Как жить так, чтобы семьей исполнялось Господне Домостроительство спасения, а не Его же горькие евангельские слова о том, что враги человеку домашние его? Веря в Бога и живя делами этой истинной веры, при любом выборе жизненного пути и при любом допустимом верой роде деятельности можно не только спастись, но и стать святым. Как советовал своим собеседникам великий подвижник нового времени, старец Иосиф Исихаст: «Там, где ты есть, трудись», – имея в виду духовную работу тщательного повсеместного и непрестанного исполнения Христовых заповедей.
Святой иеромонах дядя и святой воин племянник – два посвятивших свою жизнь общеполезному, а не личному семейному (с женами и детьми) служению Богу и ближним, два благословенных родственника из двух по-колений одной преданной и верной своему Создателю и Богу семьи пока-зали всем ищущим стяжания святости православным семьям каждый свой пример. Святой пример…
Российский Государственный Исторический Архив дает историческую справку о роде Ушаковых, как имеющем по семейному преданию своим родоначальником Тмутараканского князя Мстислава († 1036) – сына святого равноапостольного Киевского князя Владимира Святославича († 1015, память 15/28 июля).
Преподобный Феодор родился в 1718 году в сельце Бурнаково Романовского уезда Ярославской провинции в семье потомственных дворян города Романова – Игнатия Васильевича и Ирины Васильевны Ушаковых, и в святом крещении был наречен Иоанном. В шестилетнем возрасте он лишился матери, умершей следом за своей новорожденной дочерью. И труды по воспитанию будущего старца Феодора взяла на себя вторая жена Игнатия Васильевича Параскева Ивановна. Теплые воспоминания о ней преподобного стали причиной того, что в рукописном Жизнеописании старца и следом за ним во всех дореволюционных изданиях она считается и называется его родной матерью.
Большое семейство Ушаковых состояло в приходе храма Богоявления-на-острову, находившегося в трех верстах от Бурнаково на левом берегу Волги в одноименном селе Богоявленском (ныне деревня Хопылево).
Здесь в Богоявленской церкви и крестили всех новорожденных Ушаковых, и здесь же неподалеку покоились на погосте их предки.
При мужском Островском Богоявленском монастыре, в храме которого молились Ушаковы, была школа для дворянских детей, где и они обучались грамоте и счету. Влияние обители, несомненно, положительно сказывалось на детях, тем более что и сами Ушаковы традиционно почитали главным условием воспитания детей развитие высоких религиозных чувств и строгой нравственности.
Выбор жизненного пути дворянских детей определялся в то время государственной необходимостью. В связи с которой юношей из мелкопоместных дворянских семей обыкновенно приписывали в различные полки на военную государеву службу. Сыновья Игнатия Васильевича Ушакова шли служить в отборную Преображенскую гвардию. 15 июня 1735 года был принят в бомбардирскую роту лейб-гвардии Преображенского полка, присоединившийся к своим старшим братьям Иоанн.
Со дня кончины Анны Иоанновны († 17.10.1740 года) царский престол номинально принадлежал младенцу-императору Иоанну VI, родившемуся 2 августа 1740 года. Фактической же правительницей России была его мать Анна Леопольдовна.
В ночь с 24 на 25 ноября дочь Петра I цесаревна Елисавета при помощи гренадеров Преображенского полка арестовала правительницу и провозгласила себя императрицей. За оказанную Елисавете услугу гренадерская рота Преображенского полка получила название «лейб-кампании». Все остальные офицеры и солдаты гвардии были повышены в чинах. Иван Игнатьевич Ушаков был пожалован чином сержанта.
Получившие различные привилегии гвардейцы могли теперь жить на более широкую ногу, часто проводя время на различных вечерниках. Но после того, как один из его товарищей, только что весело игравший на гуслях, на глазах у Ушакова внезапно упал и умер, Иоанном овладели смертная память и глубокое покаянное чувство, он почувствовал отвращение к миру, и, не имея надежды на скорую отставку, решился тайно удалиться в пустыню.
Будущий старец Феодор тщательно подготовился к бегству из мира, и в теплое время 1743 года в законном порядке выехав домой на побывку, за Петербургом отпустил своего слугу с лошадьми и всем скарбом обратно, а сам переоделся в нищенскую одежду, и направился в Архангельские пределы. Благополучно добравшись до берегов Северной Двины, Иоанн Ушаков нашел себе в поморских лесах пустующую келью, и начал отшельнически подвизаться, целых три года голодая, холодая и терпя различные злоключения от поселян, когда в случае крайней нужды или необходимости приходил к ним из леса. В те времена государственные сыскные команды требовали от местных жителей задерживать и передавать под арест живших в окрестных лесах и вызывавших их большое недоверие пустынников и беглых раскольников. По этой же причине и Иоанн в один из своих вынужденных выходов в жилой поселок был схвачен, обруган, связан, избит и отправлен для сдачи в острог в Архангельск. Лишь особое небесное заступничество освободило молодого отшельника от нависшей над ним беды. Его обидчики внезапно до такой степени ослабели, что вынуждены были бросить свою жертву прямо на дороге.
Измученный Иоанн пришел в Площанскую общежительную пустынь Орловской губернии, в которой с 1741 по 1746 годы начальствовал иеромонах Иоасаф, бывший учеником и преемником возобновителя пустыни иеромонаха Тихона, и по его просьбе возвратившийся сюда из Брянских лесов, чтобы по-прежнему разделять с ним скорби и помогать ему в трудах. В последний год его настоятельства в обители и в первый год настоятельства иеромонаха Пафнутия и пришел к ним Иоанн, которому, как беспаспортному человеку, благословили поселиться в лесной отшельнической келье неподалеку от обители. Но и эта лесная пустыня не стала для него надежным прибежищем, Иоанн был взят сыскной командой, посланной в силу государственных указных повелений для истребления тайных лесных поселений. И, как человек, не имеющий письменного вида и сообщивший при допросе, что он – тайно ушедший сержант гвардии, был доставлен ко двору. Весть о прибытии ставшего отшельником беглеца–гвардейца быстро облетела Петербург. Так что, пока Иван Игнатьевич ожидал под царским крыльцом встречи с императрицей, многие из преображенцев приходили посмотреть на своего бывшего однополчанина.
