Адриан. Поповские сказки.

Поехал как-то Адриан в соседнюю деревню маки посвятить. Хозяйка ему стол накрыла, рюмку подала. Сколько ниточке не виться, а судьба попу любиться: учительницей оказалась. Миссионер-то наш по интеллигенции истосковался. Село любил, да беседа по уму не часто приходилась. Сам городской, ученый, профессоров слушал, академиков читал. То-то на земле все зло от познания - заговорился с нею, душу отвел. Освятил и маки и ее.

Тот день когда я начала везти корзинку апельсин на Анохина-9

Приглянулась. Стал ходить, полюбливать. Зажили они с учительницей, что в меду купались. В образованности упражнялись, друг дружку утешали. Стал Адрианка на себя не похож.

Накапали благочинному. Благочинный вестью воодушевился и с довольством воспринял. Обиженных похвалил, досадившего на чем свет поклял. Пожужжал, поколдовал, творчеством блеснул, от себя добавил. Слепил доносец, взора судьи вселенной достойный. Руководству отправил.

Владыка любодея — в запрет. Храм пустует, службу править некому. Адриан все любится. Училка, видать, могла и, как-нибудь, умела. Да и мужики-то от нее башку теряли.

Времени ушло полгода. Утерпеть невмоготу. Надо было думать и решать. Он за лоно сельской интеллигентки бился, как за святую землю. Батя за нее – свою жертву внес. Его от службы отстранили, на требы запретили, он кадило позабыл – руками работал.

Фотошоп

Тут ему указ владычний вручили, с удовольствием цитируют: «Явиться на церковный суд». Доигрался отец. Пошел до храма, как в последний раз проститься. Наземь упал, в поклоне лежит, почву слезами поит. Осознал он зло свое, внял, что за дело получает. Испросил прощения у Бога. Помолился перед храмом. Землю поцеловал. И народу повинился.