В маленьком провинциальном городке, где все друг друга знали, стоял старенький храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Настоятелем в нем служил отец Анатолий, священник уже в летах, с тихим голосом и уставшими глазами. Приход был небольшой, в основном состоящий из пожилых женщин, которые знали наизусть все службы и перешептывались о каждой мелочи.
Однажды в храм зашла молодая женщина по имени Вера. Она не была постоянной прихожанкой. Её лицо было заплакано, а руки дрожали. У её маленького сына врачи обнаружили тяжелую болезнь, и прогнозы были неутешительными. Вера подошла к иконе Божией Матери, поставила самую большую свечу, какую только нашла в лавке, и рухнула на колени. Она не молилась заученными словами, она кричала душой, прося о чуде, о спасении для своего мальчика.
Отец Анатолий видел ее горе и тихо молился вместе с ней у алтаря.
На следующий день, открывая храм рано утром, священник заметил нечто странное. Все свечи, поставленные вчера, давно догорели и погасли. Все, кроме одной. Та самая, большая свеча Веры, горела так, словно ее только что зажгли. Она стояла ровно, пламя не колыхалось, а воск, казалось, совсем не убывал.
Отец Анатолий перекрестился. Он позвал алтарника, юношу скептического склада ума, тот лишь пожал плечами: «Батюшка, может, свеча какая-то особенная, бракованная». Но и на второй, и на третий день свеча продолжала гореть. Она горела и днем, и ночью.
Слух об этом мгновенно разнесся по городку. В храм потянулись люди. Сначала – любопытные, потом – паломники из соседних сел. Одни шептали: «Чудо! Матерь Божия услышала!», другие с сомнением разглядывали свечу, пытаясь найти подвох. Приезжали даже журналисты из областной газеты, фотографировали, брали интервью у отца Анатолия. Он лишь смиренно отвечал: «На всё воля Божия».
Ажиотаж нарастал. Одни прихожанки уже рассказывали, как получили исцеление от головной боли, просто постояв рядом. Другие, наоборот, возмущались: «Это прелесть! Бесовское наваждение, чтобы отвлечь от истинной молитвы!»
Веру тоже нашли. Она, узнав о свече, приходила каждый день и молча стояла у иконы. Надежда в ее глазах боролась со страхом.
Прошла неделя. В одно воскресное утро, когда храм был полон людей, пришедших поглазеть на «чудесную свечу», произошло то, чего никто не ожидал. Во время Херувимской песни, в самый торжественный момент литургии, свеча вдруг затрещала и погасла. Просто так. В полной тишине.
По храму пронесся разочарованный вздох. Кто-то даже усмехнулся. Люди начали расходиться, обсуждая, что «всё это было обманом». К концу службы храм почти опустел. Остались лишь самые верные старушки.
В этот же день Вере позвонили из больницы. Результаты новых анализов ее сына показали необъяснимую, но стойкую ремиссию. Болезнь отступила.
Вечером, закрывая опустевший храм, отец Анатолий долго стоял у почерневшего огарка той самой свечи. Он думал о том, что люди так жаждали чуда видимого, чуда-фокуса, которое можно потрогать и измерить. А когда оно свершилось – тихо и незаметно, в больничной палате, а не в сиянии негаснущего пламени – его почти никто и не заметил. Все были слишком заняты, обсуждая погасший фитиль.
И священник не знал, радоваться ему или скорбеть. Радоваться за спасенного мальчика или скорбеть о вере, которая ищет знамений, но не видит главного – милости Божией.