После личных взаимных объяснений набожная Елисавета простила своего бывшего гвардейца, и повелела ему остаться в столичном Александро-Невском монастыре. По ее же распоряжению после трехлетнего послушнического искуса тридцатилетний Иоанн Ушаков
Преподобный Феодор Санаксарский
13 августа 1748 года в присутствии императрицы Елисаветы Петровны был пострижен начальствовавшим тогда в обители архиепископом Феодосием (Яновским) в монахи с именем Феодор в честь святого благоверного князя Феодора, Ярославского чудотворца (память 19 сентября).
Аскетический облик и опыт святого обратили на себя внимание многих из Петербургских жителей, которые, желая жить богоугодно, начали приходить к отцу Феодору и усердно просить его наставлений. Враг спасения стал восстанавливать против благочестивых учеников святого Феодора злых и нечестивых людей, которые всячески досаждали им, называли святошами и раскольниками. Стремительно росла зависть ненавистников и к самому преподобному. Но прошло десять лет, прежде чем старец решился переселиться из Невского монастыря в Саровскую пустынь. Услышав об этом его желании, враждующие на отца Феодора братия велели подать ему письменное прошение и сами исходатайствовали ему увольнение.
В 1757 году преподобный в радостном состоянии духа выехал из Петербурга, взяв с собой некоторых из наиболее преданных своих учеников и учениц, которые запаслись отпусками от местного начальства и последовали за ним из столицы в провинцию. Прибыв в город Арзамас, старец поместил небольшое число своих учениц в девичьем Николаевском Арзамасском монастыре. Сам же поселился с учениками в шестидесяти верстах отсюда в Саровскую пустынь, где тогда настоятельствовал ее пятый строитель Исаакий. В том же 1758 году шестым Саровским строителем стал иеромонах Ефрем (Короткой), примечательный своей строгой монашеской жизнью, терпением, твердостью в искушениях и незыблемой надеждой на Промысл Божий, и, отличавшийся милостивым отношением к старцу Феодору.
В 1759 году отец Феодор стал опасаться возможных недоразумений, связанных с тем, что он, будучи подначальным монахом, руководит в Сарове и в Арзамасе своими все умножающимися учениками и ученицами, и просил отца Ефрема и старшую братию, доверить ему приписанную к Саровской обители разоренную Санаксарскую пустынь.
Саровский строитель одобрил и благословил благие устремления преподобного. И в том же 1759 году святой Феодор вместе с шестью своими верными учениками поселился в Сретенской обители, чтобы сформировать здесь наиболее приемлемое для монашеского делания строгое уставное монашеское общежитие.
Заметив успешные начинания преподобного Феодора, преосвященный Тамбовский и Пензенский епископ Пахомий призвал его к себе, и благословил принять священство и стать настоятелем в Санаксаре. Хотя старец, по смирению, и отказывался от рукоположения, но 13 декабря 1762 года, после 24 лет суровой подвижнической жизни все же был хиротонисан в иеромонаха и утвержден Санаксарским строителем.
Вскоре в Санаксаре собралось до двадцати человек братии. Двенадцать из них были отставными гвардейскими служащими, уволенными по именному повелению императрицы Екатерины II и постриженными в монашество по ее указу от 17 июня 1763 года.
В 1764 году, по именному повелению той же императрицы, было определено штатное число монастырей и их насельников, а сверхштатные закрывались. Таким образом, всего лишь через полтора года после того, как преосвященный Пахомий уговорил старца Феодора принять рукоположение и должность строителя Сретенской пустыни, он же внес Санаксар в списки братств, предлагаемых к ликвидации. Но по ходатайству старца перед его бывшими сослуживцами-гвардейцами Алексеем и Григорием Орловыми Санаксар именным повелением Екатерины II был оставлен в числе штатных пустыней Тамбовской епархии, самому отцу Феодору высочайшим указом от 16 октября 1764 года повелено было стать ее начальником, а в следующем 1765 году другим высочайшим указом от 7 марта Санаксар начал именоваться не пустынью, а монастырем.
Став в 1764 году самостоятельным Санаксарским строителем, преподобный Феодор ввел здесь Студийский общежительный устав по общему церковному чину Саровской пустыни с некоторыми особенностями относительно исполняемого у него монашеского молитвенного правила.
В том же 1764 году преподобный Феодор повелел своим духовным дочерям перебраться из Арзамасского Николаевского монастыря, в попавший под сокращение Арзамасский Алексеевский женский монастырь, взял их на свое иждивение и поставил над ними старшей сестру Авдотью Ивановну, происходившую из дворянского рода (ее отец был сержантом гвардии) и последовавшую за ним из Петербурга. Она свято руководила сестрами на протяжении последующих 18 лет.
Преподобный составил для собранной им в бывшем Алексеевском монастыре общины белиц собственный устав, установивший для них пожизненное испытание, при котором даже настоятельницы обители не имели права постригаться в монахини. Он оставлял за ними право постоянного добровольного выбора. И каждая сестра, приходившая в обитель, должна была отдавать себе отчет в том, к чему она стремится и что должна делать. Перед теми же, кто не находил в себе силы идти по выбранному пути, ворота в мир не закрывались, и жизнь ошибавшихся не превращалась в трагедию. Но и в Алексеевской общине так же, как и в Санаксаре строгости не отпугивали, а привлекали ищущих спасения.
Таким образом, преподобный устроил сразу же две школы монашеской жизни, испытанные вскорости на право одновременного его руководства перед лицом известной Киевской затворницы Досифеи, монаха-девицы, славящейся благодатной рассудительностью и прозорливостью. Двум смущавшимся обширной деятельностью отца Феодора санаксарским братиям, посланным преподобным к ней в Киев, старица ответила в том смысле, что разумная глава может править не только двумя, но и тремя обителями.
Строитель Феодор бдительно следил за духовной жизнью подчиненных. Строгий к себе, он и от братии требовал неукоснительного исполнения всех правил монашеской жизни, основой которой он поставил совершенное отсечение братией своей воли. Принятые в Санаксарском монастыре полные всякого рода лишений условия жизни представляли лучшую школу для воспитания в братии полного самоотвержения. И опытный старец внимательно следил за малейшим проявлением чувств, противных этому первому условию иноческой жизни. Тех, кто не мог сносить его строгих взысканий, старец не удерживал в обители. Зато остававшиеся в монастыре, проходя под его руководством трудную науку беспрекословного послушания и самоотречения, составляли общество, напоминавшее лучшие времена православного иночества. И сам святой настоятель разделял с братией все трудные послушания. После продолжительных церковных служб он рубил дрова, топил печи, готовил на кухне пищу для братии, пек хлебы, чистил посуду, мел полы.
При старце Феодоре жилая часть монастыря развивалась мало; он больше прилагал усилия к тому, чтобы созидать церковные строения для молитвенного собрания всего иноческого общежития и приезжающих в его обитель мирских духовных чад. Но за два месяца до знаменательного события освящения нижнего зимнего храма Усекновения главы Иоанна Предтечи, заложенного поздней осенью 1765 года пятиглавого двухэтажного каменного собора, в июне-июле 1774 года преподобному пришло время следом за Господом Иисусом взойти на собственную Голгофу – вознестись на крест, с которого не сходят до самой своей смерти. И пострадать святому пришлось не за что иное, как за свое старческое служение.
*
феодор ушаков
Двое святых из семьи Ушаковых. Часть 2
За несколько лет перед тем Темниковский воевода Неелов упросил старца Феодора стать его духовным отцом, на что тот согласился с тем условием, чтобы воевода повиновался ему во всем, что касается спасения. Сначала он действительно был послушен своему старцу, но потом стал нарушать посты, делать притеснения подчиненным и при каждом удобном случае брать с них поборы. Все увещания и обличения святого Феодора были тщетны. Как-то в самую горячую пору полевых работ воевода заставил крестьян строить ему покои. Те пришли к отцу Феодору с просьбой заступиться за них перед воеводой, выпросить им позволение убрать поля, чтобы не умереть от голода. Тронутый их бедствием старец 24 октября 1773 года поехал в город Темников и хотел поговорить с Нееловым прямо на месте затеянного им строительства, но тот уже отбыл в свой дом. Старец отправился за ним следом. Тогда давно тяготившийся его наставлениями и упреками воевода велел позвать преподобного в канцелярию. И, когда старец по праву духовного отца безбоязненно пересказал своему духовному сыну все его неправды и убеждал прекратить притеснения бедных, тот вызвал собранных в другой комнате свидетелей-чиновников в «присутствие», и велел записать в протокол, что настоятель Санаксарской пустыни называл его «при зерцале» грабителем; а затем представил составленный обвинительный протокол воронежскому губернатору. Губернатор донес об этом императрице Екатерине II, а та дала повеление расследовать дело Синоду. Следует отметить, что обвинение старца Феодора в непочтительности к власти и чуть ли не в подстрекательстве к бунту было выдвинуто в самый разгар связанных с Пугачевым событий.
В ноябре 1773 года из темниковской воеводской канцелярии было донесено и во владимирскую консисторию, что 24 октября Феодор явился в канцелярию в судейскую камеру в «присутствие» воеводы, и говорил ему, что он разоритель и грабитель народа. На требование консистории Феодор объяснил свой поступок тем, что до него дошли многие жалобы на грабительство воеводы. Губернатор вызвал старца в Воронеж для расследования, и он отправился туда вместе со своим послушником и учеником Феодором Соколовым. Преподобный подал объяснительную записку и немедленно был отпущен. На обратном пути он посетил Задонскую обитель, чтобы принять благословение находящегося там на покое святителя Тихона, и провел в совместных беседах и молитве с этим подвижником три дня и три ночи.
В январе 1774 года воронежский губернатор сообщил в Синод, что Санаксарский строитель обратился к нему с жалобами на воеводу, но обвинения его оказались несправедливыми. Не удержался от того, чтобы подлить масла в огонь и Владимирский преосвященный Иероним, который донес Синоду, что настоятель Санаксарского монастыря иеромонах Феодор оказался виновен и в том, что в 1768 году он без ведома архиерея лишил священнослужения и братской трапезы иеромонаха Венедикта и иеродиакона Пармена за то, что они просили освободить их по слабости здоровья от установленной Феодором в церкви продолжительной службы. Когда названные монахи для жалобы самовольно отлучились во Владимир и Москву, Владимирский епископ Павел за самовольную отлучку послал их на год во Флорищеву пустынь на работы и в чередное служение с тем, чтобы по прошествии года они снова вернулись в Санаксарскую обитель. Но Феодор остался недоволен таким решением и требовал, чтобы виновные были возвращены для несения положенной епитимьи в его монастырь. Когда же архиерейским указом дано было ему знать, что по 39-му Апостольскому правилу лишь архиерей имеет право запрещать в священнослужении, Феодор, не признавая себя виновным, в своем рапорте толковал Правила и указы с досаждением и поношением для своего архиерея, что апостольское слово и гражданские указы приказывают покоряться таким пастырям, которые хранят Божии законы и порученных им содержат законно, а не тем, кто идут против законов Божиих и судят неправедно. Епитимья виновным монахам, по мнению Феодора, была наложена архиереем неправильно и потакала их самовольству, а если бы они были присланы к нему, то епитимья им была бы чувствительнее. Феодор требовал переноса дела на суд Синода, но за смертью епископа Павла († 9.08.1769) об этом дерзновении его никакого представления тогда сделано не было.
Опираясь на все эти сведения, Синод на своем заседании 24 мая 1774 года нашел старца Феодора заслуживающим за все указанные дерзновения лишения настоятельства и священства. Сенат добивался для преподобного еще более строгого наказания в виде лишения его монашества и предания светскому суду. И так как старец был из дворян, то дело было представлено на утверждение государыни, которая 16 июня 1774 года повелела «онаго Феодора, лиша настоятельскаго и иеромонашескаго звания, отослать яко человека безпокойнаго простым монахом в Соловецкий монастырь, препоручив начальнику онаго монастыря неослабное за ним смотрение».
14 июля 1774 года святой в сопровождении конвоя из двух солдат отправился в дальний путь на Соловки, куда его с неописуемой скорбью и жалостью провожали из Санаксара ученики, а из Арзамаса ученицы.
Хотя преподобный Феодор был сослан не в качестве заключенного, а как поднадзорный монах, положение его оказалось очень сложным. По приезде в обитель ссыльного монаха поместили в похожую на каменный мешок келью, где старец сильно страдал от холода и угара, из-за которого не раз был близок к смерти, так, что его выносили из кельи и оттирали снегом. Эти лишения сильно подорвали его здоровье, и преподобный до конца своей жизни страдал мучительными приступами удушающего кашля. Там старец Феодор провел в скорбях и болезнях долгих девять лет, и жил бы до смерти, если бы Промысл Божий не устроил ему возвратиться оттуда в родную Санаксарскую обитель. Случилось так, что один из учеников отца Феодора – иеродиакон Феофан, бывший при нем в Санаксаре послушником Феодором Соколовым, стал в 1783 году келейником и доверенным помощником Санкт-Петербургского и Новгородского митрополита Гавриила, и как только представилась ему такая возможность, попросил владыку защитить своего безвинно страждущего старца, и освободить его из Соловецкого заточения.
Ни один из источников не упоминает того обстоятельства, что с именем преосвященного Гавриила (Петрова) связаны не только оправдание, но и осуждение старца Феодора. Так, что из их чтения может создаться ошибочное впечатление имевшего место снисходительного заступничества всесильного митрополита в ответ на просьбу своего келейника без каких-либо личных чувств и мотивов. Но Господь все устроил так, чтобы судьбу преподобного Феодора теперь решали непосредственные участники тех давних событий: бывший Санаксарский послушник иеродиакон Феофан (Соколов) – достойный ученик святого, знавший всю правду о его исповедническом подвиге, сопровождавший своего старца в Воронеж для дачи показаний губернатору и даже писавший тогда объяснительную записку под диктовку преподобного; митрополит Гавриил (Петров), бывший с 1770 года архиепископом Санкт-Петербургским и Ревельским и первенствующим членом Святейшего Синода, в 1774 году осудившего оклеветанного старца; и лично знавшая Санаксарского строителя Феодора императрица Екатерина II, собственноручно одобрившая предложение Синода.
В Великий Четверток 1783 года митрополит Гавриил, совершая чин умовения ног в дворцовой церкви, объяснил после службы дело отца Феодора Екатерине, и уверил ее, что старец страдает напрасно и, уже девятый год находясь в Соловецком заточении, совершенно изнемог от холодного климата и разных лишений. Государыня не стала медлить с исправлением собственного несправедливого решения. На другой день – 18 апреля – к преосвященному было прислано ее высочайшее повеление о возвращении монаха Феодора из Соловецкого монастыря в Санаксарскую обитель в прежнем сане иеромонаха. Владыка тут же принял его к исполнению.
Почти через полгода – 9 октября 1783 года старец прибыл в Арзамас, и к общей радости своих учениц остановился на созданном им в свое время Санаксарском подворье. К нему пошло неисчислимое множество людей – настоятелей окрестных монастырей, монахов, священников, горожан, купцов, дворян – все искали возможности благословиться у преподобного и услышать его слово. По прошествии недели он отправился в свою родную обитель, где братия устроила ему торжественную и теплую встречу.
Строгая жизнь и пастырские дарования святого вновь начали привлекать к нему многих монашествующих и мирских людей. И вместе с тем подали повод сначала к ревности, а затем и к зависти к преподобному со стороны ставшего в 1778 году Санаксарским настоятелем иеромонаха Венедикта. Он и обличаемые ревностным старцем нерадивые братия восстали на святого, и стали жаловаться епархиальному начальству, будто отец Феодор смущает обитель: ученики ходят к нему безвременно толпами, и братия расстраивается его неблагоразумными советами, чуждаясь и желая сместить законного настоятеля. Велено было провести по этому поводу расследование. И вследствие разбора пристрастно поданного настоятелем Венедиктом дела, святой стал жить взаперти. Никому из мирян и братии не дозволялось входить к старцу и говорить с ним о духовных нуждах, а его Алексеевские ученицы в это время разрешали свои недоумения через получаемые от отца Феодора письма.
