Девочка из блокадной зимы.

Блокадный Ленинград. Зима.

Девочка из блокадной зимы.

По узкой тропинке, протоптанной в снегу среди высоких сугробов, женщина тащила санки. На них, завернутый в несколько пальто, сидел ребенок. От слабости женщину шатало из стороны в сторону, и каждый шаг мог быть последним. Подойдя к мосту через Мойку, женщина остановилась, сделала шаг назад и упала возле санок, на которых безучастный ко всему, застыл ребенок.
Открылась промерзлая дверь парадной полуразрушенного дома, и Вероника вышла на улицу. Живых в подъезде не оказалось. Постояв немного, чтобы успокоить вдруг застучавшее сердце, она медленно пошла к реке и у моста увидела санки с ребенком и лежавшую рядом мертвую женщину. Ребенок сидел неподвижно, но когда Вероника наклонилась над ним, еле слышно произнес:
-Тетя, я кушать хочу.
Достав из кармана кусочек хлеба, Вероника вложила его в рот ребенка, и с трудом высвободив веревку из рук женщины, медленно потащила санки по тропинке. Метров через триста был приемник для найденных детей и она, когда при обходах квартир удавалось найти живых детей, оставшихся одних, приносила их туда.
Каждый шаг давался с трудом. И в голове было одно: «Только бы не упасть».
Не упала, дотащила и из последних сил толкнула дверь. В большой комнате топилась буржуйка, на расставленных всюду кроватях, лежали дети, за столом сидела усталая и очень худая женщина.
-Принимайте еще одного,- медленно проговорила Вероника. Вдвоем они подняли ребенка, занесли в комнату и посадили на стул.
-Девочка,- сняв большой платок и шапку с ребенка, сказала женщина, из какого она дома? Документы есть?
-Нет,- качнула головой Вероника и села на стул, - это не из дома, у моста через Мойку нашла.
Почувствовав тепло, идущее от печки, девочка открыла глаза и протянула к нему руки. От этого движения, светлые волосы, спутанные и грязные, лежавшие комом на голове, упали на спину.
-Как мой вчерашний? – спросила Вероника.
-Живой,- показала рукой на одну из кроватей женщина, где под одеялом лежал маленький ребенок и спросила:
- Он один из семьи остался?
- Один, - ответила Вероника, - после обстрела зашла в квартиру, там женщина мертвая у печки сидит и детей на коленях держит, снаряд в соседней комнате разорвался, ее и старшего ребенка убило, а этот живой, так вцепился в мать – с трудом пальцы разжала.
Она помолчала и спросила:
- Когда отправлять будете?
-Послезавтра, - ответила женщина.
-Пойду я, еще одну парадную надо обойти сегодня,- проговорила Вероника, с трудом поднялась со стула и подошла к девочке. Большими и красивыми глазами та неподвижно
смотрела на огонь. Вероника провела рукой по ее голове, хотела что- то сказать, но в этот
миг девочка взглянула на нее, и было во взгляде маленького человека уже шагнувшего за черту и возвратившегося обратно что - то такое от чего Вероника отвела взгляд, повернулась и медленно пошла к двери.
-Сколько у тебя найденышей? - вслед ей спросила женщина.
-Этот сорок седьмой,- ответила Вероника и вышла на улицу.

Четыре года назад закончилась война.

Вероника перешла мост через Мойку и вошла во двор своего дома. Три часа она отстояла в очереди, чтобы отдать передачу для мужа. В Ленинграде шли аресты, и муж Вероники, работающий в райкоме партии, был арестован несколько дней назад. Передачу у Вероники не приняли и что делать дальше – она не знала. Оставалась последняя надежда. Незадолго до ареста, муж дал Веронике телефон своего фронтового товарища, который служил в НКВД и был недавно переведен в Ленинград. Вероника зашла в телефонную будку и набрала номер. Мужской голос в трубке помолчал и предложил ей перезвонить через час. Вероника зашла в квартиру, бесцельно просидела этот час за столом, вышла и вновь набрала номер. Ответили сразу и негромкий голос человека быстро произнес:
- Вероника, Ваш муж умер вчера во время допроса – сердце не выдержало, Вам лучше уехать из города и не звоните сюда – это опасно и для меня и для Вас.
В трубке зазвучали короткие гудки. Вероника вышла из будки, дошла до скамейки, стоявшей за кустами, рухнула на нее и закрыла глаза.
-Умер во время допроса,- в голове без конца повторялась фраза. И не осталось ничего, кроме захлестнувшего отчаяния:
- Господи! – рванулось изнутри, – за что все это?! За что?! Не могу больше, не хочу жить, не хочу, не хочу, - повторяла она. Глаза болели, прося слез, но все слезы остались там, в блокаде, и поэтому горе жгло, давило и не было ему выхода.
-Тетенька,- вдруг услышала Вероника, - Вам больно?
Она открыла глаза, рядом со скамейкой стояла светловолосая девочка и большими, красивыми и странно знакомыми глазами смотрела на нее.
-Тетя, - повторила девочка и, облегчая боль, своей рукою коснулась руки Вероники, - мама говорит, что когда тебе тяжело – нужно съесть кусочек шоколадки.
И она, вынув из кармана небольшую шоколадную плитку, вложила ее в руку Вероники.
-Вы ешьте, а я пойду, мама будет беспокоиться, - проговорила девочка, повернулась и исчезла за кустами. Сжав рукой край скамейки, Вероника смотрела ей вслед, вдруг вспомнив, что точно такие же красивые глаза были у той девочки, которую она нашла у моста через Мойку и которой отдала оставленный для себя на вечер кусочек хлеба. Она разжала ладонь, на ней в золоченой фольге лежала шоколадка. В каком - то оцепенении Вероника долго смотрела на нее и вдруг из сухих воспаленных глаз хлынули слезы, размывая накопившееся отчаяние и принося облегчение.
В тот же вечер Вероника уехала из Ленинграда к знакомым в небольшой городок.
И все оставшиеся годы, живя в маленькой комнате старого дома, она вспоминала девочку с красивыми глазами, что словно вернулась к ней тогда из блокадной зимы и дала ту частицу человеческого участия, которая принесла силы жить дальше.

За основу рассказа взята история из Блокадной книги Даниила Гранина и Алеся Адамовича.

Комментарии (1)

Всего: 1 комментарий
#1 | Вера »» | 27.01.2015 23:05
  
3
Господи! Неужели и нам так придётся...
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© LogoSlovo.ru 2000 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU