Уважаемые создатели портала! Многие из посетителей Вашего сайта www.vvv.ru были лично знакомы с известным альпинистом и спасателем Игорем Розиным. Кто-то вместе с ним совершал восхождения на горные вершины, а кто-то, может быть, обязан ему жизнью и спасением в горах. Многим известно, что в последние два года своей жизни он был православным священником, хотя не прекращал и работу спасателя. 13 мая 2001 года он был убит в храме после богослужения фанатиком-мусульманином, не успев даже снять священническое облачение. . . Совсем недавно исполнился год после того трагического события, и к этой дате в нашем издательстве вышла книга "Восхождение к вершинам", повествующая о жизни и мученической кончине о. Игоря. Ваш сайт, насколько мне известно, весьма популярен среди альпинистов, и люди, знавшие о. Игоря часто заходят к Вам. Мы поместили книгу на сайте нашего храма. В данном случае я не преследую каких-либо личных целей, просто хотелось бы, чтобы те, кому дорога светлая память о. Игоря, могли побольше узнать о нем. иеромонах Сергий
Предисловие
"Cо святыми всегда пребывает Промысел Божий, сохраняющий и укрепляющий их." Прп. Исаак Сирин
Эта книга еще об одном пастыремученике, пострадавшем в наши дни от рук агарян, показавшем современникам пример не только благочестия, но, несомненно, и святости в ХХI веке. Это книга о человеке, который много лет, рискуя жизнью, спасал людей от смерти телесной, а затем стал трудиться на ниве спасения душ. Книга о человеке, который в возрасте 36 лет принял святое Крещение, в 42 года —священный сан, а в 44 — мученическую кончину. Книга о клирике Ставропольской епархии, убиенном в день памяти особенно почитаемого им святителя Ставропольского Игнатия.
Будущий иерей Игорь пришел к Богу уже не молодым человеком. Но весь его жизненный путь был не только подготовкой, но как бы прообразом его будущей духовной жизни и мученической кончины. Еще будучи совсем неверующим, он получил извещение о своей мученической смерти, и это наложило глубокий отпечаток на всю его жизнь. Он всегда любил детей, и ныне в его храме их особенно много. Он всегда стремился к вершинам, и от земных восхождений поднялся к духовным. Он любил чистоту и достиг чистоты, подобной горному снегу. Много лет он был спасателем, спасал людей для земной жизни, потом, как священник, руководил их к спасению души, и ныне ходатайствует о спасении всех нас пред Престолом небесным.
Упокой, Господи, душу убиенного иерея Игоря и святыми его молитвами прости наша согрешения!
Глава 2 "Семья и горы"
Видимый мир — только предуготовительное преддверие обители, несравненно великолепнейшей и пространнейшей. Здесь, как в преддверии, образ Божий должен украситься окончательными чертами и красками, чтобы получить совершеннейшее сходство со своим всесвятейшим, всесовершеннейшим Подлинником, чтоб войти в тот чертог, в котором Подлинник присутствует непостижимо. Свт. Игнатий Ставропольский
Город Тырныауз находится в горах Кабардино-Балкарии, в Приэльбрусье. Это небольшой городок (15000 человек), где все знают друг друга с детства, на 90% он населен мусульманами, и поэтому здесь очень четко проходит грань русский – нерусский. Как и везде на Кавказе, в Тырныаузе человек подвергается нападкам и насмешкам уже только за то, что он русский, тем более — православный. Незнание местного языка приводит к тому, что с человеком просто не разговаривают даже в общественных местах. В таких условиях живет Игорь.
Когда ему было чуть больше 20 лет, Игорь видел сон: он окружен мусульманами, которые зарезают его ножом. «Сновидения, посылаемые Богом, носят в самих себе неотразимое убеждение. Это убеждение понятно для святых Божиих и непостижимо для находящихся еще в борьбе со страстями»,— говорит свт. Игнатий. Сон произвел на Игоря глубокое впечатление. Мы не знаем, как воспринял его и о чем размышлял тогда еще совсем неверующий юноша, но, по словам его матушки, всю последующую жизнь в его глазах сохранялась грусть и сосредоточенность. «Свойство всех видений, посылаемых Богом, заключается в том, что они приносят душе смирение и умиление, исполняют ее страха Божия, сознания своих греховности и ничтожества».
Игорь ходит в горы и на соревнованиях знакомится со своей будущей женой. Это простая русская девушка Екатерина, также приехавшая в горы на соревнования. Екатерина родилась и воспитывалась в многодетной крестьянской семье в уральском селе, недалеко от мест, где подвизался св. Симеон Верхотурский. Она была крещеной, но так же, как и Игорь, неверующей.
Молодая семья перебирается в поселок Терскол — горнолыжный курорт, находящийся в Приэльбрусье, на высоте 2144 м над уровнем моря. Игорь переходит работать в новосозданную противолавинную службу и становится ее первым начальником. Семье дают место в общежитии —небольшом щитовом домике без воды и других удобств, состоящем из двух комнат и терраски. Здесь они проживут до рождения четвертого ребенка, и только потом им дадут более комфортабельный домик. Но, как рассказывала матушка Екатерина «мы жили и радовались».
Семья с каждым годом увеличивалась. Сначала родился Максим, потом Илья, Александра, Евгения и Андрей. «После рождения третьего ребенка на нас смотрели как на ненормальных,— вспоминает матушка,— а когда увидели, что я жду четвертого, то все стали уговаривать сделать аборт». Но супруги были тверды и не убивали детей, несмотря ни на какие трудности.
Из рассказов матушки Екатерины видно, что семья была дружной, ссор и конфликтов не бывало, супруги были согласны между собой, оба очень любили детей. Игорь много времени проводил в горах, а все свободное время уделял семье. Детей никогда не наказывал, но и не позволял панибратства, разговаривал с ними очень серьезно.
В доме всегда было много разных животных. Как и в детстве, Игорь оставлял у себя всех найденных бездомных собак, кошек; об этом знали все друзья и приводили к нему «ненужных» животных. Каждое утро Игорь начинал с прогулки в лесу со своими питомцами, которые безгранично любили его.
Двери дома Розиных никогда не запирались на замок и были всегда открыты для всех знакомых и незнакомых. Даже если они уезжали куда-нибудь, то и тогда вывешивали на дверях записку с указанием, где можно найти ключ, чтобы войти в дом.
Розины отличались странноприимством, у них всегда кто-то жил. Принимали всех. Был такой случай. Максим заработал немного долларов на турбазе. В это время в доме жил один не совсем знакомый человек. Случайно Екатерина нашла в кармане этого человека те самые доллары, но она не сказала об этом никому. Наоборот, укравшему их дали на дорогу денег, и только когда он уехал, Екатерина рассказала о краже мужу, который так же спокойно на это отреагировал.
«Увидя недостаток ближнего, умилосердись над ближним твоим: это уд твой», говорит свт. Игнатий. И еще: «Любовь к ближнему есть стезя, ведущая в любовь к Богу: потому что Христос благоволил таинственно облечься в каждого ближнего нашего, а во Христе — Бог».
После рождения четвертого ребенка, Игорю дали домик, где была ванна и туалет. Игорь сам провел отопление и надстроил второй этаж.
Розины жили в очень живописном месте: слева возвышался Эльбрус, вокруг лес, рядом речка Баксан. «Красота, тишина, звезды и величественные горы»,—так описывает его матушка Екатерина.
Игорь очень любил горы. Он был первоклассным альпинистом, дважды мастером спорта, ходил на вершины всех категорий, в том числе и зимой, но он видел смысл своей жизни в том, чтобы спасать людей.
Труд альпиниста-спасателя — разыскивать потерявшихся в горах людей, еле живых, замерзших; часто спасатель находит уже только трупы или то, что от них осталось. Он переносит их на себе в суровых условиях гор и непогоды. Тут нужно быть закаленным и физически, и душевно.
Друзья-альпинисты очень ценили и уважали Игоря, с ним ходить в горы не боялись, все верили: «Если в горах Розин, все будет хорошо». По свидетельству начальника спасательной станции Терскола, Игоря посылали на самые трудные спасработы и он всегда успешно выполнял задачу. «Бог хранит Розина»,— говорили спасатели и без страха вручали свою жизнь Игорю, находясь с ним в одной связке. Это подтверждалось многими случаями.
Однажды, уже незадолго до рукоположения, у Игоря на большой высоте развязался страховочный узел. Он сорвался и пролетел в свободном падении 50 метров. У работавших с ним не оставалось сомнений, что Игорь мертв, но каково же было всеобщее изумление, когда, передавая по рации на землю о случившемся происшествии, они услышали спокойный голос Игоря: «У меня все в порядке». Действительно он отделался лишь незначительными травмами. Этот случай чудесного спасения заставил Игоря задуматься над смыслом жизни и смерти и предназначением человека в этой жизни.
«Человекам во время земной жизни их даются различные положения непостижимою Судьбою. Все эти положения не случайные: их, как задачи к решению, как уроки для работы, распределяет Промысл Божий с тем, чтобы каждый человек в положении, в котором он поставлен, исполняя волю Божию, изработал свое спасение».
Остались воспоминания товарища Игоря по альпинизму о совместном зимнем восхождении на Шхельду, вершину категории 5Б*.
«Это было на Новый год. Я приехал к Игорю из Москвы, и очень хотел провести праздничные дни в горах. Игорь согласился. В пути он выполнял самую сложную работу, нес на себе основную часть груза, но когда до вершины оставалось метров 100–200, сказал, что скоро Рождественский сочельник и надо уже спускаться. Для меня, как альпиниста,— подняться на вершину было пределом мечтаний, поэтому я очень расстроился, но Игорь сказал, что ему важнее быть в храме, чем на вершине. Пришлось обоим возвращаться.
Уже внизу я спросил Игоря: «Слушай, Игорь, ну я понятно: амбиции, молодость, жизнь в большом городе и всякое такое. А тебе-то это зачем? Дом, семья, хозяйство, пятеро детей…» На это последовал ответ Игоря: «А я просто считаю, что если я работаю спасателем в горах, и находятся такие, которые на Новый год «пятерки» и «шестерки» ходят, то и я тоже должен их ходить».
«Здесь не может быть злого сердца,—говорит о. Вячеслав Чучев, духовник Игоря Розина,— и я думаю, что его Господь привел к Своему служению за милосердие, за чистое сердце, за незлобие, за то, что он мог в любую минуту прийти на помощь каждому человеку, не взирая на вероисповедание, на национальность, причем спасал он всех, считая своими братьями и сестрами, которым необходимо было оказать телесную помощь. Он был одним из лучших спасателей в Эльбрусской поисково-спасательной службе. Много позже он говорил, что чем выше поднимается в горы, тем, наверное, ближе становится к Богу».
Становление в вере
Вера во Христа — жизнь. Питающийся верою вкушает уже во время странствования земного жизнь вечную, назначенную праведникам по окончании этого странствования. Невозможно вступить в естественное существование, не родившись по закону естества; невозможно вступить в общение с Богом, в чем заключается истинная наша жизнь, не вступив в христианство посредством святого Крещения. Свт. Игнатий Ставропольский
Давайте посмотрим, как совершался приход будущего мученика к вере. Матушка Екатерина говорит, что он был «постепенным и о сознанным».
Началось все с того, что в семье сильно болели дети. Екатерина уже не знала, что предпринять. Не найдя помощи у врачей и почти отчаявшись, однажды случайно она встретилась с верующей женщиной, которая выслушав горе матери, просто ответила на это: «Води детей в храм, исповедуйтесь и причащайтесь».
Как утопающий хватается за соломинку, так и исстрадавшаяся мать приняла этот совет. И вот она каждое воскресенье берет всех своих детей и едет с ними за 130 километров в г. Баксан, где расположен ближайший православный храм. Это было очень тяжело: зимой, в горах, с детьми совершать такие путешествия. Вставали в 4 утра, о ночлеге каждый раз приходилось договариваться. Но Господь призрел на веру и труды женщины и отъял болезни от детей.
С этого времени жизнь Екатерины течет совсем в ином русле. Она всем сердцем принимает православие. Игорь относится к этим переменам в жизни его семьи очень спокойно, не препятствуя, но и не проявляя особого интереса. Иногда он отвозит семью в Баксан на машине, но сам в храм не заходит. Но спустя некоторое время он глубоко задумывается. С одной стороны, ему не понятно, что же заставляет жену и детей предпринимать каждую неделю столь тяжелые путешествия вместо отдыха, с другой — он видит результаты (пока только внешние): дети здоровы. В это же время Екатерина много рассказывает ему о христианстве и предлагает мужу принять святое Крещение. Одним из доводов, приводимых ею, был довод о смерти: «Мы умрем и будем с христианами, а где будешь ты? Неужели ты не хочешь быть вместе с нами?»