Лишь после того, как Санаксарская обитель была переподчинена Тамбовской епархии, и с 22.09.1788 года епархиальным архиереем для монастыря стал Тамбовский и Пензенский епископ Феофил (Раев), бывший викарий Новгородской епархии покровительствующего преподобному Феодору митрополита Гавриила, а указом Тамбовской духовной консистории от 14 февраля 1789 года в должности Санаксарского настоятеля был утвержден бывший до этого казначеем монастыря один из преданных учеников и первых пострижеников старца Феодора иеромонах Вениамин, преподобный Феодор получил полную свободу и разрешение на выезды, и в оставшиеся два года своей жизни несколько раз ездил в Арзамас к своим духовным детям, чтобы лично побеседовать с ними и разрешить их духовные нужды.
Святой старец Феодор мирно отошел в вечность в среду сырной седмицы, в десятом часу вечера 19 февраля 1791 года, и без всяких признаков тления был погребен у соборного храма возрожденной им обители.
Посмертное почитание преподобного Феодора началось в самый день его упокоения, когда у его святого гроба собралось бесчисленное множество его учеников и учениц, которые оплакивали кончину своего старца и в день его погребения, 22 февраля 1791 года, с благоговением выслушали надгробную речь, сказанную от их лица, иереем Николаем.
Через три месяца преподобный Феодор в великой славе явился во сне своему тяжко болевшему ученику, архимандриту Тихвинского монастыря Игнатию, исцелил его и показывал свою небесную обитель с множеством просторных келий для верных учеников и учениц старца из мирян и монашествующих, о чем тот тут же написал в Арзамас Алексеевским сестрам.
В написанном преподобным старцем Паисием Величковским осиротевшей после кончины старца Феодора его ученице настоятельнице Алексеевской общины, схимонахине Марфе (Марии Петровне Протасьевой) письме, он называет «покойнаго во блаженной памяти отца Феодора» «истинным ко спасению наставником», «святым мужем», «духовным отцом и учителем», учащим жить «в совершенном, по Божественному писанию и преданию и учению святых Отец наших, послушании и во всем отсечении воли своея и разума», и подающим «наставление духовное». Из чего следует, что преподобный Феодор был известен святому старцу Паисию, уважаем и почитаем им, и был совершенно самостоятельным старцем.
В Алексеевской общине бережно хранился портрет старца Феодора, написанный по просьбе Марии Петровны после его кончины.
Среди следующих настоятельниц Алексеевской общины верной (хотя и заочной) ученицей старца Феодора была Ольга Васильевна Стригалова, прибывшая в общину в августе 1792 года, через полгода после кончины преподобного. Через два года она тайно была пострижена в схиму с именем преподобной Олимпиады, в 1813 году, по кончине схимонахини Марфы вынуждена была уступить просьбам сестер и занять ее место, с честью исполняя обязанности настоятельницы 25 лет. Почила же и сподобилась быть погребенной в стенах Свято-Успенской Киево-Печерской лавры 6 августа 1828 года на 56 году от рождения (ныне покоится своими святыми мощами в Свято-Введенском Киевском мужском монастыре).
Была в Алексеевской общине при настоятельницах-схимонахинях Марфе и Олимпиаде и своя блаженная подвижница Елена из дворян Дяртьевых, славившаяся подвигом Христа ради юродства, прозорливостью и чудотворениями. Еще одна настоятельница, Марфа Павловна, хоть и правила после схимонахини Олимпиады, но преподобного помнила хорошо, так как ее сиротой привели в Алексеевскую обитель трех лет от роду и вся ее жизнь фактически протекла в стенах Арзамасского монастыря. Все упомянутые подвижницы свято чтили память и заветы старца Феодора.
Что касается Санаксарской обители, то, несмотря на все изменения, касавшиеся уставных правил, заметного смягчения обычаев, введенных приснопамятным старцем Феодором, не произошло. Нищенство, перенятое у преподобного его первыми учениками, уступило место той неброской скромности, значение которой самими обитателями монастыря вряд ли осознавалось, настолько она казалась привычной. Зато со стороны особенности Санаксара виделись хорошо, и лишнее подтверждение тому – стойкий авторитет обители у нескольких поколений почитателей духовного подвига преподобного Феодора.
В 1809 году в Темниковском уезде, в принадлежавшей ему тихой деревне Алексеевке, расположенной вблизи Санаксарского монастыря, поселился отошедший от дел адмирал Феодор Феодорович Ушаков, почтивший тем самым память своего родного дяди, горячо молившегося в воссозданной им святой обители о победах русского флота, предводительствуемого его любимым племянником. Святой праведный русский воин, от младенчества взыскавший Господа, нашел в этой родной для себя обители идеальное место для щедрого благотворения, а также для уединения, богомыслия и молитвы. После своего упокоения он был похоронен рядом с преподобным дядей. А ныне канонизирован как святой праведный воин, сохранивший свое целомудрие, имевший твердую православную веру, и по милости Божией не потерпевший ни одного поражения, не потерявший убитыми и пленными ни одного своего моряка.
праведный воин Феодор
*
Двое святых из семьи Ушаковых. Часть 3
По смерти Екатерины в 1796 году на престол вступил Павел I.
В то время умертвившая своего монарха революционная Франция «обратилась к завоеванию и порабощению соседних держав». Франция настраивала Турцию на войну с Российской империей, и туркам, конечно же, хотелось возвратить отторгнутые у нее земли Крыма; но, с другой стороны, непосредственное соседство на Балканах с французами становилось для Оттоманской Порты опасным. Вице-адмирал Ушаков получил приказ привести Черноморский флот в боевую готовность. И вскоре султан Селим III принял предложение Павла I о союзе против Франции, и обратился к нему с просьбой о присылке вспомогательной эскадры. В 1798 году Ушаков был назначен на должность главнокомандующего Средиземноморским флотом c объединенными турецко-русскими военно-морскими силами. Здесь Феодору Феодоровичу, приобретшему теперь мировую известность, было поручено «тотчас следовать и содействовать с турецким флотом против зловредных намерений Франции». При этом турки, на собственном опыте зная его искусство и храбрость, полностью доверили ему свой флот. Более того, турецкое правительство поручило своим командирам не только подчиняться талантливому русскому флотоводцу, но и старательно учиться у него.
