Некомфортный дар

Недавно втянулся я в спор о совести. Речь шла о том, общечеловеческая ли это штука — или свойственна только христианам, а у всех остальных вместо совести что-то другое. Естественно, все такие споры бывают крайне субъективны, потому что никакого четкого, общезначимого определения совести нет.

Но если игнорировать терминологические тонкости, получаются две позиции. Одна, христианская, строится на том, что совесть — это голос Бога в человеческой душе. Другая, условно назовем ее позитивистской, утверждает, будто совесть — это всего лишь социальный инстинкт, в зачаточном виде присущий даже животным, и нечего всякую мистику разводить, все объясняется на уровне зоопсихологии.

И конечно, этому блюду добавляет остроты мнение, будто ни у кого, кроме христиан, совести нет. Люди оскорбляются: «вы что, хотите сказать, что у нас (то есть неверующих) совести нет?» Или у них — мусульман, буддистов, индуистов... далее следует обвинение в расизме, дискриминации на почве религии и/или национальности, и в перспективе вырисовывается 282-я статья УК РФ.

Понятно, почему: слово «совестливый» в нашем языке настолько отождествилось со словом «хороший», настолько обросло оценочными оттенками, что отсутствие совести воспринимается как синоним мерзости, гадости и чуть ли не вселенского зла.

Тем не менее, здесь не все так просто, если понимать совесть именно как способность слышать голос Бога в своем сердце. Сразу уточню: слышать голос Бога — в подавляющем большинстве случаев не означает слышать некие голоса в своей голове. Никакой шизофрении! Речь идет об эмоциях, и более конкретно — эмоциях неприятных, некомфортных. Тоска, напряженность, подавленность, ни на что конкретно не направленное раздражение, самопроизвольная концентрация внимания на том, что хотелось бы забыть... То есть именно что «угрызения». Совесть — она «грызет», «царапается», «кусается», «сверлит», «жалит», «режет»... в русском языке со словом «совесть» сочетается много таких «болевых» глаголов. Собственно говоря, совесть — это и есть боль души. Точно так же, как и боль телесная, она сигнализирует о неблагополучии, о необходимости принять какие-то меры. Кому именно сигнализирует? Кто должен возбудиться и что-то сделать? В случае физической боли — адресатом является мозг. В простейшем примере — сунул ты руку в огонь, обожгло кожу, побежали по нервам сигналы в мозг: опасно! И мозг посылает нервные сигналы в мышцы: отдернуть руку! В случае же душевной боли адресат — это человеческий дух, то есть наши высшие способности: разум, свободная воля, творческий дар, различение добра и зла... иными словами, проявления образа Божия в человеческой природе. Опять же, простейшая схема: сделал ты пакость, стало душе больно, побежал от души сигнал в высшие сферы, в область духа: я неправ, я согрешил, я в опасности, надо срочно что-то сделать. Например, извиниться...

Так вот, с христианской точки зрения совесть — то есть душевная боль, сигнализирующая о духовном неблагополучии — не возникает сама по себе, не вытекает из каких-то естественных свойств человеческой психики. Здесь именно что внешнее воздействие. Не кто иной как Бог прикасается к душе, делает ей больно — чтобы достучаться до духа.

Фактически, совесть — единственный из даров Божиих, которые явно неприятны на вкус. Прочие дары — разум, вера, способность творить, способность любить — могут, конечно, приносить и страдания, но чаще приносят радость. Совесть же никакой радости не приносит, это мучительно, и то, что это все-таки именно дар, а не проклятие, понимаешь уже постфактум, когда сумел правильно среагировать на эту боль, сумел избежать духовной опасности. Весьма некомфортный дар.

Теперь начинаются вопросы. Прежде всего, а кому дается этот дар? Любому ли
человеку? Или только христианину? Или не обязательно христианину, но тому, кто сформирован в христианской культурной среде?

Ответить непросто — именно потому, что речь идет о таких тонких внутренних переживаниях, которые далеко не всегда проявляются вовне и которые чаще всего никак не отрефлексированы. Мается человек, тошно ему, мрачно ему, а отчего? Может, совесть, может, желудок, может, на работе неприятности... Вряд ли надо доказывать, что любому человеку, независимо от вероисповедания, национальности, окружающей обстановки время от времени бывает плохо на душе. Это, как говорится, медицинский факт. Но можно ли утверждать, что в любом случае это именно совесть? Именно посылаемый Богом — посредством душевной боли — сигнал?

Я где-то читал, что в древнегреческом языке не было слова «совесть» — точнее, не было понятия, точно соответствующего по смыслу этому нашему слову. Было нечто похожее, но все-таки другое: стыд. Стыд перед окружающими. То же приходилось мне читать о японцах и китайцах, которые более всего боятся «потерять лицо». Вплоть до харакири (у китайцев — не столь изыскано: яд или удавление).