Повлиял на Игоря и еще один случай. Сына Илью (ему было 12 лет) отправили к родственникам в Тверь отдохнуть. В купе с ним ехал очень пьяный мужчина, который постоянно ругался и кричал, мальчику было страшно, и он начал молиться. И этот разошедшийся пьяный человек вдруг как-то незаметно для всех уснул и проспал до самой Твери. Илья по приезде домой рассказал эту историю родителям. На Игоря она произвела огромное впечатление.
Но решающим оказался следующий случай. Заболел младший сын Андрей. Его отвезли в Нальчик, в реанимацию. Екатерина осталась с сыном в больнице, а Игорь ночевал на улице, в машине. Утром он рассказал жене виденный им сон. Ему снилось, что бесы приступили к машине, подняли ее на воздух и начали носить ее над больницей с гиканьем и воплями. Игорь испугался и стал молиться. Тогда увидел он огромный яркий Крест, и бесы поставили машину на землю и моментально исчезли.
Игорь принимает решение о Крещении. Позже, уже став священником, он говорил детям: «Ведь это вы привели меня к вере». Но, приняв решение, Игорь не сразу смог осуществить его на деле. Как бы предвидя его последующую богоугодную жизнь, враг рода человеческого стал строить всяческие препоны. В тот день, на который назначали Крещение, обязательно что-нибудь случалось. То ломается машина, то заболевает священник, то срочно вызывают на работу. Это продолжалось довольно долго, пока Екатерина, уразумев козни лукавого, не решила его «обмануть».
«Игорь, поехали на картошку!» И вот они собираются на дачу, все хорошо, ничто и никто им не мешает. Проезжая мимо храма, она попросила мужа остановиться, купить свечки. А в храме Игоря охватило сильное желание креститься, и вышел он оттуда уже крещеным православным человеком. «В руках икона Спасителя, на груди крест, а сам весь сияет»,— так описывала новокрещеного матушка. Батюшка же, крестивший Игоря, заметил: «Что же Вы, все приходят на крестины как на праздник, а Вы как будто картошку сажать собрались, в рабочей одежде?» Игорь только руками развел. Это произошло в 1994 году. Будущему мученику было 36 лет.
«В купели Крещения восстановляется падший образ, человек рождается в жизнь вечную водою и Духом. Отселе Дух, отступивший от человека при падении его, начинает соприсутствовать ему во время его земной жизни».
С этого времени Игорь начинает ездить в храм вместе со своей семьей. Но враг и здесь не отступает от него. Игорь замечает, что стоит ему зайти в храм, не проходит и пятнадцати минут, как ему становится плохо. То живот скрутит, то спину, то ноги отнимаются; он выходит из храма, чтобы посидеть — вся боль проходит. Опять в храм — опять все болит. Игорь недоумевает и решает из храма не выходить. Начинает понуждать себя, и очень скоро это искушение проходит бесследно.
Был и еще один подобный случай. Как альпинист, Игорь имел целый букет болезней: это и радикулит, и язва желудка от постоянных сухих пайков, болезни суставов и головы от множества падений. Летом его на две недели отправили подлечиться в пятигорский санаторий. Врачи, обследовав больного, сказали, что у него открытая язва желудка, но что помочь ему они не смогут, так как очень мало времени. «Ну не смогут, так не смогут»,— подумал Игорь и стал каждый день ходить в близлежащий храм. Прошло две недели, перед отъездом его опять осмотрели врачи и с удивлением сказали: «А язва-то Ваша зарубцевалась». Так Господь показывал Своему рабу, что именно Он есть истинный Врач душ и телес.
Вскоре после воцерковления Игорь получил благословение проходить клиросное послушание. Терпеливо и благодушно переносил он все тяготы ученичества. Впрочем, церковнославянский язык давался ему без особого труда. В освоении церковного пения не малую роль сыграл от природы хороший слух. В течение двух лет, вплоть до своего рукоположения о. Игорь пел и читал на клиросе, а также хорошо выучил устав богослужений.
Образ смирения
Многие приступают Господу, но не многие решаются последовать Ему. Свт. Игнатий Ставропольский. Если хочешь последовать Господу нашему Иисусу Христу, то соблюдай заповедания Его. Приготовь сердце твое переносить благодушно уничижение, любить оскорбляющих тебя, смиряться пред всеми, обуздывать свои пожелания. Молчи языком и устами, не осуждай никого в сердце твоем. Авва Исаия
Как мы видим, о. Игорь принял Крещение в зрелом возрасте. Через 2 года они с женой повенчались. Еще 3 года прошло до принятия священнического сана, а через 1 год и 9 месяцев служения Господь призвал его к Себе через мученическую смерть.
Хотелось бы подробнее описать, каким был человек, которого Господь призвал к подвигу мученичества. Игорь был атлетического телосложения, очень высокого роста (1 м 90 см), имел приятную внешность, густые красивые волосы, большие голубые глаза и взгляд, проникающий прямо в душу собеседника. Характерной чертой его была немногословность: говорил он кратко, лаконично и только по делу. Святые Отцы признают молчание одной из высших добродетелей, приводящих ко спасению: «Если хотите спастись, соблюдите молчание»,— наставляет авва Даниил.
Всегда серьезный, он улыбался крайне редко. Очень не любил пустые разговоры и шутки. Не понимал, как можно шутить попусту, просто ради смеха, иной раз вставал и уходил, если видел, что это надолго. В разговорах всегда терпеливо выслушивал собеседника, никогда не перебивал, не спорил, свое мнение не навязывал. Был очень собранным, все время находился как бы в себе. Окружающие отмечали в нем некую неотмирность. Они не от мира, как и Я не от мира (Ин. 17, 16),— сказал Господь в Евангелии, и это особенно чувствовалось при общении с Игорем.
Людям доверял во всем, уважал, принимал каждого таким, каким он был. Всегда сопереживал, молился за всех — особенно за скорбящих, будь то пьяница или кто угодно еще. Старался обелить человека; если выгоняют с работы —отстоять его, поручался за всех бедолаг. Был законопослушным и очень порядочным. Старался никогда и никуда не опаздывать. Отличался столь редким качеством души как смирение; постоянно говорил: «Да кто я такой? Я вообще никто». «Сын мой! — сказал однажды прп. Антоний Великий,— прежде всего не вменяй себе ничего: из невменяемости рождается смирение». Святитель Игнатий поясняет его слова так: «Невменяемость состоит в том, чтобы не признавать себя имеющим какую-либо добродетель и какое-либо достоинство».
Игорь был стеснительный, однако не льстил и не человекоугодничал. Люди даже обижались на него за это. Но «человекоугодием,— отмечает свт. Игнатий,— уничтожается не только любовь к Богу, но и самое памятование о Боге».
Игорь не любил, когда о нем говорили, когда его снимали. А выходило все наоборот: на работе в спасотрядах и позже, когда он стал священником, ему часто приходилось сниматься в фильмах. Матушка вспоминает, что, узнав про «телевизионщиков», Игорь просто не выходил из дома. И когда избежать встречи с ними не удавалось, то неизменно вздыхал: «Как я от них ни бегаю, а все равно попадаюсь!»
Не любил панибратства, относился ко всем ровно, не разделяя людей по вере и национальности. Не обижался, даже если его не понимали.
Был безотказным, не разделяя просьбы на важные и неважные. С одинаковой ревностью он служил ближнему в его мелких житейских нуждах, и с такой же отзывчивостью откликался на внеочередной вызов в горы, спасать жизнь человека. Местные знали это и пользовались. Часто ночью Игоря будили пьяные или наркоманы и просили куда-нибудь отвезти, причем поездки могли затягиваться на всю ночь. Жена протестовала против этого, но он отвечал, что не может отказать, когда его просят. Ей пришлось даже пожаловаться на него духовнику и получить благословение на запрет подобных поездок. Только тогда Игорь согласился и перестал развозить пьяных.
Если просили помочь деньгами, давал всегда и всем, снимал с себя даже одежду и отдавал просящим. Был абсолютным бессребреником. В доме была только необходимая мебель, изготовленная в основном им самим, и минимум одежды. «Нас никогда не обворовывали: брать было нечего. Все наше богатство составляли дети, иконы и книги»,— рассказывает матушка Екатерина. Семья жила по заповеди Спасителя: Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6, 19–21).
С женой у них был мир и единодушие: «Мы даже думали одинаково». Дети его любили и почитали как отца; после Крещения он постоянно говорил с ними о Боге; если слышал, что дети осуждают кого-либо, то пресекал это. Слушались они его с первого слова.
Вся семья часто собиралась на домашнюю молитву, пели акафисты, приглашали домой священника служить молебны. «Блаженна душа, которая молитвою непрестанно стучится в двери милосердия Божия, она возрадуется в свое время о чистоте своей и о бесстрастии своем».
Вставал Игорь рано, ложился поздно, не любил впустую тратить время. Пораньше встанет, помолится и обязательно пройдется 5–8 километров. Очень любил животных, особенно собак. Они это чувствовали и отвечали взаимностью, ходили за ним гурьбой, охраняли и даже «ревновали» его к людям.
И еще: Игорь был патриотом своей страны, очень любил свою Родину. Когда уже во времена перестройки, открылись границы, все его родственники стали уезжать в Израиль. Остались лишь Игорь и его отец. Семья испытывала материальную нужду, и жена начала уговаривать его уехать; на руках были все необходимые документы, но он сказал: «Я — патриот»,—и больше разговоров на эту тему в семье не возникало.
Закончить портрет о. Игоря хотелось бы следующим изречением преподобного Нифонта Цареградского, которое, как нам кажется, по всей справедливости можно отнести к о. Игорю: «В последнее время те, которые поистине будут работать Богу, благоразумно скроют себя от людей и не будут совершать посреди них знамений и чудес, как в настоящее время. Они пойдут путем делания, растворенного смирением, и в царствии небесном окажутся большими Отцов, прославившихся знамениями».
Священство
Истинные служители Истинного Бога покланяются Ему Духом и Истиною. Бог ищет, то есть желает иметь таких поклонников Свт. Игнатий Ставропольский
Что же изменилось в жизни Игоря после принятия православия? Во внешней — почти ничего: он по-прежнему любил горы, спасал людей, боролся с лавинами. Но все воскресенья и праздники он с женой и детьми ездит в храм на службу, а в свободное время они совершают паломничества в г. Ставрополь, где хранится большая частичка мощей свт. Игнатия, и во Владикавказ, к мощам прп. Феодосия Кавказского.
Внутренняя жизнь Игоря меняется в корне. Он начинает много читать и, осмысливая прочитанное, воплощать в своей жизни. Стал уделять много времени молитве — из рассказов альпинистов нам известно, что Игорь всегда молился в горах. Мы не знаем точно, что происходило в душе будущего мученика, судить можем лишь по плодам. А плоды были, и их нельзя было не заметить. «Благолепен, дивен плод Духа! Изменяет всего человека! Переносится Священное Писание из книги в душу; начертывается невидимым перстом на ее скрижалях — на уме и сердце — слово Бога и воля Бога, Слово и Дух»,— пишет свт. Игнатий. Их и заметил его духовный отец — о. Вячеслав — и предложил ему принять священный сан.
Для Игоря это предложение явилось полной неожиданностью. Он всегда считал себя ничего не значащим и не понимающим, тем более недостойным священнического сана. «Обязанности священника,— по словам о. Иоанна Маслова,— это учительство — распространение евангельского учения, священнослужение — усвоение верующими заслуг Искупителя и духовное руководство — нравственное усовершенствование христиан». Игорь прекрасно понимал всю сложность этих обязанностей и поэтому долго колебался. Ссылался и на возраст, ему было уже 42 года, и на плохую память, и на отсутствие семинарского образования.
Но о. Вячеслав был настойчив в своем предложении: в Тырныаузе открывался храм, и лучшей кандидатуры, чем Игорь Розин, ему не представлялось. Несмотря на свои колебания, Игорь оказывает послушание и соглашается. «Имей постоянным залогом в сердце твоем послушание отцу твоему, и будет обитать в тебе страх Божий»,— учит прп. Антоний Великий.
1 августа 1999 года, в день памяти прп. Серафима Саровского состоялась дьяконская хиротония Игоря Розина, а через три дня, на память равноапостольной Марии Магдалины — иерейская. Хиротонию совершал епископ Владикавказский Гедеон.