Явное благословение Господа сопровождало святого адмирала Феодора Ушакова и во время знаменитой Средиземноморской кампании. И здесь он показал себя не только как великий флотоводец, но и как мудрый государственный деятель, милосердный христианин и благодетель освобождаемых им народов.
Первой задачей эскадры было взятие Ионических островов, расположенных вдоль юго-западного побережья Греции, главный из которых – Корфу, имея и без того мощнейшие в Европе бастионы, был дополнительно укреплен французами и считался неприступным. Коренные жители занятых французами островов были православными греками, а на Корфу находилась (пребывающая там и доныне) великая христианская святыня – нетленные мощи святителя Спиридона Тримифунтского. Феодор Ушаков поступил премудро: он, прежде всего, обратился с письменным воззванием к жителям островов, призывая их содействовать в «низвержении несносного ига» безбожников-французов. Ответом была повсеместная вооруженная помощь населения, воодушевленного прибытием русской православной эскадры. И как ни сопротивлялись французы, ушаковский десант своими умелыми и решительными действиями освободил остров Цериго, затем Занте и Кефалонию.
С самого начала совместной кампании и особенно когда перешли к военным действиям, выяснилось, что от турецкой вспомогательной эскадры помощи было менее чем неприятностей и хлопот. Греческое население островов открывало двери русским и захлопывало их перед турками. Феодору Феодоровичу приходилось непросто, и он проявил много рассудительности, терпения, политического такта, чтобы соблюсти союзные договоренности и удержать турок от присущих им безобразий, главным образом, от необузданного варварства и жестокости.
Затем был взят остров Видо. А на следующий день, 19 февраля 1799 года, пала крепость Корфу. Это был день великого торжества адмирала Феодора Ушакова, торжества его богодарованных военного таланта и твердой воли, поддержанных храбростью и искусством его подчиненных, их доверием к своему столь угодного Богу победоносному предводителю и его благодатной уверенностью в их непоколебимом мужестве. Это был день торжества православного духа. Узнав о победе при Корфу, гениальный полководец А.В. Суворов воскликнул: «Ура! … зачем не был я при Корфу хотя мичманом?»
На второй день после сдачи крепости, когда главнокомандующему привезены были на корабль «Святой Павел» французские флаги, ключи и знамя гарнизона, он сошел на берег, «торжественно встреченный народом, не знавшим границ своей радости и восторга, и отправился в церковь для принесения Господу Богу благодарственного молебствия. А 27 марта, в первый день Святой Пасхи, адмирал назначил большое торжество, пригласив духовенство совершить вынос мощей Угодника Божьего Спиридона Тримифунтского. Народ собрался со всех деревень и с ближних островов. При выносе из церкви святых мощей расставлены были по обеим сторонам пути, по которому пошла процессия русские войска; гробницу поддерживали сам адмирал, его офицеры и первые чиновные архонты острова; святые мощи обнесены были вокруг крепостных строений, и в это время отовсюду производилась ружейная и пушечная пальба: Всю ночь народ ликовал».
За победу при Корфу Павел I произвел Феодора Ушакова в адмиралы. Это была последняя полученная им награда.
Воздав благодарение Богу, Феодор Феодорович продолжил выполнение возложенных на него задач. Требовалось образовать на освобожденных островах новую государственность, и адмирал Ушаков как полномочный русский представитель, не поступаясь своими христианскими убеждениями, сумел создать на Ионических островах такую форму правления, которая обеспечила всему народу мир, тишину и спокойствие. Так образовалась Республика Семи Соединенных Островов – первое греческое национальное государство нового времени.
В тоже время, попущением Божьим, пришлось Феодору Феодоровичу претерпеть великие нравственные страдания. Прежде всего, некоторые турецкие военноначальники, разгневанные строгими мерами праведного ад-мирала, решительно пресекавшего жестокости и кощунства турок, гра-бивших церкви и разорявших иконостасы, начали клеветать на святого Феодора, обвиняя его перед русским посланником в Константинополе в том, что адмирал-де неправильно распределяет между союзными эскадрами призовые, полученные за победу, к тому же присваивая их себе. Так что по-христиански честный и нестяжательный Феодор Феодорович должен был объясняться!
Было и другое: лучшие качества Феодора Ушакова как воина-христианина, например, его милосердие к пленным, входили в конфликт с интересами государственной власти. Ведь взятых в плен необходимо было приемлемо разместить, охранять и защищать, кормить и лечить…
И наконец, положение самой русской эскадры, которой необходимо было продолжать военные действия против французов, оставалось во многих отношениях тяжелым. Прежде всего, продовольствие, поставляемое турками из Константинополя, было весьма плохого качества, да и поставлялось не вовремя; эти «и прочие разные обстоятельства, – писал праведный адмирал, – повергают меня в великое уныние и даже совершенную болезнь. Изо всей древней истории не знаю и не нахожу я примеров, чтобы когда какой флот мог находиться в отдаленности без всяких снабжений и в такой крайности, в какой мы теперь находимся: Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду». Эти его слова, полные скорби и недоумения от происходящего, многого стоят. Что же помогло устоять русским морякам против стольких испытаний? Несомненно, их православный дух, их патриотизм, великий пример их образцового главнокомандующего и их всеобщая любовь к нему – «батюшке нашему Феодору Феодоровичу».
А между тем миссия его в Средиземном море еще не закончилась. В Северной Италии русские под предводительством славного Суворова громили «непобедимую» армию французов. Суворов просил адмирала Ушакова оказывать ему всемерную поддержку с юга. И вот, находясь в теснейшем взаимодействии, они били французских республиканцев на суше и на море. Два великих христианина – полководец и флотоводец – показали всему миру, что такое настоящее православное воинство.
Предстояло еще взятие Мальты, но тут в связи с ухудшением отношений между союзниками на исходе 1799 года адмирал Феодор Ушаков получил приказ царя Павла о возвращении вверенной ему эскадры на родину. И 26 октября 1800 года эскадра адмирала Феодора Ушакова вошла в Севастопольскую бухту.
В ночь на 11 марта 1801 года Павел I был убит придворными заговорщиками, и на престол взошел его сын Александр I. Политика менялась, и вскоре адмирал Феодор Ушаков был переведен с Черного моря в Санкт-Петербург. При царском дворе возобладало мнение о ненужности большого флота для «сухопутной» России. Даже тогдашний морской (!) министр высказался о флоте в том смысле, что «он есть обременительная роскошь»…
Продолжая нести службу уже в должности главного командира Балтийского гребного флота, начальника Петербургских флотских команд и председателя квалификационной комиссии «по производству в классные чины шкиперов, подшкиперов, унтер-офицеров и клерков Балтийских и Черноморских портов», образованной при Морском кадетском корпусе, Феодор Ушаков старался и эти обязанности исполнять с ревностью и усердием, как это вообще было ему свойственно в любом деле. С болью следил он за происходившим в Европе: близился к завершению один из этапов франко-русской войны, готовился мир в Тильзите; Александр I сделался союзником Наполеона Бонапарта, а Ионические острова опять готовили передать «зловредным» французам! Да святому воину-адмиралу Феодору предстояло пережить и это…
Двое святых из семьи Ушаковых. Часть 4
19 декабря 1806 года он подал прошение об отставке. Заслуги Ушакова не были оценены этим царем по достоинству, и в 1807 году Александр I отправил его в отставку. Святой воин Феодор принял это достойно. Во все время его службы вера в Бога и высокие нравственные принципы руководили поведением адмирала. Привитые с юности кротость, скромность и самопожертвование, в совокупности с преданностью Отечеству, позволили Ушакову принять такой поворот судьбы спокойно. Еще в 1804 году он написал отчет о своей службе отечественному флоту, в которой так подытоживал свою деятельность: «Благодарение Богу, при всех означенных боях с неприятелем и во всю бытность онаго флота под моим начальством на море, сохранением Всевысочайшей Благости ни одно судно из онаго не потеряно и пленными ни один человек из наших служителей неприятелю не достался».
Отойдя от служебных дел, праведный воин некоторое время провел в Санкт-Петербурге. Но душа адмирала, от младенчества приобретшая Господа, вместо сутолоки столицы искала покоя для уединения и молитвы. И он принял решение, исполненное глубокого духовного смысла: избрал для жительства тихую деревню Алексеевку, в Темниковском уезде, вблизи Санаксарского Рождество-Богородицкого монастыря, где в годы его ратных подвигов молился о нем его родной дядя – преподобный Феодор. Несомненно, что молитвенное их общение никогда не прерывалось. Потому и устремилась сюда, к святой обители душа праведного Феодора, что здесь подвизался о Господе и упокоился духовно близкий ему человек. Монах и моряк – они оба были воинами Христовыми, оба делали одно дело – ревностно служили Господу на том поприще, на которое Он их от юности призвал и поставил.
Сохранилось свидетельство тогдашнего настоятеля монастыря иеромонаха Нафанаила о завершающем периоде земной жизни Феодора Феодоровича: «Адмирал Ушаков, сосед и знаменитый благотворитель Санаксарской обители, по прибытии своем из Санкт-Петербурга, вел жизнь уединенную в собственном своем доме, в деревне Алексеевке, расстоянием от монастыря через лес версты три, по воскресным и праздничным дням приезжал для богомолья в монастырь к службам Божьим во всякое время. В Великий пост живал в монастыре в кельи, для своего пощения и приготовления к Св. Тайнам по целой седмице и всякую продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неопустительно и слушал благоговейно; по временам жертвовал от усердия своего обители значительные благотворения; так же бедным и нищим творил всегдашние милостивые подаяния и вспоможения».
Остаток дней своих, по словам того же иеромонаха Нафанаила, святой адмирал провел «крайне воздержано и окончил жизнь свою как следует истинному христианину и верному сыну Святой Церкви 1817 года октября 2-го дня и погребен по желанию его в монастыре подле сродника его из дворян, первоначальника обители сия иеромонаха Феодора по фамилии Ушакова же».
Да, когда многолетняя блестящая карьера этого удивительного человека была окончена, он, имея высокое звание полного адмирала, ордена и награды, имея законную возможность остаться в светском обществе, где его все без исключения уважали и ценили, а юноши преклонялись перед ним как перед героем, праведный Феодор Ушаков предпочел уединиться в своей деревне. Его жизнь в преклонном возрасте была более похожа на монашескую. Он никогда не был женат, и все свои сбережения тратил на благотворительность. Большие взносы он делал на благо Церкви и Санаксарской обители, участвовал в судьбе несчастных и обездоленных, взял на попечение осиротевших племянников. Некогда грозный адмирал русского флота жил в скромности и даже можно сказать в бедности, так как считал это достойным настоящего христианина. Он много молился и подолгу жил в монастыре, часами простаивая в церкви на продолжительных уставных богослужениях. Во время Отечественной войны 1812 года Ушаков был избран начальником ополчения Тамбовской губернии, но из-за болезни отказался от этой почтенной должности. Тем не менее, праведный и самоотверженный, адмирал организовал госпиталь для раненых, а также пожертвовал крупные суммы на ополчение и его нужды.
праведный воин Феодор
После праведной кончины Феодора Феодоровича прошло почти два столетия. Но его подвижническая и высокодуховная жизнь, его добродетели не были забыты в родном Отечестве и в благодарной ему далекой Греции. И там, и там ему поставлены памятники.
В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов воинская слава Феодора Феодоровича Ушакова была вспомянута с именами святых благоверных князей-воинов Александра Невского и Димитрия Донского, и вдохновляла к подвигу новых защитников Родины. Был учрежден орден адмирала Ушакова, который стал высшей боевой наградой для некабинетных флотоводцев.
Как уже указывалось, Феодор Феодорович Ушаков мирно почил 2 (15) октября 1817 года в своем имении в деревне Алексеевка. Отпевали его в Спасо-Преображенской церкви города Темникова. А когда гроб с телом усопшего адмирала при большом стечении богомольцев был на руках изнесен из города, и его хотели поставить на подводу, почитающий его народ самого разного звания продолжал нести подлинного своего Героя до само?й Санаксарской обители, где он и был похоронен.
Святой воин был погребен по правую руку своего преподобного дяди. Могила Санаксарского старца Феодора была «окружена решеткой и покрыта плитой аспидного камня», а на могиле адмирала тщанием его племянника капитан-лейтенанта Ф.И. Ушакова был «поставлен памятник в виде колонны, посредине которой встроен куб с надписями, а наверху помещена урна из черного мрамора с позолоченным шаром и крестом».
В 1909 году над могилами преподобного старца Феодора и его племянника святого праведного воина Феодора была воздвигнута пятиглавая увенчанная крестами часовня. Но стоять этой часовне довелось всего лишь двадцать с небольшим лет. Грянули революция и Гражданская война. После них установилась новая власть и новые порядки, которые очень скоро затронули и совсем скромный и небогатый Санаксар.
После изгнания монахов в 1920-х годах монастырь несколько раз переходил из рук в руки. Еще в 1932 году была разрушена до основания часовня над могилами чтимых ныне святых. А в городе Темникове распространился слух о том, что могила адмирала Ушакова была вскрыта неизвестными людьми для ограбления захороненных с ним драгоценных орденов, золотых шпор и золотой шпаги.
В 1944 году здесь велись целенаправленные раскопки, целью которых было найти останки славного адмирала, чтобы восстановить его былой облик по методу антрополога М.М. Герасимова. Этот довольно бесцеремонный «способ увековечивания памяти» уже многократно апробировался профессором на самых разных великих исторических личностях. Нелепым, но всеми признанным основанием для проводимой эксгумации послужила необходимость разработать орден с изображением непобедимого при жизни Ушакова.
При исследовании захоронения выяснилось, что ранее какие-то грабители, вскрыв свод и обнаружив хорошо сохранившийся гроб, взломали правую половину крышки и обнаружили останки, видимо прекрасно сохранившиеся. Во всяком случае, при попытке ограбления, грабители пытались снять костюм. Перерыв все содержимое гроба, грабители оставили останки в сильно потревоженном состоянии…
И сама комиссия тоже оказалась «хороша», так как изъяла обнаруженные остатки адмиральского костюма и остатки обивки и ручки его гроба «для научной обработки и экспозиции в Центральном Военно-Морском Музее».
Останки праха и доски гроба, в котором был погребен Ф.Ф. Ушаков, уложили в специально изготовленный гроб и погребли в старой могиле, а над местом захоронения положили каменную плиту родственницы адмирала Ушакова. Местная власть обязалась обеспечить сохранность праха. По окончании антропологического изучения и работ по восстановлению внешнего облика лица адмирала, его потревоженную главу возвратили к первоначальному месту захоронения.
Раскопки, проводимые в мае 1999 года выявили, что тогда в 1944 году комиссия Герасимова «заглянула» и в склеп и гроб Санаксарского первоначальника, преподобного старца Феодора и тоже извлекала его голову.
В 1991 году Санаксарский монастырь был возобновлен. Оставшиеся нетленными честные мощи покоившихся рядом святых дяди и племянника были обретены в один и тот же благословенный день 4 мая 1999 года.
Первый и старший из святых Ушаковых – преподобный старец Феодор Санаксарский (1718-1791) – был прославлен как местночтимый подвижник Саранской и Мордовской епархии 10-11 июля 1999 года (с празднованием памяти обретения его мощей 19 февраля / 4 марта и его преставления 21 апреля / 4 мая). А уже летом 2000 года посвященный Юбилею Рождества Христова Архиерейский Собор Русской Православной Церкви утвердил его общецерковное почитание.
праведный воин Феодор Ушаков
Второй же и младший из них – праведный воин Феодор (1745-1817) – был канонизирован Русской Православной Церковью как Санаксарский по месту своего погребения святой Саранской епархии 5 августа 2001 года, а 6 октября 2004 года Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислил его к общецерковным святым с памятями, совершаемыми 23 мая / 5 июня (в Соборе Ростовских святых), 23 июля / 5 августа (как день его прославления) и 2/15 октября (воспоминание его преставления).
Их святые мощи пребывают в храме Усекновения главы святого славного и всехвального Пророка и Предтечи Господня Иоанна в древней Рождество-Богородицкой мужской Санаксарской обители.
Агапит (Юрков), архим., насельник Одесского Свято-Успенского мужского монастыря.
