Я никогда не видел лично патриарха Павла, хотя наслышан о нём давно.
Впервые я попал в Сербию осенью 2006 года.
Я очень хотел увидеть Святейшего, тем более, что, насколько я знаю, обычно он был вполне доступен. Не то чтобы я рассчитывал на аудиенцию, просто хотелось посмотреть своими глазами на святого человека наших дней и подойти к нему под благословение, и уже это было бы счастьем.
Но не вышло.
Как раз тогда, осенью 2006-го здоровье его ухудшилось, а в последующие разы становилось всё хуже.
Видимо, я оказался недостоин того, чтобы увидеть Святейшего Павла.
Но зато, будучи в Сербии, я услышал множество примечательных историй о нём от заслуживающих доверия людей, и хотел бы ими поделиться.
Святейший патриарх Павел – это явление уникальное для нашего времени и потому, конечно, бессмысленно пытаться делать его опыт планкой для других патриархов, точно так же, как, например, опыт святого Филарета Милостивого или святого Алексия, Человека Божия делать планкой для большинства современных мирян.
У каждого своя мера и свой образ подвига. Мне кажется, можно просто порадоваться, что при нашей жизни был и есть такой человек в Православной Церкви.
Известно, что Сербский патриарх и будучи наделён столь высоким саном, продолжал аскетические подвиги, и старался держаться очень скромно, причём это у него выходило очень естественно, без какого-либо нарочито показаного оттенка.
Он ходил по городу пешком или ездил на обычнычном транспорте, среди людской давки, был нестяжательным, и питался так же мало, как древние отцы-пустынники, – просто потому, что он был таков.
Госпожа Яня Тодорович рассказывала мне историю, случившуюся с её сестрой. Та как-то попала на приём к патриарху по какому-то делу.
Обсуждая дело, она случайно посмотрела на ноги патриарха и пришла в ужас при виде его обуви – это были старые, некогда порванные, а затем заштопанные ботинки.
Женщина подумала: «какой позор для нас, сербов, что нашему патриарху приходится ходить в таком рванье, неужто никто не может подарить ему новую обувку?»
Патриарх тут же с радостью сказал: «Видите, какие у меня хорошие ботинки? Я их нашёл возле урны, когда шёл в патриархию.
Кто-то выбросил, а ведь это настоящая кожа.
Я их немного подшил – и вот, они ещё долго смогут послужить».
С этими же ботинками связана ещё одна история. Некая женщина пришла в патриархию с требованием поговорить с патриархом по неотложному делу, о котором она может сказать только лично ему. Такая просьба была необычной и её не сразу пустили, но всё же настойчивость посетительницы принесла плод, и аудиенция состоялась.
Увидев патриарха, женщина с большим волнением сказала, что этой ночью ей приснилась Богородица, которая велела принести патриарху денег, чтобы он мог купить себе новую обувь. И с этими словами посетительница протянула конверт с деньгами. Патриарх Павел, не беря конверта, ласково спрашивает: «А в каком часу вы легли спать?»
Женщина, удивившись, ответила: «Ну… где-то в одиннадцать». «Знаете, я лег позже, около четырёх часов утра», – отвечает патриарх, – «И мне тоже приснилась Богородица и просила передать Вам, чтобы Вы эти деньги забрали и отдали тем, кто в них действительно нуждается». И не взял денег.
Однажды, подходя к зданию патриархии, святейший Павел заметил много стоявших у входа иномарок и поинтересовался, чьи это машины. Ему сказали, что это машины архиереев.
На что патриарх с улыбкой сказал: «Если они, зная заповедь Спасителя о нестяжательстве, имеют такие машины, то какие же машины у них были бы, если бы этой заповеди не было?»
Как-то раз патриарх летел куда-то с визитом на самолёте. Когда они пролетали над морем, самолёт попал в зону турбулентности и стало трясти.
Молодой архиерей, сидевший рядом с патриархом, спросил, что он думает о том, если самолёт сейчас упадёт. Святейший Павел невозмутимо ответил: «В отношении себя лично я восприму это как акт справедливости: ведь в жизни я съел столько рыбок, что неудивительно, если теперь они съедят меня».