Матушка Екатерина рассказывала, что после принятия иерейского сана, Игорь изменился даже внешне. Он стал тихим, кротким, радостным, от него веяло благодатью. «Было так хорошо, что мы просто удивлялись: за что? Ведь мы грешники. Если Господь так любит грешников, то как же Он любит праведников?»
Но у друзей священство Игоря вызвало просто шок. Они никак не могли понять, почему он, известный альпинист, дважды мастер спорта, уважаемый на работе, любимый семьей вдруг становится простым приходским батюшкой. Но о. Игорь уже отбросил все колебания и сомнения и с радостью вступил на новый путь.
Вновь открывшийся храм г. Тырныауза, в котором выпало служить о. Игорю был очень маленьким и неустроенным. «Храма как такового не было, власти выделили старенький домик, построенный еще до Отечественной войны, полупрогнивший, стены дырявые, крыша, и та течет»,— рассказывает матушка, а о. Вячеслав дополняет: «Приход ему достался хоть нелегкий, зато родной. Он стал настоятелем храма в городе, где когда-то родился и где до сих пор живут его родители. О жителях Тырныауза о. Игорь отзывался с неизменной любовью: «Балкарцы — они как дети». Храм ему пришлось созидать на новом месте. С молотком и топором в руках восстанавливал и обустраивал он ветхий домишко, выделенный местными властями. В этом ему помогала вся семья, а необходимые балки он вывозил из лесу на своем собственном стареньком “Москвиче”. Сами и красили, и белили, и алтарь делали».
Мы уже отмечали, что Тырныауз на 90% населен мусульманами, поэтому большого числа прихожан не ожидалось. Но о. Игоря это не смущало. Он прежде всего хотел служить Богу. Первую Литургию о. Игорь служил на Успение Божией Матери. Люди пошли в храм сразу: кто на службу, кто на священника посмотреть. Батюшка с любовью относился к прихожанам.
Службы о. Игорь совершал по субботам и воскресеньям, а также по праздникам. По средам читали акафист Божией Матери «Неупиваемая Чаша». Батюшка говорил: «Даже если один человек придет на службу, все равно я буду служить»,— и он служил, и за все время не пропустил ни одной службы, несмотря на угрозы, посыпавшиеся на него уже с первых дней его служения. Очень не любил, когда его отвлекали от службы. «Вы не понимаете, ведь я совершаю служение Богу и не могу отвлекаться на всякие дела. Все дела можно решить после службы». Служил неспешно, с вниманием и благоговением, спешки не признавал.
Отец Игорь очень смущался своей необразованностью и несколько раз просил Владыку благословить его на поступление в семинарию. Но Владыка не благословлял, а только говорил: «Ты лучше читай больше книг, в них есть все». И о. Игорь все свободное время уделял чтению. Его матушка рассказывала, что книги у него были всюду, и он постоянно читал. Читал «Настольную книгу священнослужителя», толкование на Евангелие блаженного Феофилакта, проповеди, поучения, жития, любил Оптинских и Валаамских старцев, из Святых Отцов выделял свт. Иоанна Златоуста, Григория Паламу, особо почитал свт. Игнатия (Брянчанинова). В епархии не хватало литературы, и он просил всех своих знакомых высылать ему книги.
Святитель Игнатий пишет: «Писания Святых Отцов все составлены по внушению или под влиянием Святого Духа. Руководствующийся ими имеет, без всякого сомнения, руководителем Святого Духа». И еще: «Усвой себе мысли и дух Святых Отцов чтением их писаний. Святые Отцы достигли цели — спасения. Как единомысленный и единодушный Святым Отцам, ты спасешься». Отец Игорь хорошо усвоил эти наставления свт. Игнатия.
В доме у о. Игоря была своя келейка, отгороженная деревянной перегородкой, для молитвы и чтения. Он сам сделал стол, две скамейки, полочки для книг. Кроме икон и книг, в келейке ничего не было. Батюшка не любил лишнего.
Особое отношение у о. Игоря было к посту. Соблюдал его строго. До трех часов дня пищу не вкушал, как и положено по Типикону. Но надо отметить, что строго он относился только к себе, другим же пост послаблял сообразно с силами каждого, разрешал вкушать и масло, и молоко. Говорил: «Не берите выше сил». Да и сам, когда ходил в горы — а он не оставлял работу спасателя,— брал с собой сало и вкушал его даже в постные дни. Надо сказать, что сало в горах — это незаменимый продукт, дающий тепло и калории. Таким образом, о. Игорь отнюдь не был фарисеем. «И так в разуме да будет пост»,— говорит святой авва Дорофей, а прп. Григорий Синаит добавляет: «Если хочешь получить спасение, вкушай немного от имеющихся снедей, отвергая насыщение, чтобы вкушением всех снедей избежать кичения и не возгнушаться Божиих весьма добрых творений, благодаря Его за все. Таковое рассуждение благоразумных. Если же, вкушая от всех имеющихся снедей, сомневаешься о своем спасении,— это неверие и немощь помысла».
Остались краткие газетные статьи, которые о. Игорь готовил для всех жителей г. Тырныауза. В одной из них, посвященной Великому посту, он пишет: «Действуя в духе любви и милосердия Божия, Церковь не возлагает правил поста во всей полноте на детей, больных, немощных и престарелых. Немощные телом, как и здоровые, обязаны в святую Четыредесятницу творить дела любви и милосердия, а также избегать греха. Церковным Уставом также предписывается, по обоюдному согласию, воздержание от супружеских отношений и от различного рода развлечений. Время поста предназначается для ежедневного чтения Священного Писания, молитвы, богомыслия, размышления о своих грехах, оплакивания и очищения их через Таинства Покаяния и Причащения».
Прихожане любили своего пастыря. Доверие между ним и прихожанами сразу установилось, ведь о. Игорь родился в Тырныаузе, и многие знали его с детства. Отец Игорь был первым священником после долгого, почти векового перерыва. Приходилось начинать все с нуля. Люди мало знали о Православии, о Боге. Нужно было проводить большую пастырскую и миссионерскую работу.
Через некоторое время люди действительно потянулись к нему. Сложилась деятельная приходская община, состоявшая из людей образованных и интеллигентных. Приход рос и менее чем за два года стал более многочисленным, чем многие уже давно сложившиеся сельские приходы Кабардино-Балкарии.
Отец Игорь организовал при храме воскресную школу для детей и взрослых. Часто случалось, что вначале приходил ребенок, а потом приводил за собой и родителей. Батюшка любил детей, и дети тянулись к нему. Он прививал ребенку любовь к храму, к службам, но делал это как-то ненавязчиво, незаметно.
Прихожане любили своего пастыря за простоту в общении и неподдельную доброту к окружающим людям. «За все слава Богу, и всем мое почтение»,— любил повторять о. Игорь слова прп. Амвросия Оптинского, и так же жил, соблюдая евангельские заповеди.
Отец Игорь не оставлял без внимания и миссионерскую деятельность,— многие балкарцы в Тырныаузе стали христианами. Вообще, надо отметить, что некоторые мусульмане относились к батюшке весьма уважительно, приходили даже советоваться, и он не отказывал, выслушивал, разъяснял. Многие из них, встречаясь с ним на улице, останавливались и искренне приветствовали его.
Бывало, что и в храм заходили, некоторые даже тайно принимали Крещение. Тайно — потому что по их законам человеку, «изменившему» вере Аллаха, грозит изгнание из общества и даже смерть. Но наиболее смелые все же, познав Истину, крестились. Часто это были так называемые «отбросы общества» — алкоголики, бомжи. Известен случай, когда один мусульманин принял Крещение за пятнадцать минут до смерти.
Постоянной прихожанкой храма стала женщина, принявшая Православие только под влиянием о. Игоря. Вот что она сама говорит об этом: «Своим воцерковлением я обязана батюшке о. Игорю. Оно было для меня мучительным процессом. Потому что я по национальности крымская татарка и в детстве и отрочестве была воспитана в мусульманской вере. Поэтому, когда я оказалась в нашем маленьком православном храме, который только что был открыт и устроен в ветхом здании бывшей баклаборатории, мне там было чуждо многое. Страшил, на подсознательном уровне, сам Крест: это была чужая традиция, чужие обычаи, нравы. Привлекало только сознание, что Христос есть Любовь. И, слава Богу, что в самом начале пути ко Христу встретился мне о. Игорь со своей семьей. Потому что то слабое сознание, что Христос есть Любовь, которое тянуло к нетрадиционному для меня Православию, окрепло, утвердилось под духовным руководством батюшки.
Руководство — громко сказано. Для о. Игоря совершенно было чуждо само слово «руководить». Его облик в моем сознании связан со словами Евангелия: «Придите научитесь от Меня, Я тих и смиренен». Он служил искренне, просто, естественно, никогда не давил на человека своим авторитетом, положением, своим настроением. Рядом с ним была такая атмосфера, что человек, ищущий Бога, невольно, незаметно начинал тянуться к службам, ощущал необходимость покаяния, открывал для себя красоту Православия, которая скрыта в мирской жизни за семью печатями. Мы жили рядом с ним, нам было благодатно рядом с ним, и только сейчас понимаем, насколько он брал на себя наши тяготы.
Для многих людей, пришедших в церковь, это был первый священник в жизни. Он олицетворял для нас все православное священство, всю православную религию. И нам очень повезло, поскольку в этом человеке, не получившем даже традиционного священнического образования, так соединились Христовы добродетели: любовь к людям, смирение, тихость, не навязывание своей воли, а покорность воле Божией.
В общении с ним мы действительно ощущали, что Христос есть Любовь. Через него я и мои дети — двойняшки Ира и Юра, им было по семь с половиной лет, когда он их крестил,— получили живое ощущение присутствия Богочеловека — Иисуса Христа. Моя дочь, когда впервые увидела батюшку во время службы в церкви, в облачении, спросила: “Мама, это Иисус Христос?”»
За каждого прихожанина он переживал, молился, если кого-то долго нет или кто-то болел, ходил исповедовать и причащать. Был большим бессребренником, за требы денег не брал. Кто что ни попросит, все делал: и крестил, и отпевал, а об оплате и не вспоминал.
В Тырныаузе было много сектантов. Отец Игорь предупреждал людей о них, не разрешал общаться с ними, принимать в дом. Но если кто-либо всем сердцем принимал Православие, то такого батюшка принимал в общение. Так одна из его прихожанок до прихода в православный храм пятнадцать лет состояла в баптистской секте.
К таким нововведениям техники, как компьютер, телевизор и прочее относился спокойно, положительно. Говорил: «Господь дал, значит, это нужно, надо просто правильно использовать все, не во вред, а на пользу себе и обществу». Отнюдь не считал все сатанинскими выдумками, хотя такое мнение сейчас очень распространено среди православных. Впрочем, сам он телевизор не смотрел, все новости узнавал от соседей. Таким образом и дети приучались больше времени проводить за чтением; они очень любили читать жития святых.
Однако батюшка был категорически против развращающих детей нововведений в школах и не мог смириться с ними. Говорил: «Это страшно, цель — разложение детей».
Когда исповедовал, выслушивал каждого до конца. Не перебивал, но не любил, когда кающиеся оправдывались или начинали выяснять отношения. В духовные чада не брал никого по своему смирению, однако давать советы не отказывался.
В богослужебных вопросах всегда консультировался с благочинным и духовником, ездил к ним сам или звонил по телефону. Себе не доверял.
Как мы уже отмечали, о. Игорь был смиренным человеком, прощение просил всегда и у всех первым. Хотелось бы привести два случая из его священнической практики.
Первый случай был на Рождество Христово. Это было первое Рождество, которое о. Игорь служил как священник, и отчасти по незнанию канонов, отчасти за удаленностью храма от центра, а также по своей великой ревности, он объявил всем прихожанам, что на праздник Рождества причащать будет только младенцев, всех остальных просил причаститься заранее. Объяснил он это тем, что после службы все пойдут разговляться, будут шутки, кто-то наестся, кто-то выпьет вина и этим осквернит Причастие. По его мнению, причастившийся человек должен сохранять себя в молитвенной тишине. Мы не оправдываем здесь о. Игоря: нет таких канонов, которые запрещали бы причащаться на праздники, скорее всего он поступил так из-за отсутствия опыта. Но как бы оно ни было, он всех предупредил и от слов своих не отказывался.