В чем же разница? Чем отличаются совесть — и стыд перед людьми? По внешним проявлениям — весьма похоже. В случае нарушения каких-то социальных норм — точно такой же психологический дискомфорт, чувство ущербности, чувство вины, стремление эту свою вину как-то загладить. В чем разница? В происхождении. Стыд перед людьми — это всегда именно стыд перед людьми. Не вообще «человечеством», а конкретными людьми, которые рядом, которые с высокой вероятностью могут тебе сказать что-то неприятное. «Рядом» — ключевое слово. Потому что если с глаз долой — то и из сердца вон. Далее, стыд перед людьми — всегда конкретен, рационален. Ты всегда понимаешь, какую именно социально-этическую норму нарушил, понимаешь и то, что за это нарушение полагается — если не по закону, то по традиции. По сути, такой стыд — это ни что иное, как страх перед коллективом, против которого ты выступил. Страх ответного давления — хотя бы и не физического, а психологического. Такой стыд действительно есть и у животных — достаточно посмотреть на поведение нашкодившего щенка. Чувствует ведь, что нарушил «закон стаи», боится кары.

Но муки совести — это по-другому. Поначалу угрызаемый совестью может даже и не понимать, в чем заковыка, почему на душе кошки скребут. Потом, если он найдет причину (а чаще всего находим!), начинается работа ума, происходит осознание: вот этого делать было нельзя, потому-то и потому-то. Человеку становится стыдно: и если это верующий человек, то стыдно не только перед людьми, но и перед Богом. Даже прежде всего — перед Богом. И уже дальше — следующий этап, покаяние. Не притворное, не для галочки (такое не избавит от мук совести!), а по-настоящему. Как, например, у евангельского Закхея: «Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо» (Лк. 19:8). Только тогда совесть замолкает, а в сердце рождается радость.

Очень часто, кстати, бывает так, что человек испытывает муки совести, не нарушив никаких социальных норм. Он знает, что окружающие не осудят его. Например, стоит дать малознакомому человеку, попавшему в беду, значительную сумму денег? Если не дашь, никакое общественное порицание тебе не грозит. Все поймут — у самих денег мало, у самих проблемы, улицу не натопишь. Никто тебя грызть не станет — кроме твоего собственного сердца. Более того, часто бывает и наоборот — если поступишь все-таки по совести, на тебя ополчатся даже самые близкие люди. Например, молодая девчонка-студентка, оказавшаяся в положении и не желающая делать аборт. Чего она только ни наслушается — причем порой даже от тех, кто называют себя верующими...

Словом, «муки совести» и «стыд перед людьми», «потеря лица» — это разные вещи. Иногда пересекающиеся, иногда нет. Один и тот же человек может испытывать и то, и другое. Но в одном случае душевная боль предостерегает его от потери статуса в социуме, а в другом — от следования греху, отравляющего его дух и отдаляющего от Бога.

Остается все тот же вопрос: бывают ли муки совести (именно в христианском смысле) у людей, крайне далеких от христианской веры (да и вообще от какой-либо другой)? С одной стороны, мы помним слова Тертуллиана о том, что «всякая душа по природе христианка», то есть тянется ко Христу, даже не имея о Нем никакого внятного представления. Если так, то и Христос может послать такому человеку муки совести, если видит возможность его обращения: не только отказа от дурных поступков, но и желания быть вместе с Ним. С другой стороны, если очевидно, что никаких шансов в земной жизни уверовать во Христа у этого человека нет и быть не может (к примеру, те же японцы до XVI века) — то не слишком ли жестоко будет подвергать его дополнительным мукам, которые заведомо не приведут к исправлению? Или все-таки приведут (не приводя его при этом ко Христу)? Может, в этом случае достаточно только стыда перед людьми?

Честно скажу: у меня нет четкого ответа. Я не знаю, всем ли Господь дает Свой некомфортный дар — муки совести, или только тем, кому это может послужить ко благу. В конце концов, не всякий же христианин делает правильные выводы из угрызений совести! Некоторые прекрасно умеют ее голос в себе подавить. И живут долго и — как им кажется! — счастливо. Ведь от всякого дара можно и отказаться, на то и свобода воли.

Одно знаю точно: Он всем хочет спасения и каждому дает шанс. Каждому — свой. И не слишком полезно изучать, кому чего не дано. Гораздо лучше всмотреться в то, что дано конкретно тебе.

Автор: КАПЛАН Виталий


http://www.foma.ru/nekomfortnyij-dar.html