Может быть, не лишним будет также привести отрывок из беседы Николая Кокухина с диаконом Небойшей Тополичем:
«По милости Божией у нас есть такой духовный пастырь, как Святейший Патриарх Павел… Он ведет аскетическую жизнь и является для нас живым примером евангельского пастыря.
Он живет во Христе в полном смысле этого слова…
Как православный монах он постится, то есть не кушает мясо, а в понедельник, среду и пятницу у него очень строгий пост…
Он каждое утро служит литургию в маленькой часовне, которая находится в здании Патриархии.
Там нет хора, а поют только прихожане…
Он сам облачается перед службой и сам разоблачается после службы, он сам исповедует прихожан и сам причащает их. Подрясник и рясу он носит с тех пор, как постригся в ангельский чин (а это произошло пятьдесят лет назад). И не меняет их. Он сам стирает, гладит и чинит их. Он сам себе готовит пищу.
Однажды он рассказал мне, как из женских сапог сшил себе хорошие ботинки, у него есть все сапожные инструменты, он может отремонтировать любую обувь.
Он часто служит в разных храмах, и если увидит, что у священника порвана ряса или фелонь, он говорит ему: «Принеси, я починю ее»… Пребывание рядом с таким человеком – это большое благо для воспитания собственной души, для духовного возрастания».
При этом патриарх Павел является доктором богословия (это звание ему было присвоено ещё до патриаршества), он автор нескольких книг – монографии о монастыре святого Иоанникия Девичского и трехтомника «Да станут нам яснее некоторые вопросы нашей веры», некоторые выдержки из которого недавно были опубликованы в переводе на руский язык.
Сейчас патриарху Павлу идёт 95-й год. Из-за слабого здоровья он уже давно находится в больнице. Функции по церковному управлению исполняет Синод Сербской Православной Церкви.
Патриарх Павел уже неоднократно просил отправить его «на покой» (то есть, в отставку) по состоянию здоровья, но на минувшем Архиерейском Соборе было решено, что он останется духовным главой Сербской Церкви до самой смерти.
Патриарх Павел был очень близок к народу и народ его очень любит.
Его фигура уникальна даже для Сербской Церкви и следующий патриарх, конечно, будет уже другим.
Юрий Максимов
Дедушка.
Жизненный путь иеросхимонаха Константина (Шипунова)
Духовные чада называли его просто «дедушка».
Он и выглядел, как дедушка: старенький, бедно одетый, в валенках.
Кто разглядит за столь обыкновенной внешностью духоносного старца, прозорливца, постника и молитвенника?
Но именно таким и был иеросхимонах Константин (Шипунов), несший свой подвиг не в древнем монастыре и не в уединенной пустыне, а среди шумного города – в Свердловске, в самый разгар строительства коммунизма в нашей стране.
Среди грандиозных строек, ударных пятилеток, амбициозных планов советского правительства многим казалось странным его исповедничество: ночные бдения, покаянные слезы, непрестанная молитва…
Но ехали к старцу «советские люди», иногда издалека, чтобы услышать живое слово Божие, получить наставление в духовной жизни и помощь от дерзновенных молитв «дедушки».
Православная Церковь была поругана, загнана в подполье, но не прекратила своего существования. Она продолжала жить во многом благодаря таким истинным духовным пастырям, каким был отец Константин (Шипунов).
Путь к монашеству длиною в жизнь
Все у него в жизни сложилось не так, как он хотел.
С юных лет горел желанием уйти в монастырь – пришлось жениться. Хотел утешаться детьми, но – все сыновья погибли, а у обеих дочерей сформировались трудные характеры.
Он был совершенно лишен уединения, хотя, познав сладость молитвы, всем сердцем стремился к нему. Душу свою он укреплял мужественным терпением, и, когда к нему приходили с жалобами на жизнь, он всем давал выстраданный собственным опытом совет: «Терпи, терпи, только терпи все».
За такой подвиг Господь даровал отцу Константину внутренний мир и покой, которые передавались и окружающим: рядом с ним всем становилось спокойно и радостно. А претерпеть в жизни отцу Константину пришлось немало.
Родился он в 1877 году в крестьянской семье, был воспитан в вере. Как уже упоминалось, с юности у Константина (таково было и мирское имя старца) появилось желание монашества.
