним не попутно. Очень уж мне хотелось поговорить с человеком Божиим, поучиться у него вещам духовным. Но и за этот урок благодарю Господа.