Несмотря на это, одна прихожанка очень желала причаститься именно на двунадесятый праздник и подошла к Чаше. Отец Игорь ей мягко отказал. Она ушла очень расстроенная. После Литургии батюшка попросил у нее прощения, но она даже слушать его не хотела.
После этого случая женщина продолжала ходить в храм, но на исповеди все время вспоминала этот случай и никак не могла простить о. Игоря. Он постоянно просил у нее прощения в течение полутора лет, но она не унималась и даже говорила ему: «Ненавижу Вас». Конечно, ее поведение было отнюдь не христианским, но нам интересно другое: как за терпение и смирение священника Господь разрешил эту ситуацию.
В воскресенье, 13 мая 2001 года женщина пришла в храм, осознав свою вину, и искренно попросила прощения, исповедовалась, батюшка с радостью причастил ее. В этот же день он был убит. Сейчас эта женщина чтит о. Игоря и благодарит Бога за то, что примирилась с ним до его смерти.
Второй случай был перед началом Великого поста 2001 года. На первой седмице о. Игорь хотел служить в храме каждый день. Но для этого ему пришлось отпрашиваться с работ на спасательной станции, т. к. была его череда выходить в горы. Он подробно объяснил, как для него важно быть в храме эту неделю и сказал, что готов пойти в горы в любое другое время. Но начальство не поняло или не захотело этого понять, и его не отпустили, причем еще и обвинили, заметив, что он «плохой и ненадежный сотрудник»,— и это после десяти лет работы на станции.
Отец Игорь смиренно принял всю вину на себя и написал заявление об увольнении, сказав, что для него служение Богу превыше всего, хотя прекрасно осознавал, что остается практически без денег, т. к. доходы священника были очень малы. Но батюшка возложил все упование на Господа. «Венец всех благих деланий состоит в том, чтобы возложить на Бога всю надежду. Прибегать к Нему единому от всего сердца и от всей крепости»,— говорит авва Исаия.
«Всевидящий и Всемогущий! В безнадежии на себя, в надежде на Тебя, предаюсь святейшей воле, бесконечной мудрости и благости Твоей»,— повторил о. Игорь вслед за свт. Игнатием.
Хотелось бы еще упомянуть и о сошедшем на г. Тырныауз 18 июля 2000 г. се’ле. Это было жуткое стихийное бедствие. Лавина воды, камней и грязи смывала все на своем пути. Поток воды был такой мощности, что поверх него, как бревна, плыли огромные бетонные плиты, из которых строят дома. Семью о. Игоря Господь сохранил от этого бедствия. Но сам батюшка не мог спокойно смотреть на происходящее. Осталось обращение о. Игоря к «друзьям, коллегам, гражданам и всем верующим оказать посильную помощь жителям города Тырныауз, потерявшим своих близких, оставшимся без крова и имущества». По его словам, «масштаб бедствия был значительно больше, чем об этом сообщалось в официальных средствах информации. Огромное количество людей не могло покинуть город из-за мизерного бюджета, а дальнейшее проживание в разрушенных се’лем домах, подвергшихся затоплению, было невозможно». Отец Игорь считал, что Церковь должна была взять на себя ответственность за дальнейшее выживание населения города.
Он служил каждый день молебны, чтобы Господь отвратил гнев Свой и помиловал город, но, по словам матушки Екатерины, в храм в это время так никто и не пришел. Чудесным было и то, что водные потоки се’ля подошли вплотную к стенам храма, но выше не поднялись. Храм от бедствия не пострадал.
Зафиксированы еще некоторые чудеса, произошедшие при жизни о. Игоря, которым сам он не придавал никакого значения, и даже не замечал их.
Один случай произошел во время чтения акафиста Божией Матери «Неупиваемая Чаша». По словам женщины, присутствовавшей и молившейся в храме, ее муж исцелился.
Другой — тоже связан с исцелением. Прихожанку храма, пожилую женщину по имени Мелитина парализовало, у нее отнялась одна половина тела. Она попросила священника прийти исповедать и причастить ее, что он незамедлительно сделал. Каково же было всеобщее удивление в храме, когда через неделю Мелитина уже была на службе. Первым делом она подошла к о. Игорю благодарить его, на что он ей ответил: «Ну что ты, это же ты причастилась, вот Бог тебя и исцелил»,— и прибавил еще такие слова, оказавшиеся пророческими: «Знаешь, Мелитина, а ведь ты еще поживешь, вначале меня похоронят, а потом только ты умрешь».
Андрей
Потому что шествие свое не царским совершают путем, как все прочие, но избирают для себя стези краткие, по которым явственно приходят скоро в обители. Св. Исаак Сирин
Как мы знаем, у батюшки была большая семья, и все ее члены принимали активное участие в жизни прихода. Матушка торговала в свечном ящике, преподавала в воскресной школе, пела на клиросе. Младшая дочь Саша была хорошим регентом. Старшая дочь Женя пекла просфоры, училась иконописи. Двое старших сыновей были как бы охранниками храма, смотрели за порядком, а младший Андрюшка помогал отцу в алтаре. О нем хотелось бы рассказать поподробнее.
Андрюшка был младшим, пятым ребенком в семье Розиных. Рождение Андрея можно назвать чудом, так как мать перед этим была смертельно больна ботулизмом. Однако она выжила, и ребенок родился.
Когда Андрюше было чуть более трех лет, он сильно заболел. Его повезли в больницу в Нальчик, и по дороге мальчику было видение. Он сказал маме: «Я вижу Дядю на Кресте». Мать поняла, что ребенок видел Господа, и решила, что он выздоровеет. Так и случилось, врачебная помощь была излишней. Также после этого в сердце матери почему-то запала мысль, что кончина Андрея будет неординарной.
Когда семья стала регулярно посещать храм, мальчику было пять лет, и ему очень хотелось прислуживать в алтаре. Он набрался смелости и попросил об этом духовника семьи о. Вячеслава. Так, в пять лет, он начал служить алтарю Господню —раньше, чем его отец, и ревностно прослужил три с половиной года, до самой своей смерти. Когда же о. Игорь стал священником, то Андрюша прислуживал отцу на каждой службе. За все три с половиной года мальчик не пропустил ни одной службы. При храме у него и о. Игоря была маленькая келейка: две кровати, стол, табуретка и книги.
Батюшку, получившего в горах много травм, память уже подводила, и Андрей был для него незаменимым помощником: имея опыт, он часто подсказывал отцу, какой сейчас надо подавать возглас или что дальше следует по чину службы. Так они и служили вместе: о. Игорь и его маленький пономарь.
Андрей телевизор никогда не смотрел, зато очень любил жития святых. Без житий он никогда не засыпал, ждал, когда мама или папа прочтут ему.
Бывали и такие случаи: мальчик спит, вдруг, не прекращая спать, встает с кровати, крестится три раза, кладет три поклона, ложится в кровать и дальше спит, не открывая глаз. Наверное, и во сне этот праведный ребенок пребывал в молитве.
С детства он был приучен не есть перед службой утром и очень любил Божий храм. Молитва была неотъемлемой частью его жизни; он любил часто причащаться. Но, как все дети, был подвижным, озорным, любил кататься на велосипеде.
Однажды мальчик бегал и играл, и вдруг спросил маму:
— Мам, а если я умру?
Немного опешив, мать сказала:
— Ну, умрешь, похороним тебя по-православному.
Почему он спросил об этом, теперь уже не узнать, а тогда все обратилось в шутку.
Но и у матери возникала такая мысль. Она как бы чувствовала материнским сердцем, что он скоро умрет и что кончина сына будет необычная, связанная с мучением.
Матушка Екатерина вспоминает, что в начале сентября, незадолго до смерти ребенка, в ответ на все его просьбы неотступно следовала странная мысль.
Андрей например, говорил:
— Мам, у меня зуб заболел.
— Конечно, подлечим тебе зубик, когда в Тырныаузе будем.
А внутри: «Не нужно ему зубы лечить, он умрет».
— Мам, купи мне в школу новый костюмчик и кроссовки.
— Подожди немножко, получим деньги, съездим и все купим.
А внутри все та же мысль: «Не надо ему уже ничего».
Но мысль эту она носила в себе, отгоняла, батюшке говорить боялась. Недели за две до смерти ребенок стал отказываться от еды. На уговоры отвечал: «А зачем кушать? Мне уже надо отвыкать». Так и жил на одном чае. Мать удивлялась, но силой ребенка есть не заставляла.
Это случилось 7 сентября 2000 года. Рядом с домом о. Игоря в Терсколе рабочие по халатности оставили открытой бочку с взрывоопасной смесью, и она взорвалась, когда Андрюшка играл рядом. Он попал в самый центр огненного взрыва. Взрыв был такой силы, что куски железа раскидало, а Андрея отбросило взрывной волной, но он встал и пошел домой. Когда он шел, от него валил дым, как от горящей головешки. Он еще горел, пока шел домой. Сгорела почти вся кожа и даже его нательный крестик. Родители в это время были в Нальчике по послушанию духовника. Все случилось без них.
Андрюша пришел домой обуглившийся, черный, дымящийся, но не плакал, не кричал, не жаловался. Дома были его сестры. Увидев его, они пришли в непередаваемый ужас. Вызвали «скорую помощь». Мальчик был спокоен. Пришел на кухню и попросил пить. Но сам взять в руки кружку с водой уже не мог, руки не слушались его. Он пошел к иконам, стал молиться, а затем спросил: «А я случайно не умру?» В больницу попросил взять бутылку святой воды.
До Нальчика ехали 4 часа, и всю дорогу Андрюшка молился вслух, так что очень изумил своим поведением врачей. Девочки, сестры говорили позднее, что взгляд его был уже не от мира сего, необыкновенный взгляд, «он смотрел как бы издалека».
— Андрюшенька, ты как себя чувствуешь? — спрашивали его.— Тебе плохо, тебе больно?
— А я должен терпеть, мне надо терпеть.
И он терпел, не произнес ни одного ропотливого слова, ни одной жалобы, а ведь мальчику было всего 9 лет. Когда приехали в больницу, он сам назвал свое имя, фамилию, спросил: «А мои родители знают?»
Обожжено было 87% тела, и ожог был самой тяжелой степени. Удивительно, что Андрей разговаривал, был в сознании. То, как мальчик это переносил, было настоящим чудом. Он как бы не замечал своего состояния, переживал лишь о том, что он не в алтаре, что пропускает службы.
Люди чутко откликнулись на это горе. Все: и христиане, и мусульмане — сдавали кровь для Андрея. И когда его уже не стало, люди все шли и шли — день и ночь.
После взрыва Андрюша прожил еще 4 дня. 11 сентября, в день Усекновения главы Иоанна Предтечи, Господь забрал его к Себе.
На 14 сентября в Нальчике было намечено архиерейское богослужение, и о. Игорь должен был присутствовать на нем, поэтому сына он отпевал и хоронил не на третий день, как положено, а на второй. Жена уговаривала его, но он отвечал: «Не имею я права пропускать службу, я в первую очередь священник».
Смерть своего любимого маленького помощника о. Игорь встретил мужественно, с покорностью Богу. И с удивительным смирением. «Смерть — великое таинство. Она — рождение человека из земной временной жизни в вечность»,— пишет святитель Игнатий.
На могиле Андрея поставили простой деревянный крест и вырезали на нем кадило.
После его смерти все члены семьи стали собраннее и серьезнее.
Последние шесть месяцев жизни
При самоотвержении, при преданности воле Божией, самая смерть не страшна: верный раб Христов предает свою душу и вечную участь в руки Христа Свт. Игнатий Ставропольский
Отец Игорь продолжает служить, он еще не знает, что Господь определил ему еще только полгода жизни, но с этого времени мысль о смерти уже не покидала его. Это сказывалось и в его словах, и в выборе книг для чтения, и в проповедях. «Помни, что согрешения твои достигли полноты своей, что юность твоя уже прошла. Настало, настало время твоего отшествия, время, в которое ты должен дать отчет в делах твоих. Знай, что там не искупит брат брата, не освободит отец сына; предваряй действия твои воспоминанием исшествия твоего из тела, и не забывай памятования о вечном осуждении. Поступая так, не согрешишь во веки»,— назидает прп. Антоний Великий.
Повлияла ли на батюшку смерть сына или участившиеся угрозы мусульман, вспомнил ли он виденный в юности сон или, может быть, получил откровение от Бога,—мы не знаем, но то, что о. Игорь изменился, стал задумчивее и сосредоточеннее, замечали все: и его семья, и прихожане, и, конечно же, его духовник.
Если раньше в проповедях о. Игорь рассказывал прихожанам о том, как надо жить, ходить в храм, как правильно готовиться к исповеди, к принятию Христовых Таин, то теперь все чаще он говорил о смерти, о загробной участи, о мученичестве. Не бойся, малое стадо, от убивающих тело, души же не могущих погубить (Лк. 12, 32; Мф. 10, 28),— любимая его тема для проповедей в это время.
«Наша жизнь — ничто, настоящая жизнь начнется со смертью, там будет жизнь, а здесь только подготовка. Мы живем на земле как в гостинице, а настоящий дом там, на небе». Об этом же писал свт. Игнатий: «Я — странник на земле: странствование начинаю с колыбели, оканчиваю гробом. Земная жизнь — мгновенное обманчивое сновидение. Вечность —неизбежна».
Про мученичество о. Игорь говорил: «Это особый крест, посылаемый Богом; из тысяч, может, одному только и даст Господь этот венец».
Он также призывал всех читать как можно больше отеческих книг, спасаться терпением скорбей, понуждением себя. Он укреплял в людях веру, утешал их, ободрял, призывал не иметь страха перед иноверными, а возлагать все упование на Бога.
Он говорил: «В миру спастись можно, нужно только стараться быть пустынножителем среди этой цивилизации». Сам он так и жил: отшельником во внутренней клети своего сердца. Именно внутренним отшельником, ибо он не отгораживался от людей, он их любил. Любил всех: близких и далеких, родных и незнакомых, православных и иноверных, так ненавидевших его.
Очень переживал, что родители не принимали его проповеди о Православии, не понимали его жизни. Они жили в Тырныаузе, именно там, где находился храм, но были даже некрещеными и в храм не ходили. Отец Игорь был любящим сыном и относился к родителям с подобающим уважением, но понимал: самое большее, что он может им дать — это содействовать к принятию ими Православия. Но он подходил к этому очень мягко, возлагая все упование на Бога, принимая во внимание и их возраст, и то, что всю свою жизнь они прожили при атеистическом режиме.
Вначале в храм стала приходить мама. Незадолго до смерти сына она приняла Крещение в возрасте 62 лет. Для него это был праздник. На одной из фотографий о. Игорь запечатлен широко улыбающимся: он дает крест только что причастившейся маме. По словам матушки Екатерины, он улыбался очень редко, за всю жизнь она лишь несколько раз видела его таким радостным.
Потом крестился отец.
Еще одна мечта о. Игоря — отстроить храм, он переживал оттого, что нет средств для восстановления. Матушка рассказывала, что когда на Пасху людей пришло больше, чем обычно, полы начали трещать и шататься, и она очень боялась, как бы они не выдержали и не рухнули. Все, однако, обошлось, а матушка с батюшкой вздохнули облегченно лишь только после службы. Но в последнее время священник смирился с положением храма, смирился с теснотою помещения и бедностью. Он понял: не это главное, и говорил: «Людям места хватает, значит больше не нужно».
Надо сказать, что о. Игорь в храме, как и дома, все делал сам. Он был сильным человеком, сам привозил камни, сам был плотником, столяром, слесарем и делал все с радостью, не тяготясь работой. Сам пек просфоры, если было некому. Прихожане всегда говорили: «Какие у батюшки просфоры вкусные!» Воистину он делал все для Бога и ради Бога.
Основными прихожанами в храме были женщины; только в конце служения о. Игоря в храм пришли двое мужчин. Один из них — молодой человек Андрей Васильев — заменил батюшке умершего сына. Он стал во всем помогать священнику, быстро научился пономарить. Однажды отец Игорь сказал Андрею: «А ведь ты будешь монахом». Андрей ответил, что вообще-то собирается жениться и о монашестве не думал. Но батюшка серьезно повторил: «Однако ты будешь монахом». Почему о. Игорь так сказал? Как мы увидим позже, слова его очень скоро исполнятся в точности.
Сам он был белым, женатым священником, но с принятием сана жил монашеской жизнью. Мы знаем, что он занимался монашеским деланием — творил внутреннюю Иисусову молитву. Только тщательно скрывал это, делал не напоказ. Некоторые монашеские добродетели также были присущи ему.
В округе не было монастырей, не было монахов, с духовником он общался редко, больше по телефону. Откуда же в столь короткий срок о. Игорь стяжал столь многие добродетели, которые другие, живя много лет в монастырях, не могут стяжать?
Нам кажется, дело не во времени, не в местности, не в возрасте, а в ревности человека по Богу — в святоотеческом понимании этого слова. Господь вчера и сегодня Тот же,— сказано апостолом Павлом (Евр. 13, 8). На вопрос: «Почему в наше время мало спасающихся?» — еще прп. Серафим Саровский ответил: «Потому что нет решимости». «Страшен бесам, возлюблен Богу и Ангелам Его тот, кто с горящею ревностью днем и ночью взыскует Бога в сердце своем»,— сказал прп. Исаак Сирин. А отец Игорь был ревностным христианином. Приняв Православие всем сердцем, он углубился в чтение книг, выбрал себе руководителем Слово Божие и писания Святых Отцов, тем самым вступив на тот единственный путь, который, по словам свт. Игнатия, оставлен в наше время христианам, желающим спастись.
Но, безусловно, он был и избранником Божиим. Господь вел его к Себе известными лишь Ему одному судьбами и дорогами. Отец Игорь с детства выделялся среди других людей, и всю жизнь он оставался таким, как бы отмеченным Богом человеком. Господь изначала предопределил ему быть мучеником. Но мученичество дается сильным людям, как особый венец, как особый дар Божий.
Отец Игорь знал про угрозы, но никому не жаловался. Когда он принимал сан, то знал заранее, на что шел, он знал ненависть мусульман к православным, особенно же к православным священникам. Мусульманский закон гласит: «Убей 40 иноверных, и ты попадешь в рай»,— под иноверными мусульмане подразумевают христиан.
Угрозы были неоднократными, к батюшке подходили и открыто говорили:
— Я тебя убью.
— Ну что же — убивай,— отвечал кроткий о. Игорь. Страха у него не было.
Человек постоит-постоит, да и уйдет, не зная, что ответить.
Ваххабиты постоянно контролировали все службы в храме. Стояли чуть поодаль, перешептывались, наблюдали. Были там и женщины, и дети,— ненависть к Православию воспитывалась с детства.
6 мая 2001 года, на престольный праздник св. вмч. Георгия Победоносца, агарян собралось особенно много. Они стояли вокруг и кричали, «мы ваш храм взорвем, а священника убьем».
После Литургии о. Игорь со всеми прихожанами пошел крестным ходом вокруг храма, не обращая внимания на злобные выкрики. Он проходил через их ряды и кропил всех святой водой.
Через несколько дней ранним утром на даче матушка Екатерина увидела убитую собаку, лежащую возле их машины. Она испугалась и побежала все рассказать батюшке. (На Кавказе есть такой обычай —предупреждать врага о смерти подбрасыванием ему дохлой собаки). Но он спокойно ей ответил: «Что ты, какие мусульмане, какое предупреждение? Это просто собака бежала мимо, да и умерла рядом с нашей машиной. Всякое бывает, не обращай внимания».
Конечно же, о. Игорь просто успокаивал взволнованную жену. Сам он прекрасно все понимал, но при этом лишь учащал свои молитвы к Богу.
Трижды мусульмане ломали забор вокруг храма. Но, когда люди возмущенно жаловались батюшке на беззакония, которые творили агаряне, указывая, в частности, на повалившийся забор, он успокаивал всех, отвечая: «Да что вы, какие мусульмане? Это просто ветер ночью был сильный, вот забор и упал» — и как бы не замечал, что ветер повалил только забор вокруг храма.
За две недели до убийства ранним утром к дому батюшки прибежал взволнованный мусульманин и стал стучать во все окна и двери. К нему вышла матушка и спросила, что он хочет. Он хотел поговорить с о. Игорем. Было очень рано, и матушке не хотелось будить мужа. Она спросила, почему он так взволнован: «Разве что-то случилось?» И услышала ответ: «Я знаю, я сам слышал: батюшку хотят убить». Отец Игорь и на этот раз остался спокойным.
Глава 8
Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Господом скорби за Него и ради Него. Приношения праведных — слезы очей их, и приятная Богу жертва — воздыхания их. Св. Исаак Сирин
Однако за несколько дней до смерти о. Игорь стал ощущать некую богооставленность, томление. Был послепасхальный период, пели «Христос воскресе», а радости в душе не было. Он чувствовал себя брошенным, на душе лежал как бы тяжелый камень. Матушка видела происходящее с о. Игорем, переживала и как-то спросила:
— Ну что же ты, все-таки Пасха, а ты такой хмурый, ну улыбнись хоть.
Но он сказал, что не может объяснить и сам, что с ним происходит, только «душа стенает».
— Может, ты боишься? Может, сожалеешь, что стал священником?
— Ты не понимаешь, я не оглядываюсь назад, но думаю: а вдруг Господь меня не укрепит?
— О чем ты?
Но он больше ничего не ответил, а на последующие попытки жены вывести его на разговор сказал: «Меня может понять только священник».
Из этого разговора ясно видно, что о. Игорь знал о предстоящей смерти, готовился к ней.
Неделя до смерти, по воспоминаниям близко знавших его людей, была самой тяжелой. «Он очень скорбел, считал себя недостойным гордецом. Мне становилось даже страшно,— рассказывает матушка Екатерина,— О чем бы не заходил разговор, он все поворачивал к смерти. За 4 дня до смерти сказал: “Готовься, матушка, к испытаниям, все трудное еще впереди”. После стал говорить о детях, о том, чтобы я их не бросала, чтобы была всегда рядом с ними. О каждом ребенке мы тогда поговорили».
Батюшка часто всем говорил: «Вы за меня не мо’литесь; вы все меня оставили; я остался совсем один»,— что очень похоже на предсмертное состояние о. Петра Сухоносова, который также «за три месяца до бандитского нападения несколько раз ронял одну фразу: «Вы все бросите меня, и я останусь один». (Отца Петра похитили чеченские террористы в 1999 году, тело его так до сих пор не найдено).
10 мая после Литургии батюшка уже собирался домой, когда к нему подошел молодой человек с сигаретой в зубах, с небритым лицом и довольно развязно спросил, когда он будет в церкви в следующий раз: «У меня есть разговор, который будет интересен и мне, и тебе».
Отец Игорь ответил, что в субботу и воскресенье он будет в храме.
Человек презрительно бросил сигарету и стал удаляться, а похожие на него молодые люди, стоявшие недалеко кучкой, крикнули: «Куда же ты уходишь?» На что он ответил: «Я еще вернусь».
При этом разговоре присутсвовала матушка о. Игоря, которая после без труда узнала этого человека. Именно он через два дня, не колеблясь, зарежет батюшку ножом. «Ничего ненормального я в нем не увидела, только вызывающая циничность —и больше ничего».
Незадолго до смерти к нему приезжал духовник, о. Вячеслав, который провел два дня с батюшкой, и о. Игорь подробно рассказал ему всю свою жизнь, исповедовался, делился всем, что лежало камнем на его душе. Безусловно, эта беседа-исповедь очень укрепила его, и в то же время приготовила его душу к переходу в вечность.
Из житий первых мучеников мы знаем, что они с радостью ждали смертного часа.
Можно привести множество примеров: это и сорок мучеников севастийских, и великомученик Георгий, и славный мученик Гордий, пожалевший только о том, что «не может умереть за Христа многократно».
Святой Игнатий Богоносец, узнав о предстоящей смерти (его отдали заживо на съедение диким зверям), писал своей пастве: «Боюсь любви вашей, чтобы она не причинила мне вреда. Не делайте для меня ничего, кроме того, чтобы я покорен был Богу. Только просите мне у Бога внешней и внутренней силы, чтобы я не только говорил, но и желал, чтобы не назывался только христианином, но и на самом деле был. Ничто видимое не вечно и только тогда могу быть истинно верным, когда мир не будет более видеть меня. Хорошо, если бы звери были мне готовы, молитесь, да будут готовы послужить мне. Я буду их ласкать и уговаривать поскорее съесть меня. А не так, как случилось с некоторыми, к коим они побоялись прикоснуться, а если не захотят, я их заставлю. Я теперь начинаю быть учеником, ничто мне не в радость: ни зримое, ни незримое,— только бы встретить Иисуса Христа. Пусть огонь, пусть крест и стая зверей, пусть разбросают мои кости, отрубят члены, смелют в муку’ все тело, пусть придут на меня му’ки дьявола —только бы встретить Иисуса Христа».
Но также из житий мучеников мы знаем, что, имея желание пострадать, они не всегда испытывали радость и воодушевление духа.
Так, из жития первых русских святых, благоверных князей Бориса и Глеба нам известно, что князь Борис «знал, что ему грозит смерть, но он был христианином и хотел поступить по Евангелию», он отпустил всех своих воинов и «в сильной печали пошел в шатер и велел служить вечерню». Он читал шестопсалмие, когда пришли убийцы, но не прерывал молитвы Богу. Помолившись, испросив прощение своим убийцам, со словами: «Господи, приими с миром душу мою»,— он обратился к посланным: «Братья, приступите и окончите повеленное вам!» Они пронзили сердце святого князя мечами. Также и князь Глеб, узнав о готовящемся покушении, пребывал в печали, но молитвой к Богу преодолел уныние и скорбь и принял смерть подобно брату своему.
И князь Игорь Черниговский, имя которого носил о. Игорь, «предупрежденный во время Литургии, что его хотят убить, готовил себя ко всему мыслями со слезами: «Господи! Призри на немощь мою, чтобы, уповая на Тебя, мог я перенести все. Удостой взять меня из этого мятежного, мрачного мира в Твой свет».
А протоиерей Михаил Чельцов так описывает свое состояние, когда он услышал свой смертный приговор: «Я ощутил, осознал всю тяжесть, всю горечь, безвыходность своего положения, что-то тяжелое, грустное щемило сердце, какая-то тупая, неопределенная, словам для выражения не поддающаяся мысль бродила в голове».
Также мы знаем, что и иеромонах Василий (Росляков), обычно спокойный и радостный, в день своей смерти — на праздников праздник Пасху — чувствовал себя неважно, нерадостно: «Так тяжело, будто сам себя заколаю».
По словам о. Вячеслава, последние дни перед смертью о. Игорь много и часто уединялся, уходил на долгие прогулки по любимым горам.
Ученики Господа — не те только, которые от имени Его именуются христианами, но те, которые действительно исповедают Его Господом своим. Стыд, робость, колебание — нетерпимы при исповедании. Исповедание требует решительного самоотвержения. Такое исповедание принесли Господу святые мученики,напоившие все пространство земли кровью своей, огласившие всю землю святым свидетельством богопознания и богопочитания. Свт. Игнатий Ставропольский
Отец Игорь чувствовал свою смерть, чувствовали это и его близкие. «12 мая мы провели в храме, служба прошла спокойно. Затем исповедь. Потом о. Игорь молился. В этот день к нам приехали верующие из Терскола. И мы, как всегда, оставили их ночевать у себя. Отец Игорь от ужина отказался, выпил только стакан чая и ушел ночевать в церковь, так как места ему уже не хватало,— он держал на этот случай раскладушку, одеяло, каремат,—и спал эту ночь в ризнице». 13 мая 2001 года, в воскресенье, проснувшись утром, Илья сказал матери: «Мама, у меня такое сильное чувство, что сегодня кто-то в нашей семье умрет». Самому о. Игорю было особенно тяжело. Было видно, как он страдал, мучился, но возложил упование на Бога, молился.
Был день памяти святителя Игнатия. С утра батюшка не произнес ни одного слова, был очень сосредоточен — весь в себе. Затем отслужил праздничную Литургию и молебен; после этого его попросили съездить причастить одну больную. Он взял с собой Святые Дары и поехал.
Все прихожане разошлись, в храме осталась одна женщина. В это время в храм вошли трое молодых людей кавказской национальности, лет 24–25, и спросили батюшку. Служительница ответила, что он уехал, но они могут его подождать, он скоро вернется. Они согласились и стали ждать на улице.
Вернулся о. Игорь, услышал о дожидающихся его посетителях и попросил позвать их, а сам пошел в алтарь, чтобы снять с себя Святые Дары. Он даже не стал разоблачаться и вышел на беседу. К нему подошел один человек, Ибрагим Хапаев, о. Игорь пригласил его в «пономарку». Прошло несколько минут, когда женщина, сидевшая в конце храма, услышала стон и побежала к «пономарке». Убийца уже закончил свое дело и выходил, перешагивая через упавшего о. Игоря.
Увидев женщину, он занес было нож и над ней, но она моментально вспомнила о своих детях и сказала ему: «Меня-то ты убьешь, а у меня дети». Не думаем, чтобы сострадание коснулось его очерствевшей души. Как известно, на Кавказе существует закон кровной мести, боязнь возмездия от рук родственников подсознательно присутствует в психологии каждого горца. Также убийца считал, что по законам своей веры он совершил подвиг; убийство же женщины не приветствуется законами шариата. Да и не мешала она ему, ибо он не собирался скрываться, и он не тронул ее. Он так же беспрепятственно вышел, как и зашел.
Женщина подбежала к истекавшему кровью о. Игорю, который был еще жив, и услышала его последние слова: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой».
В это время на занятия воскресной школы чуть раньше обычного пришла одна из девочек. Увидев эту страшную картину, она выбежала на улицу с криком: «Батюшку убили, батюшку убили!» Крик услышал находившийся недалеко сын отца Игоря Илья, и побежал в храм. Батюшка был еще жив, он силился что-то сказать, но уже не мог. Хапаев не оставил о. Игорю шансов на жизнь, все три смертельных удара были нанесены профессионально: в печень, в сердце и сонную артерию.
Он умер в храме, на руках своего сына, причастившись Святых Христовых Таин, даже не успев разоблачиться. Было пятое воскресенье после Пасхи, неделя о самарянке и память святителя Игнатия.
Отец Игорь воистину уподобился благоразумной самарянке, принявшей Господа всем сердцем, и так же, как они сподобился смерти за учение Христово. Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек, но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную (Ин. 4, 14),— читалось в дневном Евангелии в этот день.
Матушка поднималась в горы, когда по рации ей сообщили, что надо срочно спускаться. Она поняла, что утренние предчувствия не обманули ее, и стала спускаться, думая, что случилась беда с Ильей: «Спускаюсь, а в голове неотступные мысли: “иерея Игоря, иерея Игоря”,— и так четко, так ясно, что я поняла: беда — с батюшкой. Спустилась, смотрю, меня ждет машина, все стоят взволнованные, молчат. Чтобы узнать правду, я спросила: “Медкарту брать?” Мне ответили: “Нет, но черный платок”. Я все поняла сразу». Живым матушка его не застала...
Полгода назад она похоронила сына, теперь мужа. Его смерть матушка встретила мужественно, с покорностью, как от руки Божией. «Слава Богу, что Он дал роду нашему мученика! Слава Богу!»
А люди все прибывали и прибывали. Как в угаре приехал благочинный о. Леонид; стали служить литию. На похоронах о. Игоря было дано много клятвенных обещаний. Вице-президент республики Г. Губин от лица президента В. Кокова обещал православным Тырныауза помочь в строительстве нового храма (пока с большим трудом построен только забор вокруг старого).
Похоронили о. Игоря рядом с Андреем, поставили такой же простой деревянный крест. Присутствовало много людей. Был сильный ливень, дул ветер, погода была очень мрачной, казалось, вся природа протестует против совершенного злодеяния. Но стоило опустить гроб в землю, как все успокоилось, выглянуло солнце, стало тихо и радостно в природе и на душе присутствовавших на похоронах. Матушка Екатерина рассказывала, что в гробу о. Игорь лежал необыкновенно просветленный, спокойный.
Так закончилась земная жизнь нового исповедника и страстотерпца многострадальной земли нашей русской священномученика Игоря.
Но свт. Игнатий пишет: «Бог так чудно устроил дело спасения нашего, что зло, имея злую цель и действуя с намерением повредить рабу Божию во времени и в вечности, способствует этим его спасению». Мы знаем, что смерть — это переход «в вечное блаженство для праведных», и «умершие о Господе начинают новую, лучшую жизнь и вступают в блаженную вечность». А апостол Павел пишет, что ни скорбь, ни теснота, ни голод, ни нагота, ни беда, ни меч, ни смерть воинов Христовых не возмогла разлучить от любви Божией о Христе Иисусе и вменились они как овцы, обреченные на заклание (Рим. 8, 35, 36).
Мы верим, что о. Игорь предстоит пред Господом во славе священномученика, потому что тот, кто с Ним страждет, с Ним и прославится (Рим. 8, 17); ибо он, претерпевший до конца поношение, бесчестие, страдание, смерть ради Того, Кого не видя любят (1 Петр. 1, 8) теперь в явлении славы Его возрадовался и возвеселился (1 Петр. 4, 13), и наслаждается вечных благ преизобильно по неотложному обещанию: око не видело, и ухо не слышало, и на сердце человеку не приходило того, что уготовал Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9).
Засвидетельствованы посмертные явления о. Игоря, одного или вместе с сыном Андреем, всегда радостные и светлые. Когда один молодой человек, близко знавший батюшку при жизни, начал курить, то батюшка стал являться ему во сне со словами: «Не кури!» Он бросил курить.
Через несколько дней после похорон к матушке о. Игоря пришла расстроенная женщина: сын никак не принимал православную веру, кроме того, возникли проблемы с долгами. Матушка ответила: «Тебе о. Игорь при жизни помогал? Так ты не сомневайся, возьми его фотографию и попроси помощи».
Через два дня сын этой женщины принял Крещение, и с долгами все чудно уладилось.
Когда мы спрашивали саму матушку, помогает ли ей о. Игорь, она отвечала: «Безусловно,— и добавляла,— убийца принес нам и горе, и радость».
Тяжело потерять мужа, остаться с четырьмя детьми в христианоненавистной стране, но радостно иметь такого ходатая пред Богом!
Закончить главу хочется словами духовника иерея Игоря о. Вячеслава:
«Прошедшая перед нами картина необычной жизни священника о. Игоря Розина, его трагической, мученической кончины есть отображение истинной победы добра над злом, победы не средствами насилия, но проповедью евангельской истины, исповедничеством веры вплоть до смерти. И сердцу каждого православного понятна и близка такая проповедь, проповедь жизнью и проповедь смертью, начало которой положил Сам Господь наш Иисус Христос. Не нужно множества цитат и богословских доказательств, чтобы увидеть в жизни о. Игоря и в его мученической кончине те черты, которые позволяют говорить нам о том, что от нас ушел настоящий пастырь. Ушел ко Господу...»
Послесловие
Вечная судьба наша в наших руках, потому что Бог воздаст каждому по делам его. Свт. Игнатий Ставропольский
После похорон батюшки, дети мусульманские бегали вокруг храма и радостно кричали: «Все, нет теперь у вас батюшки, нет теперь у вас служб!» Но замысел сатанинский не удалось привести в исполнение, на крови мучеников испокон веков стоит Церковь Православная.
Из Нальчика сразу же приехал служить благочинный о. Леонид, приход не оставался без служб. Молодой Андрей Васильев, который был пономарем у о. Игоря, через 20 дней после убиения батюшки принял монашеский постриг с именем Игорь — в честь благоверного князя Черниговского и в память убиенного батюшки-мученика. Владыка рукоположил его в иеромонахи. Так сбылось предсказание о. Игоря. Иеромонах до сих пор продолжает служение, несмотря на непрекращающиеся угрозы.
Местные власти приходили, высказывали соболезнования матушке, спрашивали, чем они могут помочь семье. Она от помощи для себя лично отказалась, но попросила помощи для храма. Ей о хотно обещали, но все обещания до сих пор остаются лишь на бумаге.
Дети о. Игоря, помня его желание, выбрали церковный путь. Илья пошел по стопам отца, поступил в Ставропольскую духовную семинарию, мечтает вернуться в Тырныауз; Евгения поступила в иконописную школу; Саша еще учится в школе и продолжает оставаться регентом в храме. Матушка продолжает работать на метеостанции, а все свободное время посвящает храму. Старший сын Максим стал спасателем.
Родители батюшки повенчались, мама стала регулярно приходить в храм, петь на клиросе, преподовать в воскресной школе, как того и хотел ее сын. Чаще стала приходить в храм и сестра о. Игоря — Виктория — со своими двумя детьми.
А Ибрагим Хапаев в тот же день пришел в милицию, где сделал заявление, сказав что убил человека за то, что тот был православным священником, служил Богу и проповедовал Православие. Тремя месяцами раньше Хапаев был судим за попытку убийства своего родственника, однако его оправдали. Теперь же, когда факт был налицо, судьи усиленно доказывали, что «Ибрагим Хапаев — шизофреник».**
Через 5 лет преступник пройдет медосвидетельствование, и если лечение сочтут оконченным, то его выпустят на свободу.
Вся же кавказская паства, вкупе со всеми православными христианами нашей многострадальной Родины, обрела еще одного ходатая и молитвенника перед Богом, положившего душу свою за други своя.
О мученичестве отец Игорь говорил: «Это особый крест, посылаемый Богом. Из тысяч, может, одному только и даст Господь этот венец».
Он был убит сатанистом, после того как совершил Божественную литургию и вернулся в храм, причастив больного. Убийца не оставил отцу Игорю шансов на жизнь, все три смертельных удара были нанесены профессионально: в печень, в сердце и сонную артерию. Кассеты в его сумке с проповедями о святых Царственных страстотерпцах и толкованиями Евангелия были залиты кровью. Он умер в храме, на руках своего сына, причастившись Святых Христовых Таин, даже не успев разоблачиться. Его последние слова были: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой».
Святое крещение Игорь Розин принял в 36 лет, в 42 года — священный сан, а в 44 –мученическую кончину. Священническое служение его в Церкви продолжалось менее двух лет. Но духовная зрелость, как известно, определяется не продолжительностью пути, а достижением меры возраста Христова. Как удивительно действует Промысл Божий в приведении его к вере! Дважды мастер спорта по альпинизму, Игорь ходит в горы и на соревнованиях знакомится со своей будущей женой Екатериной, которая была крещёной, но так же, как и Игорь, неверующей. Вступив в брак, супруги переезжают в поселок Терскол — горнолыжный курорт в Приэльбрусье. К вере они приходят через тяжёлые непрекращающиеся болезни своих детей. Отчаявшись найти помощь у врачей, исстрадавшаяся мать решила последовать совету одной верующей женщины: «Води детей в храм, исповедуйтесь и причащайтесь». Каждое воскресенье она берёт всех своих детей и едет с ними — зимой в горах — за 130 километров в ближайший православный храм. Дети перестали болеть.
С этого времени Екатерина всем сердцем принимает православие. Игорь же далеко не сразу становится верующим, проходя через глубокие размышления и сомнения. Одним из доводов, повлиявших на его решимость креститься, были слова его жены: «Мы умрём и будем с христианами, а где будешь ты? Неужели ты не хочешь быть вместе с нами?» Особенное впечатление произвело на Игоря одно видение во время тяжелой болезни его младшего сына, попавшего в реанимацию. Когда Игорь ночевал в машине возле больницы, ему приснилось, что бесы с воплями подняли машину вместе с ним на воздух. Игорь испугался и стал молиться. Тогда ему был показан огромный яркий Крест, при виде которого бесы поставили машину на землю и моментально исчезли. Позже, уже став священником, он говорил детям: «Вы привели меня к вере».
В книге «Восхождение к вершинам», посвящённой памяти отца Игоря, приводится два свидетельства о чудесном действии Промысла Божия в его судьбе. За шестнадцать лет до крещения ему было видение, запечатлевшееся в его памяти на всю жизнь: он окружён беснующимися людьми, один из которых бросается на него с ножом. А незадолго до рукоположения Господь показал ему, как дивно всё содержит Он в руке Своей. Однажды, когда Игорь работал спасателем в горах, на большой высоте у него развязался страховочный узел. Он сорвался и пролетел в свободном падении 50 метров. К изумлению всех, считавших его погибшим, он отделался лишь незначительными травмами. Ещё раз ему было дано убедиться, как близка смерть и как милостив Господь. «Я думаю, — говорит отец Вячеслав, духовник Игоря Розина, — что его Господь привёл к Своему служению за милосердие, за чистое сердце, за незлобие, за то, что он мог в любую минуту придти на помощь каждому человеку, невзирая на вероисповедание, на национальность, причём спасал он всех, считая своими братьями и сёстрами, которым необходимо было оказать телесную помощь. Он был одним из лучших спасателей в Эльбрусской поисково-спасательной службе. Много позже он говорил, что горы были для него неким символом духовного восхождения: чем выше он поднимался, тем ближе становился к небу».
Это духовное восхождение было для него каждодневным. Замечательны некоторые подробности жизни его семьи. Двери их дома были всегда гостеприимно открыты. Даже если они уезжали, то вывешивали на дверях записку с указанием, где можно найти ключ, чтобы войти в дом. «Нас никогда не обворовывали: брать было нечего. Всё наше богатство составляли дети, простые иконы и книги», — рассказывает матушка Екатерина.
Господь уготовляет его к принятию мученичества через исключительные скорби и искушения. В день Усекновения Главы святого Иоанна Предтечи от несчастного случая погибает любимый младший сын, прислуживавший ему в алтаре. Отец Игорь продолжает служить, он ещё не знает, что Господь определил ему ещё только полгода жизни, но с этого времени мысль о смерти постоянно сопровождает его. Если раньше проповеди отца Игоря были о том, как надо жить, как готовиться к исповеди, к принятию Христовых Таин, то теперь всё чаще он говорит о смерти, о мученичестве.
По свидетельству матушки Екатерины и его близких, незадолго до смерти ему было попущено пережить состояние тяжёлой богооставленности. Снова и снова с предельной строгостью он испытывал всю свою жизнь. Называл себя недостойным гордецом, дерзнувшим на высокое служение. Как никогда ещё до этого, он нуждался в исповеди. И Господь услышал его молитву. Приехал его духовник, отец Вячеслав, который провел с батюшкой два дня. Это была последняя исповедь — до дна, за всю жизнь — перед переходом в вечность. А последняя литургия была началом этого перехода.
Причаститься Тела и Крови Христовых значит принять Бога. На небесах мы в полноте соединимся с Ним. Но это соединение даётся уже здесь в таинстве самоотдающей любви, в желании увидеть Того, Кто уже пребывает с нами. Вот почему Евхаристия — в центре христианской жизни, она — ожидание небес, брак Агнца, закланного прежде создания мира, со Своею Церковью. В евхаристическом приобщении наше единение со Христом на земле достигает предельной высоты, потому что возвещает о другом, более совершенном, но исполненном той же благодати. Это дается не только великим святым, но иногда и самым простым, искренне кающимся людям. Один мой знакомый, уже умерший, как-то поделился со мной на исповеди размышлениями о свете, в котором преобразилось лицо преподобного Серафима на русской зимней поляне. Он с изумлением говорил, что однажды и ему было дано ощутить этот свет после причастия — в течение нескольких дней как бы солнце было у него в груди. Да, евхаристия — пламень. Она согревает, освещает, питает, преображает. В евхаристии Бог спасает, и показывает, что Он спасает. Совершая литургию, отец Игорь нередко плакал. Это были слёзы любви, слёзы смирения перед Крестной волей Божией, согласные с таинством евхаристии. Невозможно по-настоящему совершать литургию, не умирая и не воскресая со Христом. Принимая смерть, он как бы продолжал служение литургии.
Обратим внимание и на то, как вся его жизнь в Церкви была отмечена помощью посланных ему Богом святых. 1 августа 1999 года, в день памяти преподобного Серафима Саровского состоялась его диаконская хиротония, а через три дня, на равноапостольную Марию Магдалину, — иерейская. Мученическую кончину он принял в день памяти святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского, которого особенно почитал. При любой возможности вся его семья ездила к мощам святителя. Из всех книг отец Игорь более всего ценил именно его наставления. Для него это было воистину опытное, связанное с молитвой, богословие. Как хорошо сказал святитель Игнатий: богословие — служанка молитвы. Ум должен возвыситься до богослужения, рассуждение — до хвалы Господа. Богословие, которое не достигает богослужения, не служит славе Божией, оно её, напротив, заслоняет.
На вопрос, какова цель христианской жизни, отец Игорь мог бы ответить почти буквально словами преподобного Серафима, учившего о стяжании Святого Духа: «Встретить Христа лицом к лицу на небесах». Здесь же, на земле, Христос даётся лично и сокровенно в евхаристии.
Святая равноапостольная Мария Магдалина не могла не занимать особого места в жизни отца Игоря также и потому, что после Божией Матери она была первым человеком на земле, сподобившимся встречи с Воскресшим Христом. И его мученическая кончина была в пасхальные дни, в воскресение, когда за литургией читается Евангелие о встрече самарянки со Христом. Что было дано пережить отцу Игорю за этой литургией за несколько часов до смерти? О чём была его проповедь прихожанам после причащения святых Христовых Таин? Солнце в полуденном зените, и Христос говорит человеку у края колодца: «Дай Мне пить», как Он скажет на Кресте: «Жажду». Человеческая жажда Христа — притча, выражающая Божественное желание, которое должно разбудить в нас духовную жажду, жажду Божественного. Христос пришёл сюда как утрудившийся после долгой и трудной дороги путник. Мы шли к Нему всю жизнь, но на самом деле это Он шёл к нам. И теперь, как нищий, в конце нашего пути Он просит о милости. Бог, как нищий, стоит и просит любви.
В этом суть Евангелия — Бог просит нашей любви. Но какая сила сокрыта в этом Его прошении, в этой Его немощи! Какая сила в Его Кресте! Подлинное обращение всегда происходит после прикосновения благодати, после узнавания чуда жизни с Богом. Любовь, правда и истина — одна тайна жизни. Уберите что-нибудь одно, и не будет ничего. Но всегда следует начинать с покаяния, которое возможно только перед лицом совершенной любви. Отец Игорь сподобился редкого дара самой глубокой, какая только могла быть у него, исповеди перед смертью и причастия святых Христовых Таин. Как показано в Евангелии о самарянке: только после трудного, но необходимого исповедания грехов, после духовного освобождения обретается подлинная вера и спасение.
Может быть, встреча со Христом у отца Игоря началась во время чтения Писания или поучений о покаянии святителя Игнатия, когда внезапно пронзила его правда Господня слова: как это справедливо, это обо мне! А может быть, во время богослужения или личной молитвы, или проповеди духовника, когда становилось ясно: Господь сказал мне всё, что я сделал. Или во время глубокой безнадежной скорби, когда открывалось, что правда, истина и любовь — как небесный огонь, который подбирается к нам всё ближе и ближе. Только приняв этот огонь, можем мы передать его другим. Без него невозможно священство, тем более, мученичество.
Пока существует мир, будет звучать это потрясающее свидетельство: «Уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос». Нет большей радости, чем услышать такие слова. И этой радости Церковь каждому из нас желает — во-первых, встретить однажды такого человека, который скажет вам с такою же силой о Христе: «Пойдите, посмотрите, не Он ли Тот, Кто вам нужен больше всего?», и, во-вторых, — каждому из нас стать таким человеком.
Молодой пономарь Андрей Васильев, который прислуживал отцу Игорю, через двадцать дней после убиения батюшки принял монашеский постриг с именем Игорь — в честь благоверного князя Черниговского и в память убиенного батюшки-мученика. И до сих пор продолжает служение в этом храме. Дети отца Игоря, помня его желание, выбрали церковный путь. Илья пошёл по стопам отца — поступил в Ставропольскую духовную семинарию, Евгения закончила иконописную школу, Саша продолжала оставаться регентом в храме. Матушка по-прежнему всё свободное время посвящает храму. Известно, что отец Игорь не оставлял без внимания и миссионерскую деятельность, — многие балкарцы в Тырныаузе стали христианами. Бывало, в его храм заходили и мусульмане, некоторые даже тайно принимали крещение. Тайно — потому что человеку, «изменившему» вере Аллаха, грозит изгнание из общества и даже смерть. Рассказывают, что один мусульманин принял крещение за пятнадцать минут до своей смерти.
Таков путь к нам Господа, изнемогающего от жажды и усталости, смеющего начать говорить с нами и просить у каждого из нас: «Дай Мне пить». Надо, чтобы Его любовью, правдой и истиной, Его благодатью дано было нам узнать, что этот евангельский рассказ, эта история восхождения к Богу отца Игоря Розина, завершившаяся его проповедью с отдачей своей жизни в неделю о самаряныне, — приглашение каждому из нас следовать путём, где мы тоже любимы Господом, где и от нас Он ждёт, жаждет ответа любви.
13 мая 2013 года исполняется 12 лет с того дня, как в северокавказском городе Тырныаузе, в день памяти святителя Игнатия, епископа Кавказского, принял мученическую смерть священник Игорь Розин.
Кроме как через Тырныауз, к подножию Эльбруса не проехать. На выезде из города дорога решительно забирает вверх, пока не достигнет Терскола. Там и заканчивается: выше – только по «канатке» или своим ходом.
Впрочем, есть еще один путь – с севера, из Кисловодска, по горной дороге. Так и ходили упрямые альпинисты, когда дорога через Тырныауз почти целый год была закрыта: с февраля по ноябрь 2011 года, пока здесь действовал КТО, – режим контртеррористической операции. Его и сегодня часто объявляют, но ненадолго – день-два, и в новостях показывают сюжет: нашли схрон со взрывчаткой или взяли штурмом квартиру, в которой засели боевики. Вдали от Тырныауза на эти новости мало кто обращает внимание – сейчас по телевизору показывают слишком много новостей. Другое дело, когда живешь здесь. Въезжающих в город встречает блокпост. Опершись локтем на приклад висящего на груди автомата, у БТРа курит военный в бронежилете. Его лицо закрыто черной маской. Рядом другие автоматчики проверяют припаркованные у обочины «Жигули».
Вдалеке виднеются пустоглазые остовы зданий – это и есть некогда знаменитый на весь Советский Союз Тырныаузский горно-обогатительный комбинат.В начале 30-х здесь нашли вольфрамово-молибденовую руду – тогда и построили город, но с начала 90-х комбинат стал угасать, потом и вовсе закрылся, и некогда процветающий город-сад погрузился в бедность и хаос запустения. Но что не отнять у этого места, так это красоты Божьего мира, проступающей сквозь искаженные черты современности.
Необычный, чуть сияющий воздух придает пейзажу некую ирреальность, – может быть, это вообще свойство гор, а может быть, этого места. Бархатные бока гор, рубленые скалы, седая вершина Тотура, сверху вниз смотрящего на Тырныауз, орлы, качающие крыльями в воздушных потоках, – здесь красиво так, словно ты оказался в одной из сказочных стран, о которых читал в детстве.
Справа на склоне горы виднеется городское кладбище. Над одной из могил – высокая, увенчанная крестом литая сень. Ее установили недавно, пару лет назад – как и черный мраморный крест, который обнимает теперь куст калины. До этого могила иерея Игоря Розина выглядела почти как все остальные, – с той разницей, что за ее оградой, как тогда, так и сегодня, часто можно увидеть молящихся людей.
Несмотря на то, что добраться в Тырныауз непросто, да и не всегда безопасно, к могилке отца Игоря все время приезжают люди, – с Кавказа, из Москвы, из Петербурга. Мы въезжаем в город. Извилистая дорога, пробравшись через новый район, наконец, становится прямым, как стрела, проспектом.
***
В советские годы он назывался, как и сегодня – Эльбрусский. По нему не раз уезжал в горы спасатель и альпинист, командир противолавинного отряда Игорь Розин. Тем же путем спешил из Терскола на службы и иерей Игорь. Его рукоположили в 1999-м, отдав под храм единственный сохранившийся дом постройки 1937-го года. «Как-то я встретил его – долго перед этим не виделись. Он спросил, могу ли я отреставрировать ему старинную Библию. Я удивился», – рассказывает Дмитрий, сосед семьи Розиных по Терсколу и коллега по Высокогорному институту. «А он и говорит: я стал священником. – Где?! – В Тырныаузе. Отдали самое грязное место в городе». Так и сказал – самое грязное? «Так и сказал. На самом деле грязное – бактериологическая лаборатория. Грязнее быть ничего не может: все болезни туда приносили. А он и говорит: отмолим это самое грязное место – ничего невозможного нет».
Я думаю все-таки, что он сказал немножечко по-другому: все возможно верующему.
И они отмыли и отмолили. Отремонтировали – ни окон не было, ни дверей, ни полов, – всей общиной. Есть фотография, на которой первый настоятель первого в истории Тырныауза храма, отец Игорь Розин запечатлен вместе с благочинным, отцом Леонидом и его дочкой.
За их спинами – обледенелое металлическое крыльцо, выкрашенное голубой краской, такого же цвета косенькая дверь со сваренным из тонких труб самодельным крестом, серая облупленная стена. «Храм» – очень крупно и торжествующе написано на табличке. Отец Игорь едва улыбается в усы. «Тырныауз, "кафедральный собор" отца Игоря», – гласит надпись на фото.
Не так много осталось от него фотографий, но если разложить их в хронологическом порядке, станет очевидной та разительная перемена, что произошла с человеком к концу его сорокапятилетней жизни. Впрочем, «разительная перемена» – из другого, мирского словаря её первой, дохристианской половины.
Ко второй, коротенькой, но такой прекрасной, подойдет совсем другое слово – Преображение.
***
Всю свою недолгую священническую жизнь, – менее двух лет, – он в этом храме и прослужил. «Духовно ему было очень тяжело, потому что это было ненамоленное, неосвященное место. Это была область бесов», – говорит иеромонах Игорь (Васильев), в те времена – алтарник отца Игоря Розина, через двадцать дней после смерти своего духовного отца сменивший его на посту (тут по-другому и не скажешь) настоятеля Георгиевского храма. Он показывает мне видео – интервью отца Игоря (Розина) местному телевидению.
Стоя у скромного иконостаса своего маленького храма, где через неделю после этой съемки он примет мученическую смерть, отец Игорь рассказывает о давнем христианском прошлом своего края.
«По историческим сведениям местные жители – балкарцы – до насильственного водворения ислама были христианами», – непривычный давать интервью, он как-то по-детски степенно произносит каждое слово.
Вспоминает важное и весь озаряется: «Здесь, кстати, – где-то на этом месте, где сейчас наш храм, – находился храм Феодора. У нас есть два святых Феодора, – Стратилат и Тирон. Вот в честь какого Феодора был освящен тот храм, я не знаю, но то, что есть достоверные исторические свидетельства – это так: здесь был православный храм византийской постройки, и старики – глубокие старики, – помнят его развалины до того, как был построен город. Из поколения в поколение передавалось, что это был христианский храм».
Когда и кто выстроил и освятил на этой земле храм в честь великомученика Феодора, неизвестно и не так уж важно. Главное тут другое – знаки Промысла Божия: над Тырныаузом возвышается гора Тотур, чье название – искаженное греческое имя Феодор. Христос словно оставил нам записку – прямо на вершине Тотура, и страшно и радостно её читать. На экране монитора – Христов воин последних времен, засвидетельствовавший свою верность и любовь ко Господу своей кровью, пролитой у подножия этих гор на заре третьего тысячелетия.
Странно теперь ловить его взгляд, когда он изредка смотрит в камеру – еще просто человеческий, в котором, впрочем, видишь гораздо большее, чем в обычном человеческом взгляде.
В крошечном храме немножко сумрачно, – или «врёт по цвету» старая «бетакамовская» пленка, или день и впрямь выдался непогожий. А за стенами набирает воздуха в легкие невидимая весна: дома распахнули окна и дышат, чеканит где-то по асфальту звонкий мяч, и жизнь кажется такой удобной и уютной, как домашняя одежда, давно принявшая форму тела. Многие прихожане теперь вспоминают, что в последние месяцы на проповедях он всё время говорил о смерти и Царствии Небесном. «Я ещё невоцерковленная была, в храм ходила мало, – не понимала этого. Думала: Царствие Небесное – это где-то далеко, умирать не собираюсь… Здесь дети, муж … Есть материальные недостатки, – с этим бы разобраться… А вот прошло время, и теперь да, я думаю о Царствии Небесном». Это – народ Божий, Валентина, та самая, которой Господь судил быть в храме в момент убийства отца Игоря.
***
Он знал о том, что случится, как минимум за неделю. Человек, убивший его в день памяти святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского, чьи слова о смерти отец Игорь цитировал едва ли не во всех своих последних проповедях, впервые пришел в храм 6 мая. Был престольный праздник – день памяти святого Георгия Победоносца. Отец Игорь не стал говорить с пришедшим в переполненном праздничном храме – попросил прийти через неделю. Знал ли он, что его убьют? Конечно, знал – и скорбел смертельно. Просветлел, когда служил Литургию – после причастия. Служба закончилась. Решительно отправив домой алтарника, обычно сопровождавшего его на требах, и отпустив всех, отец Игорь поехал причащать болящую прихожанку.
Валентина рассказывает о том, как все случилось. «Я осталась одна и начала прибираться в храме. И вот уж собралась было уходить, как к двери подошел какой-то парень и спросил священника. Я сказала, что батюшка ушел, и поинтересовалась, откуда он. Он ответил, что из Нальчика и хочет побыть на службе.
К нам часто заходили балкарцы, чтобы поговорить с батюшкой, и поэтому это меня не удивило». Вскоре вернулся отец Игорь. Зашел в алтарь, чтобы поставить на престол дарохранительницу со Святыми Дарами. Когда выходил, на пороге алтаря его встретил убийца. Валентина слышала, как отец Игорь провел его в пономарку – комнату, прилегающую к алтарю, – как сказал «садись». Прошло немного времени, и раздался шум. Она подняла голову и увидела в открытую дверь, как падает отец Игорь, а тот человек стоит над ним с ножом. Так же, как новомученики Оптинские – о.Василий, о. Трофим и о. Ферапонт, – и так же, как когда-то преподобный Серафим, отец Игорь, будучи человеком большой физической силы – шутка ли, спасатель, мастер спорта по альпинизму, бравший сложнейшие вершины, на себе поднимавший из трещин людей, – он не сопротивлялся. Это было сознательным страданием за Христа – пришедший убивал отца Игоря именно как священника.
«Это было непонятно. Это было невозможно. Я закричала – «батюшка!» – и побежала к ним через храм. Стала открывать дверь. Этот человек нагибался к батюшке, а я никак не могла понять, что он пришел его убить. Я толкала его дверью и говорила: «Что тебе от батюшки надо, оставь батюшку в покое! Уходи!» Он опять нагибался, я опять толкала на него дверь, он оборачивался ко мне с ножом, но у меня в руках ничего не было, я не могла ничем помочь батюшке. Он при мне два раза, видимо, ударил его ножом. Я стала ужасно кричать. Он переступил через батюшку, который лежал, – правая рука его была поднята, он хотел перекреститься, и он не сопротивлялся. Я слышала, как он сказал: В руце Твои, Господи, предаю душу мою».
Страница делаДальнейшее она помнит смутно – как убийца убежал («он бежал, как бес» – говорит Валентина, и почему-то я понимаю, о чем она), как она кому-то звонила. Позвонила и алтарнику Андрею. Когда Андрей прибежал, душа только-только отошла.
Сегодня бывший алтарник, по-прежнему несущий здесь служение, снова вспоминает тот день. Когда иеромонах Игорь говорит об этом, его голос становится совсем тихим.
«И, конечно же, запах, – я, наверное, никогда не забуду запах его крови. Мученической крови. Особый какой-то запах… Потому что крови много было пролито. … Полы неровные… Купель у нас стояла – она и сейчас стоит, только в другом месте, – и вот почти вся кровь затекла под крещальную купель».
Тогда, двенадцать лет назад, митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон (Докукин) благословил алтарника Андрея принять постриг и священнический сан с тем, чтобы сменить отца Игоря Розина на месте его служения. Андрея постригли в честь святого благоверного князя Игоря Черниговского. «Одного отца Игоря убили – вот вам другой отец Игорь», – сказал тогда владыка.
С тех пор минуло двенадцать лет. Община решила не уходить с этого места, где пролилась кровь нового свидетеля Истины. Убогий храм был перестроен. И сегодня здесь милостью Божией живет и совершает свое служение малое стадо.
Мы сидим в той самой квартире, которую занимал в последние месяцы своей земной жизни отец Игорь Розин, и смотрим архивное видео. На нем в храме святого Георгия Победоносца говорит свое слово бывший благочинный церквей Кабардино-Балкарии, отец Леонид Ахидов, ныне – архимандрит Лев.
«Христос Воскресе! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Семь лет исполнилось сегодня со дня трагической смерти отца Игоря. Это храм на крови. Тут много красного. Господь сказал: Меня изгнали, и вас изженут. На Тайной Вечери сказал об Иуде – сатана вошел в него. Кто убил отца Игоря? Сам сатана. Он противник, – противник Христа, противник веры. Противник правды», – отец Лев долго молчит, смотрит куда-то в сторону, и когда поворачивается, видно, что он плачет. «Но кровь мучеников – семя Церкви. Здесь, на пустом месте, отец Игорь начал свое служение, и оно было успешно, а потому завистник рода человеческого не стерпел и решил уничтожить его. Чтобы заглохло здесь пение христианское, проповедь Евангельская… На этом месте воздвигли прекрасный храм. Повторю изречение Тертуллиана: кровь мучеников, – это семя христианства».