Некоторое время он даже жил в Белогорском монастыре, известном в то время всей России своей благоустроенностью. Юный послушник ревностно подвизался в обители, мечтая окончить здесь свои дни, но вскоре его забрали в солдаты и отправили служить в Санкт-Петербург.
Там, в Санкт-Петербурге, произошла у будущего отца Константина встреча со всероссийским пастырем, святым праведным Иоанном Кронштадтским.
Константину, в то время молодому солдату, батюшка Иоанн дал прикровенное благословение на будущее старческое служение, сказав: «Солдат, мотай на ус, будешь наставником».
Будущий старец некоторое время переписывался с отцом Иоанном и всю свою жизнь глубоко почитал его.
После окончания солдатской службы Константин женился. Сначала оба супруга работали сельскими учителями, но Константин не оставлял своего желания служить Богу и через несколько лет принял священнический сан.
Семейная жизнь его сложилась трагически: он рано овдовел – его супруга скончалась от туберкулеза, оставив на его руках детей, которых отец Константин воспитывал один.
После революции для него наступило время новых испытаний.
Власти выслали «служителя культа» из Екатеринбурга, и вплоть до начала Великой Отечественной войны семья жила в деревне Палкино.
В деревне был действующий храм, и отец Константин регулярно совершал богослужения, но в 1930-х годах был лишен этой радости.
Однажды глубокой ночью его срочно вызвали со Святыми Дарами «к больному».
Как потом выяснилось, это обновленцы устроили ему ложный вызов. Когда батюшка немного отошел от дома, они набросились на него с дубинками и избили до полусмерти.
После этого случая отец Константин уже почти не мог служить, так как постоянно болел, и епархиальному управлению пришлось вывести его за штат.
Из семерых детей отца Константина в живых осталось только две дочери: старший сын Димитрий был расстрелян в гражданскую войну, еще трое сыновей – Василий, Сергий и Иоанн – погибли во время Великой Отечественной, а младший, Константин, умер еще во младенчестве.
Во время войны батюшку приехали арестовывать. На двух машинах вывезли иконы, книги и все вещи. От потрясения отца Константина парализовало – это спасло его от заключения. Видимо, в НКВД посчитали, что в таком беспомощном состоянии он уже не представляет для советского строя никакой угрозы. Подняться на ноги отец Константин смог только через несколько лет, к концу войны.
В этих муках выковывалась душа истинного подвижника, готового, как говорит монашеская поговорка, стоять за Христа до смертного креста.
Монастырь в сердце
После войны отцу Константину пришлось жить в Екатеринбурге (тогда Свердловске) в семье старшей дочери Раисы, которая отличалась весьма тяжелым характером. К тому времени старец уже принял постриг, сначала монашеский, а потом схимнический, с сохранением прежнего имени.
К нему приходило много посетителей, искавших у него духовной помощи. Раиса могла их не пустить, отругать, накричать на них. Один раз к старцу пришел бедный и грязный старик.
Отец Константин дал ему кусок мыла, рубаху и велел сходить в баню.
Только нищий вышел, Раиса побежала за ним и отобрала у него мыло. «Дедушка, – кричит он отцу Константину, – так как я без мыла-то?»
Старец попросил дочь вернуть отнятое.
Она отдала, зато, когда вместе с отцом зашла в дом, от злости сильно ударила его поленом по руке.
Отец Константин терпел много обид от дочери, но никогда не отвечал на ее выходки, а только молился за нее и горько плакал.
Когда же за него хотели заступиться, он не разрешал.
В доме всегда было много детей, а потому стоял шум, гам: то игры, беготня и громкий смех, то обиды и слезы.
Но отец Константин никогда не выказывал какого-либо неудовольствия по этому поводу, ко всем своим домашним он относился ласково, любовно, все сносил с непритворным смирением.
Жил старец в крохотном закутке, где помещались только деревянная скамья-лежанка, тумбочка под окном и скамейка для посетителей.
Спал на жесткой лавке, подушка была из камыша, а матрасом ему служила ватная подстилка из пальто, сшитая внизу так, чтобы не скатывалась с лежанки.
Еще было у отца Константина простое серое одеяло, но он им никогда не укрывался, потому что почти и не спал. Как бы поздно ни ложились родные, как бы рано ни вставали – у него всегда горел свет, а сам он читал или молился.
Днем ему было тоже не до сна: стоит только прилечь, как кто-нибудь приходит.
Чаще всего он так и сидел на своей скамье, а если и ложился, то всегда в одежде и валенках.
Ел старец всего раз в день, притом пищу самую простую – капусту, картошку. Часто ограничивался тем, что заваривал себе толокно на воде с сахаром.
Когда было несколько блюд, то отец Константин, юродствуя, смешивал еду: первое, второе, сладкое – и так потреблял.
Мяса он не ел никогда и даже не хотел видеть, как в доме готовились мясные блюда.
Посетители часто приносили ему продукты, но он никогда ничего не оставлял себе, все отдавал нуждающимся.
«Читай молитву Иисусову…»
Его духовные дети вспоминают, что, с какими бы скорбями они ни приходили к старцу, от него всегда возвращались как на крыльях. Примет с любовью, все объяснит, утешит.
Перед тем, как дать совет или наставление, старец всегда молился.
И не только общаясь с посетителями – он вообще всегда молился, непрестанно творя про себя Иисусову молитву. Он и своих чад учил тому же, говорил, что это – великая молитва.
Среди тех, кто окормлялся у старца, было много людей семейных, обремененных хозяйством, но и им отец Константин заповедовал не забывать о молитве. Говорил, например, так: «Когда стираешь или полощешь, читай Иисусову молитву, а то все равно белье останется грязным».
Ежедневное чтение Евангелия старец также считал делом, необходимым для каждого христианина.
Зная, что иногда неотложные повседневные занятия забирают у человека все время, он советовал все же находить минутку и читать хоть несколько слов, а если даже этого в течение дня не получилось сделать, то хотя бы приложиться к Евангелию – и то будет польза.
Всем своим чадам отец Константин заповедовал как можно чаще перечитывать, а лучше даже выучить наизусть три главы Евангелия от Матфея, в которых содержится Нагорная проповедь Спасителя, объясняя, что в этих главах заключается вся суть христианской жизни и что по изложенным в них заповедям Господь будет судить мир.
Печать Духа Святого
За смирение и необыкновенную любовь к Богу и ближним Господь сподобил отца Константина многих благодатных дарований, среди них был и дар прозорливости.
Сохранилось множество свидетельств того, как старец предсказывал людям их будущую жизнь, на исповеди сам открывал забытые грехи кающимся.
Одна женщина слышала о нем от людей, знала, как он выглядит, но сама никогда его не видела.
Однажды, стоя в церкви, она увидела, как он выходит из алтаря в боковую дверь.
Смотрит и думает: «Старик да старик, какой он провидец?»
А он подошел к ней, погладил по голове и говорит: «Правильно, Настенька, правильно, какой я провидец – старик и старик!» Женщина в ноги ему пала: «Батюшка, простите!» «Ничего, ничего, ты права – старик есть старик».
Со временем она стала его верным духовным чадом и еще неоднократно была свидетельницей того, как он отвечал людям на их невысказанные мысли.
Предсказал отец Константин и возрождение духовной жизни в России, во что тогда, в 1950-е годы, трудно было поверить. Он говорил: «Будут еще открыты церкви и монастыри.
Будет открыт монастырь здесь, в Зеленой роще. Будет восстановлен». Это старец говорил о Ново-Тихвинской женской обители, которая, действительно, была возрождена в 1994 году.
Сотни людей приходили к старцу за советом, шли для разрешения и духовных, и житейских вопросов, для получения благословения на брак, на принятие пострига.
С просьбой помочь наладить духовную жизнь в обителях к нему обращались настоятели мужских и игумении женских монастырей.
Старец много благотворил святым обителям.
Его благодарные чада часто жертвовали ему деньги, продукты, вещи. Он ничего себе не оставлял, все отправлял в монастыри. Дня не проходило, чтобы он не просил отправить посылку.
Отец Константин и своих духовных детей просил покупать разные вещи и продукты и все это – крупы, соленую рыбу, ткани, обувь – посылать в монастыри, причем в большом количестве, так, чтобы хватило всему братству или сестричеству.
Святые друзья
Отца Константина связывала крепкая духовная дружба с отцом Игнатием (Кевролетиным), ныне уже прославленным в лике святых.
Отец Игнатий единственный из насельников разоренного Верхотурского Николаевского монастыря вернулся к стенам родной обители и жил на окраине Верхотурья.
При необходимости старцы посылали друг к другу своих духовных чад за благословением, ответами на вопросы.
После смерти «дедушки» отец Игнатий говорил: «Молитва его сейчас выше, чем когда он был на земле.
Приходите и разговаривайте с ним, как с живым, да панихидку по нему послужите».
Удивительной была духовная связь старца и с преподобным Кукшей Одесским.
До сих пор нет достоверных сведений, встречались ли когда-нибудь старцы, но доподлинно известно, что они глубоко почитали друг друга и часто направляли друг к другу для разрешения каких-либо вопросов своих духовных чад.
Одна паломница из Свердловска была в Почаеве, где отец Кукша, не спрашивая, откуда она, подарил ей три крестика и сказал: «Отцу Константину от меня поклон».
Она приехала, пришла к отцу Константину, а он ее с порога спрашивает: «Видела Кукшу?»
Та ответила, что не знает, кто это был, но подходил к ней некий старец, благословил и велел передать поклон от него.
Отец Константин улыбнулся: «Вот это и есть отец Кукша».
Был и другой случай. Одна благочестивая девушка пришла к отцу Константину с вопросом, поступать ли ей в монастырь или заводить семью. Тот велел ей съездить к отцу Игнатию, сказав, что тот все устроит.
Отец Игнатий в свою очередь отправил ее к отцу Кукше: «Поезжай, – говорит, – к нему, он все сделает».
В то же время, что и эта девушка, на Украину к отцу Кукше приехал для совета и некий молодой человек, также духовное чадо отца Константина. Он собирался стать священником и искал себе супругу.
Молодые люди, приехавшие из Свердловска словно специально для встречи друг с другом, познакомились, а через некоторое время и поженились.
«Приходите ко мне на могилку…»
Старец был извещен о времени своего отшествия ко Господу.
Еще за несколько лет до его кончины одна женщина, вернувшись из Верхотурья, передала ему слова отца Игнатия: «У вас там есть отец Константин, передайте ему, что он на Пасху умрет».
После этого старец каждый год готовился к смерти на Пасху, соборовался и причащался в Великую среду.
Наступил 1960 год.
Духом отец Константин предузнал, что эта Пасха будет для него последней, и многих прикровенно предупреждал о своей скорой кончине.
Так, Великим постом старцу передали вопрос одного человека, можно ли ему будет на Пасху приехать, на что отец Константин ответил: «На Пасху ко мне все приедут».
Так и случилось: он скончался дома на молитве, когда во всех храмах пели пасхальную заутреню. На отпевание в дни Светлой седмицы собралось множество духовных чад.
Телеграммы с горькой вестью пошли во все концы страны: «Умер дедушка». Сотрудники телеграфа были в недоумении: «Что за дедушка в Свердловске?!»
Старец завещал положить его тело в неокрашенный и необитый гроб, хоронить без цветов, везти его на Ивановское кладбище непременно на лошади.
Так все и было сделано.
Гроб через все кладбище до храма верующие несли на руках.
Своим чадам отец Константин говорил: «Кто ко мне будет ходить на могилку, того я на том свете буду встречать.
Я у вас отец духовный.
Я приду на суд Божий, Господь спросит: “Пастырь, где твое стадо? Кого привел?”
Приходите ко мне на могилу, все расскажите, я вам оттуда лучше помогу».
Действительно, и сегодня нередко можно увидеть, как останавливаются у его могилы люди, прикладываются ко кресту, читают Евангелие.
И всегда получает облегчение в своих скорбях и трудностях тот, кто приходит с верой к этому благодатному старцу.
Ведь и сам он претерпел многие скорби, но считал их благодеянием, целебным лекарством, о чем лучше любых возвышенных слов говорит его искренняя и смиренная молитва:
«Слава Тебе, Господи, что Ты нас не забыл, не прогневался на нас, не погубил, а милостиво к Себе приблизил через скорби; особенно нас ценною наградой наградил: скорбями, бедами, болезнями, презрением и поношением, клеветою и всякою обидою и лишением спокойной и радостной жизни. И да будет на все Твоя святая воля. Достойно и праведно взыщи с нас в сей жизни, но избавь вечного мучения, не лиши нас вечной блаженной жизни. Помяни нас во Царствии Твоем. Веруем и уповаем на Твое великое милосердие. Не порази нас внезапной смертью, но даруй прежде конца покаяние. Слава Богу за все, буди имя Господне благословенно отныне и до века».
Ирина Свистунова
30 декабря 2008 года
________________________________________
Издательством Ново-Тихвинского женского монастыря готовится к выпуску книга, повествующая о подвижниках уральской земли. Войдет в этот сборник и жизнеописание иеросхимонаха Константина (Шипунова).
Фотографии предоставлены церковно-историческим кабинетом Ново-Тихвинского женского монастыря.
Непрославленные исповедники
Собор новомучеников и исповедников Российских.
Икона, написанная в Ново-Тихвинском монастыре
«Опять поминальный приблизился час, я вижу, я слышу, я чувствую вас…» – эти строки ахматовского «Реквиема» сегодня, в день празднования всех Новомучеников и Исповедников Российских, как-то особенно тревожат душу.
В памяти всплывают голоса, лица людей, с которыми мне, как члену епархиальной комиссии по канонизации святых, приходилось в своей жизни встречаться и разговаривать о том страшном времени, когда за маленький нательный крестик можно было лишиться карьеры, свободы, а то и самой жизни…
За несколько лет работы перед нашей комиссией предстали сотни исповеднических судеб – многие из них теперь называются житиями. Но много в нашем архиве и таких жизненных историй, которые пока нельзя отправить в Синодальную комиссию, чаще всего из-за нехватки сведений о подвижнике, но которые также говорят о христианском подвиге веры и верности.
Эти лежащие под спудом небольшие истории не менее дороги нам, чем жития уже прославленных святых.
Некоторые из них мне хотелось бы сегодня рассказать.
«Для меня Господь превыше всего»
Магдалина Даниловна Качалкова, жительница Екатеринбурга, была духовным чадом отца Константина (Шипунова) – известного старца середины прошлого столетия.
Комиссия занималась сбором сведений об этом уральском подвижнике, и мы опрашивали всех, кто был с ним близко знаком.
С любовью вспоминая о духовном отце, Магдалина невольно рассказала нам и о своем подвиге.
Мы записали ее рассказ:
«Это было в 1967 году. Мой младший сын Саша учился в четвертом классе. Мы жили в новой квартире, я только что устроилась работать на камвольный комбинат.
И вот однажды пришла к нам домой учительница моего сына и говорит, что до нее дошли слухи, будто бы я вожу детей в церковь.
Я не стала отрицать. Тогда учительница обратилась к Саше с льстивыми словами: «Сашенька, когда мать будет тебя звать в церковь, ты ко мне беги. Я дам вам с Андрюшей (ее сын) денег, и вы пойдете в кино.
Тебе ведь не нравится в церкви?
Там ладаном пахнет, там одни старухи, там такой тяжелый воздух. Ведь не нравится, правда, Сашенька?»
А он так серьезно, так спокойно отвечает: «Нет, мне в церкви нравится». Тогда она, как львица, на него накинулась: «Да что тебе там нравится?!»
А он опять серьезно и спокойно ответил: «А я сам не знаю, но что-то мне в церкви нравится». Учительница тогда замолчала, притихла.
Она думала, что я насильно детей вожу в церковь.
Уходя, она сказала: «Я тогда пойду к вам на работу и всех на ноги поставлю».
Незадолго до этой истории со мной произошла другая: мне дали корочку «Ударник комтруда», а спустя несколько дней меня вызвал к себе секретарь парткома и стал расспрашивать, где то удостоверение, которое мне вручили.
Я говорю: «Сыну отдала. Ему корочки понравились, он себе из них сделал записную книжку: середину вырвал и вложил чистые листы».
Секретарь на меня прямо обрушился: «Там Ленин был! Куда сын выбросил? Может, он сжег?!»
Я говорю: «Не знаю, куда выбросил». Вот этому-то секретарю и поступила на меня жалоба, что я вожу детей в церковь.
И начались мои мытарства.
Начали меня вызывать в «Красный уголок», а там начальники соберутся и допрашивают меня.
Начальник цеха, женщина, задает мне вопрос: «В какого же Бога вы веруете»?
Я говорю: «В Бога, Который создал все».
Она повторила: «Который создал все?
Ну, вас, допустим, не переубедишь.
Но вы хоть детей воспитывайте в духе коммунизма».
Я отвечаю: «Я за детей скорблю больше, чем за себя, чтобы они были с Богом».
Мне говорят: «Мы лишим вас прав материнства».
Я ответила: «Если будет на то воля Божия, вы можете это сделать».
Они меня отпустили, но назавтра объявили лекцию: «Женщина и религия».
Я не осталась на лекцию, потом меня опять ругали.
Долго еще таскали меня по собраниям, долго донимали, и в газете «Камвольщик» про меня писали, и домой приходили.
Однажды, только началась смена, – опять за мной идут, я пришла, а их много собралось, начальников, в «Красном уголке». И опять начали меня допрашивать.
А я вспоминаю, как мне батюшка (отец Константин) однажды сказал: «Ты будешь работать в такой организации, где очень много народу. Тебя будут спрашивать, веруешь ли ты в Бога.
И ты обязательно скажи: «Верую». Если ты скажешь: «Нет, не верую», то ты пойдешь в ад, в вечный огонь, вечно будешь гореть». Вспоминаю это и говорю своему начальству: «Вы, пожалуйста, не тратьте на меня время.
Я здесь стою, а машины там стоят, и из-за меня другие рабочие простаивают. Для меня Господь превыше всего и, хоть что говорите, все бесполезно. И прошу меня больше не беспокоить этим вопросом». С этого времени интерес ко мне у начальства постепенно стал пропадать, и вскоре меня оставили в покое».
«Настало время выбора…»
Священник Евгений Колыванов также был духовным чадом старца Константина (Шипунова). Его бескомпромиссность в вопросах веры стоила ему светской карьеры, но это оказалось промыслительно – впоследствии он принял священный сан.
О судьбе о. Евгения нам рассказала его супруга, матушка Мария.
Иеросхимонах Константин (Шипунов)
В 1952 году Евгений Васильевич Колыванов закончил в Свердловске юридический институт и был направлен народным судьей в Пермскую область, Кунгурский район.
Семья у Евгения была верующая, но посторонние об этом не знали. На работе поначалу все складывалось удачно, молодому специалисту даже обещали повышение и предложили вступить в партию.
Евгения одолевали сомнения: как поступить?
Отказаться – значит загубить карьеру. Согласиться – невозможно для верующего человека.
Очень переживала за Евгения мама, Анна Афанасьевна, вместе они искали доброго совета. Обращались к разным священникам, но те прямого ответа избегали, вероятно, опасаясь доноса.
Вскоре Господь помог: кто-то рассказал Анне Афанасьевне о старце Константине (Шипунове). Евгений поехал в Свердловск.
Нашел отца Константина, изложил свои проблемы и услышал очень серьезный ответ: «Настало время выбора: либо ты изберешь Бога и, значит, откажешься от партии, либо станешь коммунистом, то есть отступником от Христа».
Евгений вздохнул с облегчением. Он услышал то, чего и хотела его душа. Слова старца укрепили его силы.
Вскоре в семье Евгения родилась вторая дочь, надо было ее крестить.
Поехали в дальнюю деревню, где семью никто не знал, договорились со священником и совершили над девочкой Таинство Крещения.
Но псаломщица этой церкви, к несчастью, была внештатным сотрудником в «органах», поэтому факт крещения очень скоро стал известен на работе у молодого судьи.
О том, что наступает время скорбей, Евгения предупредил отец Константин.
Однажды, благословляя его на прощание, старец сказал: «Тебя ждут скорби. Жизнь может перемениться. Но Бог поможет».
Через некоторое время Евгения пригласили в комитет комсомола и спросили, знает ли он, что его мать и жена крестили ребенка в такой-то деревне и с его ли согласия это сделано.
– Да, – ответил Евгений прямо, – я об этом знал и был согласен.
– Как? Ты что же, верующий?!
– Я – верующий, – твердо ответил молодой судья.
Конечно, после этого Евгению пришлось услышать много неприятного, в конце концов, на заседании решили: верующего судью – уволить.
Месяца через два приехал главный психиатр области, побеседовал с Евгением на отвлеченные темы и составил заключение, что по медицинским показаниям он является непригодным к занимаемой должности.
Семья переехала в Свердловск, Евгений устроился на завод и продолжил окормляться семьей у отца Константина. Однажды он услышал от старца слова непонятные, но врезавшиеся в память.
Батюшка спросил: «Ну что, твои братья по-прежнему пьют? А ты не пей. Но будет время – ты будешь пить, пить – хорошо!.. пить, пить – хорошо!..»
Говоря это, он держал руки поднятыми, будто пьет из большого сосуда.
Слова были загадочны, но чувствовалось, что они сказаны не просто так.
Время шло, и, уже спустя несколько лет после блаженной кончины старца Константина, в жизни Евгения произошли благие изменения; его пригласил правящий епископ и предложил принять сан священника.
А через некоторое время отец Евгений, причащаясь из Чаши в алтаре, вспомнил таинственные слова и понял, что прозорливый старец дал ему тогда прикровенное благословение на священство…
«Иисусе, Власте вечная!»
Эту историю о своем отце, священнике, рассказал нам протодиакон Анатолий Головин.
«Однажды к папе подошла прихожанка его храма и спросила:
– Батюшка, что мне делать? В школе от моего сына требуют, чтобы он снял нательный крестик.
Про женщину эту ходили слухи, что она завербована органами и доносит обо всем, что происходит на приходе.
Доподлинно этого никто не знал, но в то время все, как правило, перестраховывались, старались лишнего не говорить. Но папа ей ответил, что думал:
– Знаешь, вот в акафисте сказано: «Иисусе, Власте вечная!».
Что такое земная власть?
Сегодня одна, завтра – другая, а отрекаться от Господа мы не должны.
Мой совет – пусть твой сын крестик не снимает.
Эти слова прихожанка передала «куда следует».
Вскоре папу арестовали. Он провел в тюрьме несколько лет».
«Туда меня не сошлете, где Бога нет!»
Со схимонахиней Николаей (Галиной Засыпкиной) мы познакомились, когда собирали сведения для прославления схиигумении Магдалины (Досмановой), предпоследней настоятельницы екатеринбургского Ново-Тихвинского женского монастыря.
Схимонахиня Николая была ее духовным чадом.
В свое время матушка Магдалина предсказала Галине, что она – единственная из ее чад, которая доживет до возрождения Ново-Тихвинского монастыря (что и сбылось).
Веря предсказанию, Галина ничего не боялась, ее бесстрашие изумляло даже чекистов на допросе…
Однажды поздно вечером сотрудники НКВД нагрянули в дом, где жила Галина и где в этот вечер скрывался отец Игнатий (Кевролетин) (ныне прославлен как преподобноисповедник).
Чекисты пыталась напугать девушку, чтобы она выдала о. Игнатия.
– А если вас сослать туда, где птицы не летают?
– А вот совсем мне птицы и не нужны. Но вот туда меня не сошлёте, где Бога нет.
– Мы вас в тюрьму увезем. Вы не боитесь?
– Пожалуйста. А что бояться? Разве там не люди сидят? Те же люди. Если вы меня арестуете, я вас не обвиню. Ведь всё по воле Божией.
– Жалко губить такую молодую.
– В вашу функцию жалость не входит.
– Будешь в церковь ходить?
– Буду.
– И принимать будешь?
– Придут – приму...
– И в тюрьмы передачи своим передавать?
– Буду передавать. А если вас посадят, то и к вам приду.
В тот вечер чекисты почему-то так и не арестовали Галину. И отца Игнатия не обнаружили…
***
Казалось бы, все это небольшие эпизоды из частной жизни.
Но ведь именно из таких эпизодов и складывается вся нашем жизнь, и о каждом таком случае Господом сказано: «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным…»
Наталья Стукова
сотрудница епархиальной комиссии по канонизации святых (при Ново-Тихвинском женском монастыре г. Екатеринбурга)
